Глава 1. "Рекурсия твоей жизни".
Парень нежно оттолкнул Хелен подушкой и звучно засмеялся.
- Ах ты, чертовка! - он приподнялся с кровати и, опершись руками о мягкие одеяла по обе стороны от девушки, захватил ее в свой персональный плен, располагаясь в висячем положении над ней.
- Ничего не могу с собой поделать, - девушка отводит взгляд в сторону, в ожидании поцелуя.
На самом деле ей не стоило прилагать ни грамма усилий, чтобы добиться столь маленького вознаграждения, ведь тот человек, который сейчас, как лев, навис над ней, защищая от всего мира, является ее предстоящим женихом. Меньше недели оставалось до бракосочетания, но Хелл никак не могла дать себе расслабиться, отпустить девичьи чары и просто побыть с ним настоящим, обычным, простым человеком. Ей казалось, что в момент, когда она совершит подобную вольность, мечта всей ее жизни просто исчезнет, уйдет от скуки, повисшей над ним с вероятностью в более половины от сотни процентов. Поэтому каждый час, каждую минуту, каждую секунду она старалась делать что-то новое, что-то разнообразное и интересное, чтобы пресечь любую мысль, любую его попытку. Она постоянно делала над собой усилие, а он не замечал. Успешно велся на ее чары и, как все влюбленные, поверить не мог, что наконец-то встретил ту, что так подходит ему. Ту, что так идеально дополняет и прекрасно смотрится рядом.
Их встреча была подобна сценарию к дорогому Голливудскому фильму. Тот дождливый день надолго въелся в память обоих. Начинающая модель, подающая большие надежды, спешила на очередную фотосессию. Опаздывала. Жутко опаздывала. Хотя не имела на это никакого особого права. За те секунды, которые уже перешагнули назначенное время, она так много успевала сожалеть о том, что ее статус столь низок. Как она мечтала о том моменте, когда фотосессия в ее жизни будет начинаться не в определенное время, а "когда модель ступит на порог студии". Вся одежда напрочь промокла. И недорогие туфли превратились в тряпочки, которые сонно висели на ее выточенных ножках. Прозябшая до самых костей, начала замечать, как предательски, против ее воли, начинают стучать зубки. К счастью, перед каждым запечатлением ее на глянцевые или электронные фотографии, визажисты постоянно выполняют свою работу на «ура», но узнают ли сегодня ее те люди, которые постоянно маскируют неидеальности людей? Хелена уже твердо решила, что следующая машина специального назначения будет ее (как же надоело сливаться на тротуаре с толпой; никто и не поймет, что кому-то среди этих умирающих людей нужно что-то помимо медлительного автобуса), но случайность быстро изменила гениальные планы девушки.
- Такси! Такси! - Хелена резко вылетела на проезжую часть, не в силах больше кричать с тротуара. Дорогущая Ауди затормозила в сантиметре от блондинки. Гениальное Такси. Разъяренный водитель быстро выскочил из салона:
- Жить надоело? - рявкнул парень, с виду лет двадцати шести.- Уйди с дороги!
- Я опаздываю, - настояла на своем девушка, - и с двинусь с места только, если Вы меня довезете до места работы!
Глаза юноши резко расширились. Он не мог поверить, что в мире бывают столь наглые люди. На секунду его одолело желание сесть обратно в машину и переехать эту негодяйку. Он сдержался. Хелена скрестила руки на груди, приняв позу, полную уверенности, украдкой поглядывала на парня. Люди, такие же, как и Хелена Файтрон, стоявшие в ожидании транспорта, стали все чаще поглядывать в сторону интересненького инцидента. Кое-где даже стали вылазить особенно одаренные с фотокамерами. Юноша устало закатил глаза:
- Садись скорее.
Она узнала его сразу. Столько раз читая в журналах о его новеньких выходках, не возможно не запомнить человека. Очень приятно, Билл Каулитц. Очень приятно. В день той фотосессии было решено, что эти фотографии пойдут на обложку одного из популярных изданий. В этом и сомнений не было. Кто бы осмелился упустить такую сенсацию и задвинуть «подружку» самого Каулитца Билла на последние странички? Ведь не стал бы юноша подвозить некую неотесанную незнакомку, как и было на самом деле. Быстро разлетелись слухи о их взаимоотношениях. Да и Билл, приглядевшись к ней получше, осознал, что не стоит огорчать прессу, и быстро организовал их официальные отношения. Все закрутилось, завертелось, понеслось в таком бешеном темпе, что Хелена очнулась только тогда, когда в нее влетела подушка, брошенная дорогим ей человеком. До сих пор девушка не могла осознать, что обычная, в каком-то роде даже деревенская девушка, добилась таких высот. Вспоминая будни, когда не было его, она всякий раз невольно вздрагивала и пыталась отогнать от себя печальные мысли из ее далекого прошлого.
