Глава 1
Ценность колодца узнаём лишь тогда,
когда в нём больше нет воды. –
Немецкая пословица.

- Томас! Тебе 16 лет, а ты не можешь поднять свою задницу с дивана и помочь матери! Другие ребята твоего возраста – дети, как дети. Помогают родителям, нормально учатся, не перечат взрослым! Посмотри на себя, ты же весь в отца! Хорошо, что мы развелись! Двоих я бы не выдержала!..
Вот уже час мама орёт на меня. Да, именно орёт. Её визг слышен на всю улицу! Ну что за человек? Теперь ещё всем знакомым расскажет, какой её сын подлец и негодяй. А все из-за чего?! Из-за того, что я ответил не в том тоне!
- Закрой свой рот! Ты достала меня! Тебя никогда не интересовало то, чего хочу я! Ты захотела, чтобы я играл на музыкальном инструменте – вали, Том, в музыкальную школу! Не нравятся мои друзья – не общайся с ними, Томас! Вот и сейчас, ты даже не спросила меня, хочу ли я жить в этой деревне! Как, как ты могла променять Лейпциг на эту глушь? Здесь же даже магазинов нормальных нет! И, знаешь что? Я ухожу!
С этими словами я захлопнул дверь своей комнаты и стал собирать вещи. В рюкзак полетели вещи первой необходимости: телефон, плеер, зарядники для них, документы, деньги, ну и парочку джинсов и маек закинуть нужно – кто знает, что ожидает меня. Если уж уходить, то насовсем – а уходя насовсем, автоматически начинаешь новую жизнь. Зачем мне новая жизнь с отголосками прошлой? Проблему нужно решать сразу и резко, рубить под самый корень. Как хорошо, что перед отъездом из Лейпцига отец дал мне карточку, на которую будут периодически поступать деньги и немного наличностью. Средства на первое время есть, а дальше я что-нибудь придумаю. Нацепив на голову дюраг, а поверх кепку и взяв в руку толстовку, я оглядел комнату. Вроде все взял. Ну, прощай, помещение, так и не успевшее стать мне родным.
- Сынок, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло. Признаю, была неправа. Мне…
Я не дослушал её. Оставил записку и выпрыгнул в окно. Второй этаж – не так уж и страшно. Мама не догадывается, что вместо уроков игры на гитаре я занимался паркуром и борьбой. Гитара как инструмент мне очень даже нравится, да и играю я на ней виртуозно, но, черт, как же я ненавижу все эти «общеобразовательные» предметы в музыкалке! Сольфеджио, непонятно для чего нужный хор… Они убили во мне желание быть великим гитаристом с музыкальным образованием! Так что, придется быть великим гитаристом-самоучкой. Вообще, мать многого не знает обо мне. Четыре года назад, сразу после её развода с папой, у нас начались разногласия, она словно забыла обо мне, а я, пытаясь привлечь внимание, сделал дреды и стал носить широкую одежду. Попытка провалилась, зато мне пришелся по вкусу рэперский стиль. Потом, когда она соизволила заметить изменения в моем внешнем виде, на меня полился целый поток нотаций и упреков. Однако я изменился. Мне стало глубоко насрать на мнение окружающих, в том числе и ее.
О том, где мне жить, я как-то не подумал. Не уезжать же назад в Лейпциг. Там меня будут искать в первую очередь. Я плохо знаю Лойтше, ни с кем ещё толком не знаком, поэтому придётся ночевать в заброшенном доме на окраине – я приметил его, когда мы впервые приехали сюда.
Недолго думая, я направился в противоположную от моего дома сторону и буквально через 10 минут оказался у полуразрушенного строения. Покосившаяся крыша, изрисованные стены, выбитые окна. Похоже, здесь довольно часто собираются сомнительные компании. Я прошёл в «дом», хотя больше это здание напоминало сарай.
Ничего, я что-нибудь придумаю. Найду работу, а лучше две, перееду в город, буду снимать квартиру. Да всё что угодно, лишь бы не жить с матерью! Можно даже первое время играть на улицах на гитаре. Какой-никакой, а заработок.
Внутри покосившегося строения всё более-менее прилично. Из мебели старая железная кровать, деревянный стол, с облупившимся покрытием, огромный комод и шкаф. На полу, правда, валяются груды мусора, бутылок и презервативов. Мда… нужно съехать с этого пристанища как можно скорее. Я, конечно, не избалованный брезгливый мальчик, но все же не очень приятно жить в таком месте.
Решил хоть чуть-чуть прибраться. Сгрёб весь мусор в кучу, протёр пыль валявшейся тряпкой – иначе я не могу назвать майку, которую украшали несколько заметных дырок и огромное пятно на груди. Когда я закончил облагораживание «моей территории», ночь полностью поглотила в свои объятия деревню. Но спать не хочется, да и жутко очень.
Вдруг, на улице послышались голоса. Принадлежали они парням и, судя по речи, компания навеселе. Я подошёл к окну, чтобы посмотреть, что там происходит. Ребята смеялись, шутили, и только один из них что-то едва разборчиво говорил себе под нос. Периодически его подгоняли толчком в спину, отчего он чуть ли не бежал вперед, спотыкаясь через каждые два метра. «Будешь знать, как к чужим девушкам приставать!» – единственное, что я услышал из речи этих отморозков, так как сказано это было довольно громко. Компания прошла вдоль стены объекта моего нахождения и свернула к крыльцу. Я рванул в другую «комнату», чтобы продолжить наблюдение. Около крыльца кто-то лежал, а над ним стояло четыре огромные тени. Они по очереди лупили ногами лежащего. Удары приходились в основном на живот, пах и почки. Лицо не трогают. Все действия парней отработаны до автоматизма. Значит, это нормальная для них практика. В какой-то момент мне показалось, что они забили парнишку до смерти – никаких признаков жизни он не подавал. Я, конечно, люблю драки, но чтоб вот так, вчетвером, на одного… не могу остаться безучастным. Беру первую попавшуюся железку и выхожу.
- Эй, пацаны, что происходит? – говорю как можно спокойнее, чтобы они не догадались, что я намерен защищать и защищаться.
- Здорово! – сказал один из шайки, – Мы тут воспитываем одного. Девушку мою увести хотел, а теперь говорит, что я все не так понял! – пояснил он.
- Хочешь, присоединяйся! – великодушно предложили мне. Он что, груша для битья, что ли?! Ох, я сейчас так присоединюсь!
- И как, круто – четверо на одного? Ты хоть выслушал его, прежде чем своих вышибал натравлять?
- Вот еще! Факты говорят сами за себя, и, знаешь, я больше верю знакомым ребятам, чем этому педикообразному натуралу! Да у него и друзей-то нет, кому это чмо нужно? – засмеялись. Бесят! Ненавижу таких беспринципных ублюдков! Их жертва так и лежала на холодной земле, прикрывая руками лицо и голову и поджав колени к груди.