Она лежала тихо и неподвижно в тот момент, когда он наградил ее коротким, но нежным поцелуем.
- Хочешь чаю? - игриво произнесла она, внутренне празднуя эту маленькую победу. В ее намерениях не было готовить кому-то чай, вернее не это было ее основным намерением. Ей просто нужно было время. Минут 20, чтобы просто подумать и все взвесить. Внезапный поток информации, который занял ее мысли, вырывался наружу. Наверняка такое часто случается у девушек перед свадьбой. Скольких людей вы знаете, которые переносили бы такое событие тихо и спокойно, без особых эмоций или переживаний? Даже, если и есть такие — не верьте. Все они определенно нервничают, хоть чуть-чуть. Исключение, пожалуй, составят только те, кому доводится выходить замуж, или жениться, раз в десятый. Увы, у Хелены это было впервые. Конечно, ее не отнесешь к сугубо эмоциональным людям, но как бы себя чувствовали Вы, находясь на пороге узаконенных отношений с человеком, кому удалось покорить миллионы, а остался он именно с Вами? Именно в такие моменты она предпочитала закрываться в ванной комнате или убегать за покупками. Увы, частые порывы подобных эмоций не могли позволить ей ни первое, ни второе. В магазин сегодня утром они ходили вместе, просто от желания прогуляться, ведь в их доме всегда и все было. Шоппинг? Вряд ли Билл оценил бы шестой поход по магазинам за неделю. А душ по 3 раза в день принимать - верх несерьезности.
- Хочу, - зачарованно сказал парень, лениво вставая с кровати. Он машинально потянулся.
Догоняй! – произнесла его спутница, как только почувствовала свободу от своеобразных объятий, резко вскочив с шелковых простыней, помчалась на первый этаж, туда, где была кухня.
Парень едва успел оглянуться, как ее и след простыл. Не оставаясь в долгих раздумьях, он так же направился вниз, вот только, в отличие от девушки, плавно и спокойно. Много раз в нем чувствовалась большая грация, чем в других представительницах женского пола. Каулитц уже давно понял для себя, что девушкам нравится замечать эту романтическую черту в движениях (да-да, Вильгельм определил грацию именно в раздел, посвященный романтике).
Преодолевая ступеньку за ступенькой, он, спустя некоторое количество времени, спустился, наконец, вниз. Хелен уже что-то творила возле плиты. Мгновенно в голове парня пронеслась мысль о том, что вместе с чаем его подруга преподнесет и нечто сладкое, а юноша обожал сладости. Во всю пялясь влюбленными глазами туда, откуда уже начал доноситься приятный аромат, Билл подошел к дивану с обратной стороны и облокотился на его спинку. Зрелище было как никогда приятным. Наверняка сейчас многие блоггеры пускали бы слюнки, увидев подобную картину в кино. Женщина и ее неотъемлемая часть — кухня. Увы, Каулитц считал иначе. Естественно, ему было очень приятно, когда Хелена проявляла инициативу и сама бралась за столь душевное занятие (Билл считал, что если в блюдо не вкладывать душу, то тот, для кого готовятся яства, не насытиться приготавливаемой пищей), но готовить в семье, в первую очередь, должен уметь мужчина. Парень часто радовал свою подругу изысканными завтраками и романтическими ужинами при свечах, а девушка уже давно заметила, что приготовленная Вильгельмом еда, имеет особенный, отличный от типичного поварского, машинального, вкус.
Хелена на миг исчезла из поля зрения в ту сторону, где обычно стоит телевизор. Билл не спешил выдавать себя и присоединяться к ней. Ему нравилось наблюдать со стороны, зная, что она не видит его, возможно, ощущает на себе взгляд, догадывается, что из гостиной за ней следят два зорких глаза, но не подает виду, составляя ему замечательную партию в этой нелепой жизненной пьесе.
Билл еще раз мысленно поблагодарил себя за такую планировку своего дома.
А дом у Каулитца был весьма внушающих размеров.
Каждый день, почтальон, принося газету, боялся даже ступить своей тленной ногой на участок, принадлежащий данному человеку, не то, чтобы смело опустить газету в почтовый ящик. И ровно столько же, сколько в этом глупом пареньке присутствовал этот страх, Билл сетовал на его дурацкую черту: оставлять газету практически возле проезжей части. Хотя ему доставляло некую радость каждый раз самому забирать ее оттуда. И была всего одна причина, по которой парень ежедневно делал это сам: с того места, где лежала газета, всем смотрящим предоставлялась невероятная возможность лицезреть эти покои с самого отличнейшего ракурса. Эту причину Билл не мог доверить даже Хелен. Конечно, все те, кто приходил в гости, сразу примечали это местечко, так как получали, стоя на нем, некое вдохновение и энтузиазм для дальнейших поступков, но забывали о нем так же быстро, как забывают о понравившемся цвете яркой машины, пролетевшей мимо них.
Это место было его самым личным и самым прекрасным воспоминанием от того дня, когда они с Томом впервые приехали на эту землю, и их взору предстало лишь огромное поле.
- Когда-нибудь мы построим здесь свой собственный дворец! – шутя сказал Биллу его старший брат-близнец. Но первый не хотел принимать это, как нелепую шутку, и уже через год, вновь позвав брата кататься на машинах (словно детская забава, которая превратилась в традицию), Билл остановил свою послушную колесницу возле бывшего поля, а теперь – напротив дома невероятной красоты.
Здание в три этажа предстало перед Томом, и тот, как завороженный не мог даже сдвинуться с места, понимая, что теперь это их обитель.
От внешнего мира дом отделял огромный каменный забор, высотой в два Тома. Он был выполнен в камуфляжных коричневых тонах из огромных камней, которых, создавалось ощущение, просто бросили в цемент и дали высохнуть, а потом перевернули все это в вертикальное положение, поставили с четырех сторон участка и назвали величественным словом «ограждение». Так вот, на верху этого ограждения красовалась аккуратная проволока, по которой в неизвестном направлении шел ток. Как и полагается.
Все это, на первый взгляд, черствое и сухое сооружение выглядело эстетически приятно.
За ограждением, с какой стороны ни подойди, - не было видно ничего кроме второго и третьего этажей.
Второй этаж украшал бело-бежевый балкон, который шел по всему периметру прямоугольного, вытянутого в сторону заднего двора, дома. Весь этаж был лишь застекленным, поэтому если отвесить все шторы, то легко можно было бы увидеть, что твориться внутри.
На третьем была посадочная площадка для вертолета и всего одна единственная комната.
- Смотри, Том, это наш собственный дворец. Как ты и хотел, - младший близнец опустил свою руку на плечо старшему, улыбнувшись.
- Невозможно! –тихо и впечатлённо произнес Том, прикрывая рот ладонью от удивления.
За ограждением взору Каулитца старшего предстала не менее впечатляющая картина. Весь до был в нежном, утонченном и романтическом стиле оформлен, вот только некоторые окна, двери, изгибы и другие украшающие здание штучки пестрили явной готикой. Ровненько выстриженные газоны, которые заканчивались забором, а перед ним – пока еще маленькими деревьицами, - завораживали. Сразу можно было понять, что за данным ограждением и имеется и задний двор. На нем был расположен большой бассейн, со всех сторон которого стояли лежаки. Недалеко от бассейна располагался мангал, а рядом с ним беседка со столом. В те вечера, когда в этом доме кто-то гостил, близнецы любили устраивать «шашлыки».
Ближе к дому появлялась ненавязчивая плитка. От нее вырастали широкие и страшно высокие, так же белые колонны, которые держали дом, а некоторые из них, - балкон на втором этаже. Дверь в дом была готической, вплоть до потолка и открывалась по технологии отпечатков пальцев. Преодолев столь нелегкое испытание, можно было насладиться легкостью последующей стеклянной двери, которая послушно, при появлении любого человека в поле ее зрения, открывалась и впускала вовнутрь. Зайдя в дом, и не отвлекаясь в другую сторону, смотря прямо, можно было увидеть еще одну такую же стекляшку, за которой красовалась еще одна готическая дама – дверь. Возле нее постоянно стояли большие колонки, готовые в любую секунду прокричать любую музыку и устроить дискотеку.