- А если я скажу, что это мой брат? Или друг? – я вопросительно поднял бровь. Свет фонарей достаточно хорошо освещал улицу, и мы могли рассмотреть друг друга. Заметив в моём взгляде гнев и ненависть, они чуть шарахнулись, но тот, кто больше всех говорит, подал им знак, и эта толпа набросилась на меня. Одного из них, самого хилого, я сразу же наградил ударом арматуры по спине, отчего тот застонал и отшатнулся в сторону; второго кулаком в солнечное сплетение и челюсть, а третьего в пах. Все они, согнувшись пополам и кряхтя, лежали в стороне и наблюдали за происходящим. Не такие они уж и сильные, какими могут показаться! У меня, конечно, удар не слабый, но отпор дать они мне вполне могли. Никудышная какая-то драка получается – один удар и все, лежат и тихо охают от болезненных ощущений. Слабаки! Даже самые хилые из моих знакомых могут постоять за себя. А эти? Только для виду! Теперь, как я понял с их главарём, мы стоим и вражески смотрим друг на друга. И я, и он приняли «боевую» стойку, готовясь в любой момент отбить удар. Но никто из нас не собирался наступать первым. Это стало похоже на битву вожаков двух стай. Каждый выжидал удобного момента для нападения. Только вот он – действительно вожак, а я больше похожу на волка-одиночку, не желающего делить свою «добычу» с кем-либо еще. Решив, что тянуть больше не стоит, я предпринял попытку ударить парня в лицо, но тот ловко увернулся. Снова «боевая» стойка. Я вошёл в азарт. Мне, по большому счету, стало плевать на парня, за которого я вышел заступаться, сейчас в голове одно: «Победить! Победить!» Мой соперник замахнулся, мимо меня мелькнул кулак с набитым на костяшках пальцев: «Wolf». Волк, значит?! Я почувствовал удар, скулу свело, воздуха стало нехватать. Моя главная проблема – я не умею переносить неожиданную физическую боль. Она выбивает меня из привычного состояния, во мне просыпается дикое животное, готовое рвать и метать. Так и сейчас. Сознание помутилось, я набросился на Волка. Бил без разбора: сначала по лицу, потом повалил и стал избивать ногами по почкам, лёгким, в живот, пах. Потом снова почувствовал боль. Земля стала уходить из-под ног, все перед глазами поплыло, появилось ощущение лёгкости и безмятежности. Голоса. Крики. «Ты его убил, идиот!», «Бежим, пацаны!». Темнота…
Очнулся я оттого, что на меня прыснули ледяную воду и стали легонько лупить по щекам. С трудом разлепив глаза, в первую очередь огляделся. Увидел сидящего рядом парня. У него разбита губа и течет кровь из носа. Все-таки пару раз получил по мордашке... Пытаюсь подняться, но тщетно. В руках слабость. Чёрт! Они все в крови. В голове начинают всплывать картинки произошедшего. Заметив, что я очнулся, парень быстро ретировался ко мне.
- Какое счастье, что ты жив! Я думал, тебя убили… – Я хмыкнул.
- Да ты оптимист, я смотрю, – усмехнулся я, растягивая губы в улыбке. Скулу тут же пронзила боль, отчего я, шипя, схватился за нее рукой.– Чем меня вырубили?
- Твоей же арматурой, – с иронией сказал парень. – Спасибо тебе. За меня ещё никто не заступался. Ты недавно приехал, да? Просто тут все знают, что связываться с этой шайкой опасно. А ты из смелых! – Улыбнулся. Мне почему-то стало так тепло от этой улыбки. Я чувствовал, что он искренне мне благодарен. И как-то невообразимо приятно растекается по телу осознание того, что спас человека. Словно крепкий алкоголь, разливающийся теплом, обжигая нутро.
- И что же, тебя даже защитить некому?
- Нет, – совершенно беззаботно ответил он и пожал плечами. – Меня, кстати, Билл зовут.
- А я Том. – пожали друг другу руки.
Мы долго сидели с Биллом. Просто разговаривали, усевшись на холодной земле около места моей сегодняшней ночевки. Оказалось, этот дом освободился всего год назад. Его хозяин умер, наследников не нашлось, а государство все никак не найдет ему применение. Я рассказал Биллу о том, почему решил ночевать в этом здании. Про то, как ушёл из дома. И вдруг меня прошибло – если меня до сих пор не нашли, то не пытались найти вообще. От такой грустной, но справедливой и вполне обоснованной мысли стало еще противнее. Горечь от сложившейся ситуации буквально разъедает меня, превращая в какое-то ненормально-депрессивное существо.
С мальчишкой оказалось интересно общаться. Он мой ровесник, но рассуждает трезвее любого взрослого. Вильгельм добрый, вежливый, весёлый, но чуть забитый. Оно и понятно, не каждый сможет стерпеть ежедневные нападки со стороны сверстников. Не понимаю, почему эти дегенераты над ним издеваются. Конечно, внешность его отличает от остальных. Чёрные волосы до плеч, слой тонального крема и пудры, необычайно выразительные карие глаза, которые подчёркивает чёрный карандаш и тушь; маникюр, украшения, макияж, облегающая одежда, кожаная куртка – согласен, далеко не мальчишеский стиль. Но ведь на то он и стиль, чтобы выделять человека, а не делать изгоем.
- Том, пошли ко мне ночевать, мама будет не против. У меня и комната свободная есть. Знаешь, в этом доме опасно. То, что сейчас произошло – фигня. Признаться, я удивлён, что ты ещё жив. Теперь Волк не оставит тебя в покое…
- Извини, Билл, но это будет не очень удобно. Я останусь здесь, а завтра уеду в город.
- Том, ты спас меня. Позволь мне тебя отблагодарить. А утром, если ты так хочешь, поедешь. Кстати, могу поехать с тобой. Я Магдебург как свои пять пальцев знаю, постоянно туда езжу.
- Ну, хорошо. Пошли к тебе.

Фрау Карла уже час расспрашивает меня о себе. Не смотря на то, что я не особо люблю делиться подробностями своей жизни, им я открылся. Билл, как и его мама, внушает доверие. У них чудесная семья. Сразу видно – здесь любят друг друга, ценят, понимают.
Когда-то я имел такую же счастливую семью, где меня ждали со школы, а вечером все собирались за большим столом и обсуждали еще один прожитый день. Родители всегда радовались моим успехам, разделяли мои интересы. Потом что-то случилось, оборвалось. Отец задерживался допоздна на работе, мама нервничала, срывалась на меня. Я психовал, взбрыкивал, стал циничнее, появились свои взгляды на жизнь. И это в мои-то одиннадцать!
Спустя год отца все окончательно заебало и он ушел. Если честно, я поступил бы точно так же. Потому как за несколько лет мама очень изменилась. Больше не было доброй улыбки, счастливого огонька в глазах. Её будто подменили, а после ухода папы совсем стало не узнать. Она то забивала на меня, словно я вообще посторонний человек, то окружала непонятной «заботой», переходившей в навязчивую идею засрать мою беззаботную подростковую жизнь. В семье Билла же все течет спокойно, размеренно. Именно такой стабильности не хватало мне.
Его мама – стройная молодая женщина, лет 35-40, у нее темные волосы, смеющиеся глаза и, должен признать, она очень красивая. Насколько я понял, они с детства Билла живут здесь, и могу с уверенностью сказать – фрау Карла самое прекрасное украшение этой глуши. Все местные женщины довольно грубы, неухожены и даже несколько мужеподобны. А мама Билла не такая – она хрупкая, женственная, ее нужно оберегать, защищать. Я очень порадовался за парнишку, ведь у него есть человек, ради которого можно стерпеть нападки со стороны недоразвитых придурков. Но в то же время меня поедала горечь от осознания того, что у меня никогда в жизни не будет таких отношений с мамой. Пусть она не самая лучшая, да и я далеко не замечательный сын, но я люблю её и мне очень обидно, что она этого не замечает, а лишь упрекает во всех смертных грехах.
- Ну, вот что, мальчики, вы укладывайтесь спать, поздно очень уже. Том, не переживай. Вы отойдете и помиритесь. Если что, ты всегда можешь рассчитывать на нашу с Биллом помощь. – она мягко улыбнулась, а Билл закивал. – Покажи Тому его комнату, – обратилась она к сыну и тот, махнув рукой, повел меня в мои покои.
Слишком беспокойный день. И когда все закончится? Я настолько устал от бесконечных скандалов, что решился на такой важный шаг – уйти из дома. Причем не просто уйти, объявив об этом родственникам и сообщив адрес, а сбежать. Так я сам себя обрек на глупое существование и скитание по углам на ближайшие три-четыре года. Думаю, что по истечению этих лет моя жизнь изменится – университет, новые знакомые, доступ ко всем запретам и совсем другая, взрослая ступень становления меня в этом прекрасном, хотя местами и жестоком мире.
Спать совершенно не хочется, и поэтому сейчас я стою у открытого окна и наблюдаю за спящей деревенькой. Нет вечно кричащих на своих детей женщин, подростков, животных… Ничего. Будто все вымерло. И, нужно отметить, такой Лойтше мне нравится куда больше. Бледная луна повисла в небе, даря немного света темным улочкам. Небольшие облачка то и дело проплывали мимо нее, отчего она становилась какой-то загадочной и мистической. Странно, живя в Лейпциге, я никогда не наблюдал за луной, ночным городом… Круговорот жизненных проблем и хлопот настолько втягивал меня в свою воронку, что не было времени обращать внимание на такие, как мне казалось, мелочи. Сейчас же я понимаю, что если бы в свое время и имел возможность просто подойти к окну, вдохнуть свежий не загазованный воздух, полюбоваться луной и плывущими облаками, то был бы чуточку счастливее в данный момент.
В дверь тихо постучали и она сразу же открылась. В проеме показалась черная растрепанная голова и совсем детское личико, не обремененное косметикой. Полоска лунного света упала прямо на лицо парнишки и он, смешно морщась, полностью скользнул в комнату. Остановившись у порога и теребя рукава бордовой пижамы, свободно висевшей на нем, Билл смущенно улыбнулся.
- Можно?
- Конечно.
- Почему ты не спишь?
- Не хочу. А ты?
- Тоже.
Парень, еще чуть помявшись в нерешительности, все же опустился на кровать, заботливо приготовленную мне Карлой. Его глаза забегали по комнате, словно он здесь впервые. Босые ноги забавно болтались в воздухе. В целом сложился вид мальчика-одуванчика. Я улыбнулся своим мыслям. Билл вопросительно посмотрел на меня, выгнув левую бровь. Понимая, что он хочет спросить, я просто покачал головой, как бы показывая – «ничего». Мне почему-то очень не хочется нарушать эту ненапрягаюшую тишину. Появилось странное желание – просто сидеть и молчать рядом с парнишкой. Понимая, насколько глупы мои желания, я отвернулся к окну, подставляя лицо струям холодного воздуха. Услышав шевеление со стороны Билла, я обернулся. Он сидит, укутавшись в одеяло так, что торчит только нос. Умилившись про себя такой картине, я закрыл окно и направился к кровати, опускаясь рядом с парнем. Он весь напрягся, словно испугался моего присутствия рядом.
- Надо было сказать, что замерз. Я бы сразу окно закрыл,– то ли упрекнул, то ли просто сказал я. Признаюсь честно, мне не очень понравился мой голос – слишком много заботы и ласки в нем. Я так даже с девушками не общаюсь. Но Билл… Его хочется окружить этой самой лаской и заботой. Очень чувствуется отчужденность парнишки от остальной жизни в деревне. Не создан он для этой среды обитания, где нужно скорее выживать, нежели жить. А Билл держится, в этом ему надо отдать должное. Только долго ли он сможет вот так держаться? Все рано или поздно ломаются, у него также наступит этот период и что тогда?.. Будет молча терпеть, или же перейдет в защиту?
- Да ничего страшного… – парень сконфуженно улыбнулся и я все-таки заметил легкую дрожь, прошедшую по телу не то от прохлады стоящей ночи, не то от волнения.
- Ты меня боишься? – усмехнувшись, уточнил я. Билл поднял на меня свои удивительные глаза. Даже в сумраке я заметил, как они вспыхнули. Ему явно не понравился мой вопрос.
- С чего вдруг? – сквозь зубы процедил он. Наверное, теперь думает о том, какой я идиот. Я упорно молчал, не отвечая на вопрос Билла уже несколько минут, – Если я крашусь, ношу обтягивающие шмотки и побрякушки, вовсе не значит, что я слабохарактерный мальчик, о которого можно вытирать ноги! И я тебя не боюсь! – с вызовом почти во все горло прокричал мой новый знакомый. Сейчас он мне открылся с совершенно другой стороны – зубки с коготками тоже имеются в арсенале и по мере необходимости пускаются в ход. Не удивлюсь, если ограничиться укусами и царапинами не удастся – его разъяренный вид наталкивает на мысли о самом настоящем мордобое с кровопролитием и травмами.
- Понял я, понял… Что кричишь то? Тебя изначально никто не держал за слабохарактерного, а ты вспенился не из-за чего.
- Извини. Это… Инстинкты, что ли… Короче, привык я всегда отстаивать свое достоинство. Ненавижу, когда всякие жертвы аборта судят обо мне по внешности.
- Бывает… – немного помолчав, я все же решил задать вопрос, который мучает меня вот уже несколько часов подряд, – Билл, почему шайка Волка к тебе привязалась?
- Этому мудаку кто-то наплел, что я заигрывал с его бабой, – начал воодушевленно парень, но при слове «баба» заметно скривился. Кажется, он не очень-то жалует эту загадочную особу, из-за которой его избили, – Эта Регина – шалава шалавой, честное слово! Волк просто боится, что уведут его халявный источник секса, вот и печется так за нее. Том!.. Ты бы ее видел! У тебя бы после этого зрелища еще месяц не стоял, отвечаю!