В хорошую погоду или же при наличии гостей, устрашающие двери оставляли распахнутыми настежь, позволяя работать лишь стекляшкам.
Нет, здесь не было прямого коридора, как вы уже, наверное, себе представили. Зайдя в дом, вам предоставляется круглая гостиная, в центре которой послушно стоят телевизор (спиной к главному входу) и диван – напротив. Между ними лежит имитация убитого бурого медведя – ковер. Слева от входящих имеется мини-кафе, которое расположено несколько ниже уровня дома (ступенек 5), отгороженное от кухни барной стойкой. В «кафешке» стоят всего 5 столиков, четыре из которых размещены по углам, а пятый в середине. Между двумя из них со стороны барной стойки, стоят три барных стула.
Любимое место близнецов – столик в самом дальнем углу, возле окон, которые можно в любое время открыть. Это своеобразная их святая обитель. Они часто проводят время там, обсуждая важные вопросы, касаемо работы. Когда одни, а когда с остальными ребятами из своей группы – Георгом и Густавом.
Кухня, как вы поняли, находится на одном уровне с домом, но с той же стороны, что и «кафешка». На кухне есть все, о чем могут только мечтать домохозяйки, но большинством техники пользуется только Билл (в случаях подобно чуду – Том), запрещая обычным поварам, дворецким и прочему персоналу включать те электронные предметы, для которых требуются дополнительные умения или знания. Хелене эти примхи просто не к чему. Она прекрасно справляется и без новых технических приборов, делая все вручную.
Особых дверей к кухне или кафетерию нет, от гостиной их отделяют деревянные решеточки, поэтому, Билл так легко и смог наблюдать за Хеленой. Единственное место, которое было недоступно взору с того ракурса – это место, где висел телевизор и стоял кухонный стол. Деревянная решетка в том месте была особенно плотной. За кухней, уже отделенные человеческими стенами, находились уборные комнаты.
Справа от входящих располагался «уголок юного читателя» и вход в библиотеку, в которой можно было найти абсолютно любую книгу, и лестница, ведущая на второй этаж, находилась дальше стоящего дивана, но с той же стороны. В саму лестницу был вмонтирован лифт, соединяющий все три этажа, но лифтом пользовались крайне редко, только в тех случаях, когда нужно было попасть на третий этаж (лестницы ведущей туда не было). За лестницей находился вход в длиннющий коридор, где находились спальни для гостей.
Второй этаж был полностью посвящен братьям. Он делился на две части: для Билла и Тома, с учетом, что рано или поздно у них появятся семьи. На нейтральной территории находилась небольшая студия для записи чего-то срочного и непредвиденного или же для обычного домашнего баловства, который со временем становился замечательными композициями, а потом и хитами. Сторона Билла, оформленная в стиле средневековья, походила на хоромы принца из далекого прошлого, с Томом же дело предстояло иначе: в его обители все и всегда обновлялось по последнему слову техники. Во всем остальном эти две части напоминали обычные трехкомнатные квартиры Берлина. Единственное так это то, что кухня в доме была одна.
На третьем этаже, в этой единственной комнатке, куда вел только лифт, располагался радиоцентр, связанный с вертолетом. На последнем близнецы летали редко, но полеты всегда оставались запоминающими, потому что непредвиденные ситуации, казалось, только сидят и ждут, пока братья сядут в этот вертолет.
И все же, в какие бы безумства они не попадали, Билл обожал то время, когда они были вместе с Томом. Не было в мире человека, столь близкого ему, как старший брат. Видели бы вы, как грустил юноша, когда Том решил всерьез заняться гонками. И недели, которые он там проводил, без возвращений домой, казались Вильгельму сущим адом. В отличие от младшенького, Томас имел постоянную девушку, которая как-никак, но все же отвлекала его от ностальгии по прошлому. У Билла же на тот момент никого не было. И старший брат понимал, что и не будет никого постоянного, если в один прекрасный момент он не оставит его так, как сделал это сейчас. Биллу лишь нужно было немного больше времени для того, чтобы привыкнуть, что в его жизни должен появиться еще кто-то, кроме Тома. И старший из близнецов не прогадал – спустя полгода Билл познакомился с Хеленой. Наверное, Том радовался больше Билла тем рассказам, которые последний ему доверял. Даже банальный поход в кино и мелочные ухаживания Том оценивал, подсказывая. Время шло, постепенно Хелена переехала жить к Биллу. Девушку более чем устраивал такой расклад событий, ведь ей и ее ухажеру был отдан практически весь дом, да и Тома с Рикки дома могло не быть неделями. Последнее, смею заметить, устраивало только Хелен. Но и от расстояний, и времени, проведенном вдали друг от друга, братская любовь лишь крепла, и с каждой новой встречей им друг с другом становилось лишь интересней.