Разговор плавно перетек на тему секса и девушек. И, как оказалось, у моего знакомого есть опыт в «тесном» общении с девчонками, причем довольно богатый. Он пользуется популярностью среди представительниц прекрасного пола, и, думаю, обоснованно. Он интересный парень во всех отношениях, а девушкам только это и нужно – милый, смазливый, разговорчивый, красноречивый и не скупится на комплименты. В общем, как и я, умеет лить мед в уши и обольщать. Думаю, мы подружимся с этим пареньком. У нас довольно много общего.
С Биллом мы проболтали еще около полутора часов, пока он, уже сонный и еле стоящий на ногах практически не пополз к себе в комнату. Рассвет застал нас неожиданно, внедряясь в темное пространство комнаты неприятным после бессонной ночи светом. Заполняя собой помещение и поглощая темноту, он забирал вместе с ней и тайны, что были открыты нами. Несмотря на усталость я нисколько не жалел о проведенной ночи, но навалившийся сон упорно зазывал меня в царство безмятежности и отдыха от людских проблем. Поддавшись этим «уговорам», я послушно устроился на кровати, укрываясь одеялом, еще сохранившим тепло парня, так неожиданно вторгнувшегося в мою жизнь. Мысли крутились в голове, меняясь со скоростью света и, за обдумыванием дальнейших планов на жизнь я не заметил, как Морфей все же принял меня в свои объятья…

Тихо. Слышно, как свистит ветер. Он кружит в вихре ярко-зелёные листья, оголяя деревья. Я чувствую его пронзительные прикосновения, но не ощущаю законного холода. Вообще, ничего не ощущаю. Словно наблюдаю за происходящим вокруг находясь за прозрачной перегородкой. В пустынном парке присаживаюсь на лавочку. Редко мелькают машины. Такая странная пустота. И это не маленькая деревенька Лойтше – это город, такой же, как Гамбург, Лейпциг и все остальные. Птицы, бабочки… Будто вся фауна сконцентрировалась в одном месте. И ни души… Я жду, что-то должно произойти. Что? Не знаю. Пустынно и одиноко. Все вымерли? Эй, люди! Вы живы? Такая душащая и никому не нужная пустота, словно я потерял нечто важное, ценное. Сзади кто-то подходит, кладёт руку мне на плечо. Слышу горестный вздох. Вздрагиваю.
- Том… – голос наполнен сочувствием. Он принадлежит женщине и чувствуется, что ей тяжело говорить.
- Том… – еще раз зовет голос. Просыпаюсь. Надо мной стоит Билл, с серым каменным лицом. Рядом фрау Карла.
- Томас… твоя мама, она…– Карла выдохнула. – ...в больнице.
Я, ничего не отвечая, вскочил с кровати. В больнице? Что она там делает? Оделся и выбежал из дома людей, которые великодушно приютили меня. В кармане куртки нашёл бумажку с адресом: «Ольвенштедтер Гразенвег 37, палата 213». Со стороны этой благородной женщины было очень предусмотрительно положить адрес в карман куртки, а не надеяться дать мне его лично в руки. Интересно, что с мамой?

Как добрался до Магдебурга – не помню. Как нашёл нужную мне улицу – тоже. Я очнулся уже в дверях больницы. Не удосужившись узнать, можно ли к ней, бегу, как сумасшедший, сшибая всё на своем пути. Путаясь в бесконечных коридорах и лестницах, я всё же обнаружил палату с золотой табличкой «213» на двери. А внизу был прикреплён листок с фамилией мамы, лечащего врача, графиком посещения и списком лекарств и процедур. От последних двух цифр номера палаты повеяло ужасом. Нужно найти доктора. Странно, я только сейчас понимаю, что могу потерять её.
- Молодой человек, вы сын Сары Бимен?
- Да. А вы, позвольте узнать, её лечащий врач?
- Нет, я сейчас позову доктора Майера. Держитесь, юноша. Шансы крайне малы. – этот мужчина, с большими грубыми руками и приветливой улыбкой, несильно сжал моё плечо. Кажется, сжали не плечо, а сердце. Всё плохо… Больше не будет постоянных упрёков, осуждений моего внешнего вида и поведения… Не будет ничего! Ко мне подошёл лечащий врач мамы.
- Доктор Майер, – представился он.
- Томас Бимен. Что с мамой? – герр Майер – мужчина среднего роста, с седыми волосами, небольшим животом, добрыми глазами и большими сильными руками, как и у того доктора, который подходил до этого. Он протянул мне руку, но я, проигнорировав жест «приветствия», уставился на него прожигающим взглядом. Немного смущаясь, но, тем не менее, добродушным, полным заботы и сочувствия голосом, врач ответил:
- У неё ожог четвертой степени, повреждено около 65% поверхности тела. Не нужно быть медиком, чтобы понять – это очень серьёзно. Даже если мы её спасём, она не сможет жить полноценной жизнью. Ответом на ожоговую травму, у неё будет являться ожоговая болезнь. В доме произошла утечка газа. Видимо, женщина хотела зажечь плиту, или прикурить… – Доктор замолчал. Прикурить? Но мама не курит! Она никогда не курила и постоянно ругала за это отца! Да и готовить она не особо любит. К тому же, в холодильнике было еды на три дня вперед. Не могло же ее вдруг переклинить на готовку. – ...пожар потушили быстро, а тело фрау Бимен обнаружили не сразу. Хвалите судьбу, что вас не было дома и молите Бога, что бы она выжила, – заключил Майер.
- К ней можно?
- Что вы! Она в тяжёлом состоянии! Ваша мама только-только пришла в себя, ей нужен покой.
- Прошу вас, я недолго!
- 10 минут. Время пошло.
Доктор демонстративно развернулся и пошёл в свой кабинет, а я с тревогой и боязнью зашёл в палату. Картина, которую я увидел, привела меня в шок. Кожи практически нет, некоторые участки обуглены. Мне вдруг стало страшно. Это моя мама? Господи… что же там произошло?
- Мам… – я подошёл к кровати. От её тела отходило множество маленьких проводочков, аппарат противно пищал, чем действовал мне на нервы, которые и так уже были ни к чёрту.
- Т-то… – эти две буквы дались ей с огромным трудом. Жилки на шее затряслись, лицо заметно напряглось. Я подошёл ближе.
- Мам, прости меня. Я… люблю тебя, – я осторожно поцеловал её в щёку. Она едва заметно улыбнулась. Какой же я идиот! Почему я так вёл себя с ней? Ведь она желала мне только лучшего…
- И… я… те… прости…Том… – мама шумно выдохнула. Эти несколько слов истощили её слабый организм. Она посмотрела на меня взглядом полным нежности, любви и ласки. Именно за такой взгляд четыре года назад я бы отдал всё. Мамины голубые глаза внимательно изучали меня, будто вновь. Казалось, они не могли сфокусироваться на чём-то конкретном, запоминали каждую деталь моей внешности. И она улыбнулась. Обреченно, как будто усмехаясь. Сердце сжалось. Внутри все похолодело, а в груди застрял неприятный шершавый комок, который с невероятной скоростью разрастался во мне. Кажется, еще чуть-чуть и я не выдержу, сорвусь. Комок разорвет меня изнутри.
- Сынок… найди в доме документы, деньги, там хватит, и уезжай… Я уверенна, они не сгорели… Иначе они убьют тебя. Они могут… их все здесь боятся… – мама потянулась ко мне, чтобы поцеловать, но тут же её голова упала на подушку, на мониторе противно пищащего аппарата поплыла сплошная горизонтальная линия, а сапфировые глаза закрылись. Навсегда.
Я дал себе обещание, что уеду отсюда, но обязательно вернусь, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Не знаю когда, но вернусь. Уверен, это не случайность. Глупо, наверное, однако странное чувство не покидает меня. Еще сегодняшний сон… Он так похож на реальность. На этот пустынный больничный сквер, на ансамбль листьев, что водят хоровод в холодном воздухе и даже на птиц, которые не перестают парить в сером от набежавших туч небе. И это солнце, пробивающееся сквозь серость облаков, ветер и пестрые зеленые листья – они вовсе не огорчают, а тем более не радуют. Странная пелена равнодушия заглотила меня в свои объятия, не давая освободиться.
Нет ни слез, ни сожаления… Будто все происходящее не со мной.
Не я ушел из дома и благодаря тому самому остался жив.
Не моя мама умерла чуть больше часа назад…
Это не моя жизнь…
Не моя, черт возьми!..
Не моя…

Я сама рада, Юль, что начала новую тему)) Спасибо за напоминание, кстати. Я ведь правда забыла
Да, мать Тома мне и самой жалко. Особенно когда писала момент в больнице. Хотя, в отношениях с сыном она отчасти виновата сама. Недопонимание - и вот результатом стал уход Тома, пожар... В ссоре и дальнейшем развитии событий виноваты они оба. Том отчасти эгоист, ты права. Да и сам он как-то это не отрицает. Но в нем есть некий борец за справедливость - я старалась это показать в сцене с Волком.
Я так рада, что в конце первой главы никто еще не догадывается, что будет дальше! Мне кажется, так читать интереснее))) Но дальнейшие события рано или поздно приведут к указанному пейрингу и рейтингу NC-17)))
Спасибо за отзыв! Для меня важно твое мнение)
Продолжение будет, как только бета вернется из ссылки))

Я постараюсь оправдать ожидания))

Глава 3
Незачем цепляться за тщетные сожаления о прошлом
и скорбеть о досаждающих нам переменах, ибо перемены – основа жизни.
Анатоль Франс.

- Герр Бимен, я принесла резюме всех претендентов на должность звукоинженера. Четверо из них идеально подходят для студии, а двое работали с известными лейблами. Но не думаю, что на это стоит вестись, так как для того, чтобы перебежать с насиженного места, нужно иметь веские причины. Поэтому предлагаю рассмотреть вот эти резюме, – легко отчеканила Джейн и, вогрузив на мой стол довольно толстую папку, обворожительно улыбнулась. – Что-то еще? Может, кофе?
- Да, пожалуй. Черный, без сахара. И, пожалуйста, называй меня «Том» и на «ты». Так нам будет удобнее работать вместе.
- Хорошо, Том. Совсем ты себя не бережешь, целыми днями пропадаешь в студии. Хоть бы сходил куда-нибудь, развеялся. Пойду, принесу кофе, – дверь за молодой женщиной тридцати лет закрылась, и я устало уронил голову на стол. Вот уже месяц я безвылазно сижу в своем просторном кабинете, разбирая бумаги. Почти весь штат сотрудников сформирован, остался только звукоинженер, которого я подбираю особенно тщательно. Все же на плечи этого человека будет возложены контроль и, соответственно, ответственность за весь процесс рождения новой композиции. И, конечно, окончательный результат. Джейн неизменно помогает мне во всех направлениях развития студии. Она неплохо разбирается в тонкостях кадровой политики, менеджмента и рекламы. Они знакомы с Мартой давно и тетя, не сомневаясь в профессионализме женщины, предложила ей должность директора по маркетингу. Я толком не понимаю, зачем звукозаписывающей студии, пусть и перспективной, такой штат сотрудников. Однако Марта настояла на том, чтобы каждая область была закреплена за своим специалистом, мотивируя все тем, что я еще недостаточно опытен. В чем-то она права: если теоретические знания всегда без труда укладывались в моей голове, то опыт нарабатывать нужно потом и кровью.
- Том, – Джейн легонько толкнула дверь бедром, отчего та закрылась, – звонил Юрген Луфт, просил передать, что если в течение недели найдем звукоинженера, то у нас будет уже один заказ. Там нужно будет записать песню «под ключ»*. Довольно крупно для первого раза, не правда ли? – я закивал и тут же погрузился в бумаги, принесенные секретаршей чуть ранее. Радует, что большая часть всех резюме составлена грамотно. Однако в семье не без урода: четвертым мне предстал неизвестный, в графе «Цель соискания» которого пестрила незамысловатая запись «Без рутины», а «Дополнительная информация» и вовсе была заполнена прочерком. Но почему-то меня заинтересовал этот человек. Может, это не профессионально и грозит провалом, однако слишком уж избито составлены «визитные карточки» других претендентов. Все же я ищу не банковского работника, а креативного и творческого сотрудника.
Отложив все документы в сторону, я предложил Джейн пройти в кабинет, а не стоять у порога. Поставив кофе передо мной, она опустилась на кожаный диван. Я бегло осматривал комнату, ища решения. У меня особо нет выбора, а кто не рискует, как говорится… Да. Пожалуй, дать шанс этому загадочному мужчине, ищущему работу «без рутины».
- Джейн, расскажи мне о мужчине по имени… – я кинул взгляд в резюме человека, которому являюсь потенциальным работодателем, – Саймон Ленц. Интересное имя, правда?
- Да. Впрочем, его обладатель тоже ничего, – секретарша, которая, кстати, не обременена была браком и какими-либо отношениями, загадочно улыбнулась. – Творческий парнишка. Ему около 24, как-то так. Я могу с ним связаться, он оставил свои контакты.
- Такой молодой? Он, наверное, неопытный еще… Может, постарше кого посмотреть?
- Том, до того, как Марта предложила мне работать у тебя, я сотрудничала с неплохой студией. Так вот, на личном опыте убедилась – в музыкальном бизнесе не имеет значения возраст, будь то исполнитель или тот, кто помогает исполнителю реализоваться. Тут важен талант, любовь к тому, что делаешь… Тебе же тоже почти 20, а ты уже возглавляешь многообещающую студию с возможностями дальнейшего расширения. Если ты серьезно подойдешь к делу, к 25-ти годам у тебя будут филиалы по всей Германии. Только заметь: серьезно, а не с детским фанатизмом. Проведи четкую грань между личной жизнью, учебой и работой – нет ничего плохого в том, что иногда ты «случайно» будешь забывать ежедневник на работе.