И пусть Томаса его партия могла отвлечь от воспоминаний, Хелен, пусть и была дорога Биллу, но не обладала такой способностью. Она занимала лишь его окружение, но не мысли, которые то и дело каждый раз комментировали поступки девушки: «А вот тут Том бы сделал иначе», «Нет-нет, совсем не так!», «Что же ты творишь?!», «Он сказал бы по-другому», «И вообще, хватит ошибаться!», но по сути, ошибок-то и не было. Это были обычные ситуации, в которых действия Тома и Хелен кардинально различались. Первое время Каулитцу младшему сложно было мириться со всем этим, но на смену внутреннему протесту пришла привычка, он думал, что так и должно быть, что так у всех близнецов. И эти мысли его успокаивали и устраивали.
И только одинокими вечерами, в то время, когда Том обещал наконец приехать, Билл постоянно садился за столик, излюбленное место, и молча смотрел в даль. Никто не имел права тревожить его в эти моменты. Ведь в последний раз, когда Хелен пыталась подсесть и разговорить угрюмого Билла, это закончилось ссорой. Поэтому девушка решила больше не лезть.
Овеянный вечерней тоской и умиротворенностью, он сидел неподвижно, смотря на ту часть дороги, откуда должен был ехать Том. Его Chevrolet Impala всегда появлялась плавно, озаряя улицу мягким светом, лившимся из мощных фар. Это было самое идеальное приветствие, самый идеальный знак. И даже, если Биллу приснился бы кошмар, а в конце он увидел бы струящийся свет этих фар, то ходил бы целый день под впечатлением от самого чудесного сна в мире. Какова же была его тоска, когда он, не дождавшись Тома, засыпал прямо за этим столом. Как он мог позволить себе такое? Ведь Том, конечно же, так же ждет встречи с ним. А сколько им предстоит обсудить! Скольким поделиться?
И, заходя в дом плавно, тихо, не звоня в звонок, не стуча, Том боялся разбудить своего младшего братишку, зная, что тот как всегда мило спит в их святой обители. Оберегая его сон, запрещая Рики заходить на каблуках в дом, а ходить по дому на шпильках — тем более, он приветствовал Хелену, ворча на нее за то, что так громко топает, отправлял девчонок на верх и наказывал не беспокоить до утра, сам ставил привезенные покупки на диван, и не делая больше ровным счетом ничего, аккуратно позволял себе, на носочках, приблизиться к спящему ангелу.
Утро в такие моменты наступало невероятно быстро, и Билл, открывая глаза, видел брата, так же уснувшего на соседнем стульчике, и его сердце переполняла радость. Это было то счастье, которое нельзя купить или потрогать. Это были мгновения, которые не мог ощутить никто другой. И Билл жил, дышал, порою, только для этих мгновений.
Вернемся же к Биллу и Хелен.
Увлеченный девушкой, Билл погрузился в раздумья. Раздумья полные наслаждения и радости. И даже не заметил, как Хелен остановилась, увлекаемая телевизором. Словно какой-то маг из ящика заставил ее приковать все свое внимание к себе. Тарелочку, которую она протирала, чтобы наконец поставить на стол, девушка крепко сжала в руках.
Парень вздрогнул, когда услышал звук бьющейся посуды. Только тогда смог выйти из своеобразного транса. Сердце его бешено заколотилось. А в душе затаился страх. Это был беспричинный и резкий страх, который стал постепенно поглощать всего юношу.
- Билл! Билл! Ты слышал?, - она сделала телевизор погромче и влетела в гостиную, будто ракета. - Том разбился! Он не справился с управлением автомобиля на гоночной трассе.
Время для меня остановилось.[/font]

Отредактировано Alice Evans (2013-08-29 17:31:13)