- Джейн, ты вся в тетушку! Та тоже не упускает возможности поизмываться над моим мозгом. Назначь собеседование с этим Саймоном завтра на 12 дня.
- Хорошо, Том. Имей ввиду - к старшим стоит прислушиваться. Самоменеджмент – очень нужная и полезная штука, – с этими словами Джейн покинула мой кабинет.
Отложив многочисленные резюме претендентов, я устало уставился в документацию. Вот уже два дня я тупо ставлю подписи в разных бумагах, никак не вникая в смысл. Все так навалилось… Скоро начнется учеба. Нужно все же почитать книги по экономике, как следует отдохнуть, побыть дома… Дома! При одном упоминании об этом месте меня пробивает мелкая дрожь. Лучше здесь, на работе, ковыряясь в совершенно непонятных бумагах, содержащих уйму «умных» слов на целый лист и лишь пару понятных строчек. Хотя их понятность ограничивается лишь тем, что там нужно поставить дату и роспись. В глазах уже начинает рябить от нескончаемых буковок мелким шрифтом, заумных предложений, отведенных для моего «автографа» полей…
Кофе давно остыл, но это не так важно. Ничего не хочу. Только спать. Спать тоже хочет меня, но, увы, мы не можем быть вместе. В студии оставаться ночью я не стану, потому как потом придется объяснять, что сподвигло меня на это. Говорить о том, что Томас Бимен, кажется, медленно сходит с ума, я не буду. Но в моей квартире действительно происходит что-то странное! Я то и дело обнаруживал на пороге чистые конверты, в которые обычно был вложен календарик, а день отправления обведен красным фломастером. Так продолжалось около двух с половиной недель, с самого моего переезда, а однажды день был обведен черным! Я не думал, что могу так испугаться чьей-то злой шутки. Шутки ли? Но конверты – лишь детская шалость по сравнению с тем, что каждую ночь кто-то звонил и тяжело дышал в трубку. Как только я сбрасывал вызов и включал светильник, свет начинал мигать, становясь все тусклее, а затем потухал совсем. Пугающая темнота угнетала и пугала еще и тем, что всегда казалось, будто я не один. Словно кто-то ужасный стоит за моей спиной и дышит в плечо.
Я потянулся за холодным кофе. Воспоминания об уже ставших обыденностью ночах заставили меня вздрогнуть. Рука с чашкой дрогнула, плеснув крепкий напиток на документы. Черт! Это же те самые документы, в которых я безуспешно ковыряюсь два дня! Называется «Что такое не везет, и как с этим бороться. Продолжение».

Домой я сегодня все же поехал. К моему великому удивлению, никакого конверта ни на пороге, ни в щели между косяком и дверью, ни в самой квартире не оказалось. Осторожно крадясь в собственную комнату, все еще боясь обнаружить очередной «сюрприз», я не удержался и заглянул в гостиную, где располагался мини-бар, ассортимент которого был пополнен мной буквально неделю назад. Захватив бокал и бутылку аквавита**, я благополучно устроился на диване. Закинув ноги на спинку, я уже хотел попробовать напиток, привезенный мне Мартой из Дании, как вдруг зазвонил телефон. На экране высветилось имя девушки, которую я раньше боготворил, а сейчас почему-то даже не хочу слышать. Наверное, не любил я ее никогда. Просто очень подкупала ее недосягаемость и недоступность, в отличие от других «дамочек» моего окружения.
- Здравствуй, Манди.
- Том, привет!
- У тебя все в порядке? Голос дрожит…
- Да, нормально. Том… Он мне на звонки не отвечает, а потом вообще сообщение прислал, что уехал к родственникам в Шотландию и приедет к началу учебного года.
- Ну, дождись конца лета. Еще чуть-чуть осталось. Думаю, чуть больше месяца ты протянешь. А там что-нибудь придумаем.
- Ты не понимаешь! Он как-то проговорился, что у него кроме мамы, с которой они переехали в Берлин несколько лет назад, никого нет! Значит, он не хочет меня видеть!..
- Манди, слушай, он дал понять, что не хочет с тобой общаться… – девушка всхлипнула, – на данный момент, – поспешил успокоить я. – Наверняка ему нужно побыть одному или в компании друзей и все такое… Не знаю, как тебе сказать. Просто запомни: если человек показывает, что не хочет быть тобой побеспокоенным – нужно прислушаться к его просьбе.
- Хорошо, я поняла. Том, ты же помогаешь мне, – девушка выделила «мне», словно расставляя приоритеты в моем отношении между ней и этим парнем, – почему тогда его оправдываешь?
- Я никого не оправдываю. Аманда, если ты ему не нравишься – я бессилен. Глупо заставлять парня быть с нелюбимым человеком. Не находишь?
- Ты обещал помочь!
- Я обещал лишь узнать, как он к тебе относится!
- Спасибо за неоценимую помощь! – язвительный голос бывшей возлюбленной заставил меня скривиться.
- Да иди ты! – прокричал я в трубку и нажал на красную кнопку.
С чего я так взвился на Аманду?
Меня просто раздражает, когда девушки достают парней, которые им нравятся, своей назойливостью. По себе знаю, как это бесит, так и этот несчастный… Хм, я ведь даже имени его не знаю… Ладно, об этом стоит забыть. Нужна будет помощь – позвонит, мой номер у нее есть.

Жидкость янтарного цвета играла бликами на стенках сосуда, который ловил и собирал в себе светлые огоньки, что освещали темную комнату, уже давно окутанную ночью. Я пригубил охлажденный напиток, который приятно пах деревом. Убедившись, что на вкус аквавит так же приятен, я сделал глоток. Бархатистый привкус крепкого алкоголя остался на языке. Горло чуть обожгло, неприятно пощипывая, но вскоре эти ощущения прошли. Незаметно для себя я выпил бокал, а за ним другой. Расслабление и спокойствие медленно разливались по телу, словно густой терпкий соус; аквавит будто обволакивал все внутри. Стало плевать на то, что происходит со мной в последнее время. Наконец-то наступило долгожданное чувство счастья и радости без всякого намека на тревогу и стресс. Я скучаю по беззаботной жизни в Магдебурге. Безусловно, Берлин – мечта, переездом сюда бредят многие, так же бредил и я. Побывав здесь впервые, я влюбился в этот город. Столица всегда привлекала меня тем, что здесь больше возможностей, шансов на достойную жизнь. Сейчас этот шанс мне выпал. Я сорвал куш, выиграл джек-пот. Нужно радоваться, наслаждаться… Я бы радовался, но все как-то появилось из ниоткуда и смешалось в однородную массу… Студия, Аманда, эта тупая чертовщина с конвертами и ночными звонками.
Последние несколько лет моя жизнь была слишком хорошей, а сейчас снова началась серая полоса, медленно перетекающая в черную. Еще раз доказана моя теория о том, что жизнь имеет определенную полосатость. Я, конечно, не пессимист, но за 19 лет увидел эту закономерность и смирился с ней. Стоит отметить, что в моей жизни преобладают радужные полосы, но через определенные промежутки времени нет-нет, да вылезает черная. Впрочем, это лучше, чем жить в одном цвете. У тебя все всегда плохо – ты либо сопливый нытик, либо циник. Все хорошо – либо конченый оптимист, либо просто придурок. У меня же все гармонично. Я нахлебался горя из реки несчастий, но с достоинством все перенес, став лишь сильнее и закаленнее. Точно так же я купался в озере везения и популярности, теша свое самолюбие, но тем не менее оставаясь человеком. Наверное.
Марта права – я должен брать от жизни все, пока имею возможность. В моем возрасте все только мечтают о независимости и становлении на ноги, а я, фактически, уже сделал несколько шагов и скоро начну свободно ходить. Я уверен в своих силах – у меня получится продвинуть студию, успешно учиться в университете. Я даже не могу назвать это работой – несмотря на суету, мне нравится там находиться, общаться с потенциальными партнерами, набирать людей на работу. Ведь всех, абсолютно всех я проверял и отбирал лично. Хотя без Джейн мне бы действительно было трудно – она берет на себя хоть какую-то часть работы, оставляя мне время на сон и еду.
В той, прошлой жизни осталось столько важного – того, что возвращает туда раз за разом, отравляя настоящее и перечеркивая будущее. Хочется идти вперед, совершать невероятные поступки, рисковать, учиться чему-то новому… Но какой-то противный червячок внутри бурит сомнениями и мыслями о том, что, идя вперед, неумолимо отдаляешься от прошлого, настоящего – привычного. Я вроде не боюсь новшеств, трудностей, однако разобраться в себе и выудить этого червячка не могу.
Я слишком щепетильно отношусь к своему прошлому. Нет-нет, вовсе не к последним трем годам… В другом, более далеком периоде осталось очень много дорогих людей, которых я уже не верну. Я всегда строил планы на будущее, продумывал все до мельчайших деталей, но когда дело коснулось осуществления задуманного – застопорился на месте. Мне страшно. Все то, что являлось для меня святым, незаметно растворяется во времени, оставляя меня наедине с воспоминаниями. Я боюсь своих мыслей – они иногда материализуются. Причем, как правило, самые ужасные, самые отвратительные для меня самого. Я хочу идти вперед, но что-то меня тянет назад, оставляет на месте, словно якорь. Мой «корабль» уже давно должен отчалить, но капитан судна все никак не дождется ценного груза…
Тускло освещенную комнату, в которой я погрузился в размышления, оглушила неприятная трель дверного звонка. Интересно, кому я понадобился в такое позднее время? Может, Марта решила осчастливить меня своим визитом? Или… О, нет! Надеюсь, меня не ожидает очередной конверт! Тело пробила мелкая дрожь. Я нервно сглотнул подкативший к горлу комок. Сделав глоток аквавита, я, пересилив непонятный ужас, от которого волосы на руках поднялись дыбом, медленно, крадучись пошел к двери. Так же осторожно, затаив дыхание, смотрю в глазок. Яркий свет ударяет в глаза, а за порогом моей квартиры я вижу того, кого совсем не ожидал увидеть. Повернув ключ в замке и впуская вместе с гостем в свою обитель полоску света, я рукой закрыл глаза, привыкшие к полумраку.
- Добрый вечер, Том! – тихо поздоровался гость. Я все еще закрываю глаза рукой и потому не могу рассмотреть его.
- Привет.
- Я, конечно, понимаю, что это не в лучших немецких традициях – приходить ночью и без предупреждения; если ты занят, или не один, или просто не хочешь меня видеть, ты скажи – я уйду.
- Что ты хотел? – дверь за моим ночным посетителем закрылась, когда тот прошел в прихожую, и яркий свет наконец перестал раздражать глаза. Я посмотрел на своего соседа. Выглядел он сегодня не так, как месяц назад при нашей первой и последней встрече – обычный спортивный костюм, чуть болтающийся на худом теле; никакого макияжа и неуложенные, торчащие волосы. Сейчас он был очень забавным и до ужаса милым.
- Том, если я мешаю – скажи. Я уйду.
- Да что ты заладил-то? Смени пластинку и проходи. Пить будешь?
- Буду, – вдруг резко ответил Билл и решительно кивнул головой, словно отгоняя прочь какие-то мысли.
Пока я разливал аквавит, Билл как-то странно на меня смотрел. Даже в приглушенном освещении можно разглядеть, что его глаза блестят – нет, это не слезы, это больше похоже на страх. И то, какой он дерганый, говорит об этом.
- Что-то случилось? – осторожно поинтересовался я. Он резко выпрямился и напрягся, жилки на руках задрожали, на шее четко виднелась сине-зеленая венка.
- С чего ты взял?
- Ты нервничаешь.
Билл пожал плечами и отрицательно мотнул головой. Он уселся на диван и внимательно оглядел комнату. Душно. Ненавижу лето, ненавижу жару, ненавижу духоту. Я больше предпочитаю прохладу. Не ливни, не морозы, а что-то среднее. Чтобы можно было выйти в толстовке и спокойно бродить по городу, не изнывая от солнца.
- Том, а тебя любили? Ну вот чтобы до потери сознания, чтобы преследовали, названивали постоянно, навязывали свое общество, вели себя так, будто вы давно уже пара? – неожиданно спросил сосед.
- Бывало, – хмыкнул. Действительно, меня же постоянно окружали именно такие девушки – только не любовь это была вовсе. Я был популярен там, откуда приехал. Это скорее гонка за престижем, статусом. Ты с Томасом Бименом – круто, тебе в ВИП зону, детка! Он кинул на тебя оценивающий взгляд и отвернулся – вали к смертным, пустышка! Даже просто повысить свою самооценку, добившись моего внимания – уже считалось чем-то невероятным.
- И ты спокойно жил, зная, что кто-то готов сделать все возможное и невозможное, лишь бы поговорить с тобой?
- Нет, конечно. Сначала пытался протестовать, потом привык. Старался делать вид, будто я обычный парень и понятия не имею, что все от меня хотят. Но… иногда популярность берет верх и ты окунаешься в нее с головой. По сути своей я ничего не стоил для них. Я уехал – и всё, все связи оборваны. Я больше никому не нужен там, где когда-то был одним из «Богов Олимпа».
- Разве ради этого стоит жить? – спросил Билл, отпивая аквавит и морщась.
- Знаешь, в моем случае жить стоит только ради прошлого.
- Всегда есть то, что дает веру в будущее.
- У меня нет.
- Совсем?
- Совсем, – конечно, я соврал. У меня есть будущее, есть вера в него… Но мне очень хотелось поскорее закончить разговор на эту тему.
Далее следовала затяжная пауза. Билл отрешенно пил предложенный аквавит, снова и снова наполняя бокал жидкостью цвета древесной коры. В его глазах отражались блики светильников, играя в них, словно золотистые пайетки. Мой взгляд внимательно изучал брюнета. Сегодня он действительно другой. Косметика, которая, казалось, как маска намертво приросла к его молочной коже, с одной стороны, украшала парня, но с другой, без нее он выглядел более простым, приближенным. В то же время, при ее отсутствии он выглядел совсем обычным, таким, как и все.
- Том, а зачем быть уважаемым среди идиотов? Ну, серьезно? – язык Билла уже начал заплетаться.
Меня очень озадачил этот вопрос. Правда, зачем? Все люди, что меня окружали – пустышки. Им было дело только до моих денег, крутого статуса, который, кстати, они мне сами и приписали… Мне нравилась эта жизнь, эта популярность. Но это осталось там, в Магдебурге. Здесь, в Берлине, я должен заново приспосабливаться, осваиваться. Сейчас мне противно осознавать то, что раньше я общался с теми, кому наплевать на всех, даже на тех, кого они гордо называют друзьями. Более противно понимать то, что я сам являлся частью этого общества и едва ли не тем самым идиотом, о которых говорит мой сосед.
Переезд в столицу постепенно возвращает меня к тому, что было во мне много лет назад: простой мальчишка, ничем не хуже других, в чем-то даже лучше. Кажется, я очнулся от странного сна. Нет, это было не кошмаром. Это просто была не моя жизнь. У меня богатый отец, но это ни в коем случае не возвышает меня над остальными. Так должно быть.
Почему говорят, что люди равны при рождении? Ведь у кого-то над головой зеркальный потолок пентхауса, а у кого-то под ногами скрипят половицы трущобы в забытом властями районе. Кто-то с рождения окружен заботой и любовью, а кто-то вынужден искать эту любовь в чужих людях. Одних отвозят в ясли на джипе, а других в жару и холод мама за ручку ведет на автобусную остановку, чтобы растолкать сонных студентов и все же усадить свое чадо на сидение, лишь бы не потерять его в толпе безразличных зевак. Одним покупают любые игрушки, а другие готовы играть со старым потрепанным медвежонком или рассохшейся деревянной лошадкой, потому что у родителей не хватает денег заплатить по счетам.
Далее. Разве все люди получают одинаковую зарплату? Разве все одинаково учатся? Нет. Кто-то едва сводит концы с концами, лишь бы выжить в суровом мире, а кто-то не знает, на что потратить деньги, чтобы развлечься. Кто-то день и ночь корпит над учебниками, а кто-то благополучно забивает на все, потому что знает – у мамы с папой все схвачено.
Я даже рад, что в свое время у меня не было доступа к деньгам отца. Ведь дай в руки деньги десяти подросткам лет 16-17, и восемь из них пойдут тратить шуршащие бумажки на то, что, по сути-то, им и не нужно. Страшно подумать, что я мог стать одним из тех, кто сплоченной стайкой кружил возле меня. Хуже могло быть только то, что я бы так же перед кем-нибудь крутился.
- Я не знаю, что ответить тебе, Билл. Честно.
- Забавна человеческая психология: ты ведь даже не попытался опровергнуть мои слова. Ты принял их, как и то, что был среди идиотов. Они же твои друзья? Почему ты позволил мне их оскорбить? Неужели тебе не захотелось мне врезать, я ведь причислил тебя к ним?
- Ты пришел сюда, чтобы сломать меня? – я ухмыльнулся.
- Я пришел, потому что мне было скучно.
- И всегда ты приходишь под утро в гости, когда тебе скучно?
- Нет.
- Кто ты?
- Твой ночной Кошмар, – парень хихикнул.
- А серьезно?
- Серьезно? Я – Билл Койен. Мне 19 лет, я обожаю карамельное мороженое и ненавижу, когда врут. А еще я не женат. Ты это хотел знать?
- О последнем мог бы и умолчать. Твое семейное положение меня мало интересует.
- Но все же немного интересует? – бровь парня вопросительно изогнулась. Черт возьми, кого-то он мне напоминает! Эта мимика, внешность… Его образ очень смутно всплывает в моей голове. Однозначно, мы раньше где-то встречались.
- Я не гей, вообще-то! – не без раздражения ответил я и тут же уставился на своего ночного посетителя, дабы услышать ответ.
- Предпочитаю не вносить себя в рамки стереотипов и сложившихся социальных групп.
- Тебе нравятся парни?
- Мне нравятся люди, – он гей. Напротив меня сидит молодой человек нетрадиционной ориентации. Блять! И как мне себя вести? Может, мысленно он уже рассмотрел меня в качестве своего будущего парня и сыграл свадьбу?! Нет, я не являюсь ненавистником сексуальных меньшинств, но как-то странно находиться в одной комнате с одним из их представителей. Нужно скорее завязывать с разговором и провожать его восвояси.
Вопреки моим желаниям, наша беседа продлилась долго – спать мы разошлись, когда солнце вовсю светило над проснувшейся столицей. Билл интересный. Уже через полчаса я забыл о том, кто передо мной сидит и стал выкладывать парню все, что волнует на данный момент. Ну или почти все.
И все же, зачем пришел ко мне сосед и что его так волновало? Внутреннее чутье подсказывает, что я об этом никогда не узнаю. Да и нужно ли мне это?.. Мне бы разобраться со своими проблемами и страхами, прежде чем лезть с расспросами к другим. Сейчас меня волнует множество проблем, откуда ни возьмись появившихся. Иногда складывается ощущение, что я сам придумал себе мир, сам управляю им, сам создаю неприятности. Ведь о такой жизни, как у меня, мечтают многие, а я готов вернуться к истокам, к бедности, лишь бы меня не окружали продажные твари и была бы рядом мама. Если первое хоть как-то возможно, то второму, к сожалению, не бывать… Еще Вильгельм Виндельбанд говорил о том, что ко многому из того, что нас прежде когда-то волновало, мы потом, воспоминая, относимся вполне равнодушно. Может, он прав? Может, проснувшись завтра утром, я почувствую неожиданное счастье? «Сегодня» всегда кажется тяжелее, чем «вчера». Надеюсь, завтра я буду лишь посмеиваться над размышлениями прошедшего вечера.
Я, уже привыкший просыпаться вместе со своим будильником, заведенным на 7 утра, сегодня решил проигнорировать его и понежиться в постельке до часу дня. Ни о какой работе, естественно, не может идти и речи – вчерашний аквавит дает о себе знать. Голову неприятно ломит, словно по ней кто-то заботливо долбит молотком; во рту сухость, как будто я наелся корицы; взгляд никак не сфокусируется на обстановке. Чертова «живая вода»! Те, кто давал название напитку, сильно поиздевались над смертными. Но отдать должное вчерашнему вечеру стоит – наконец-то, впервые за месяц у меня выходной! Я понял, что ужасно соскучился по длительному сну, по беззаботным пробуждениям и осмыслению того, куда бы пойти вечером. Соскучился настолько, что готов бросить еще не начавшуюся учебу, только-только встающий на ноги бизнес… Марта права – все же я недостаточно вырос, чтобы полностью вступить во взрослую жизнь. Но разве взрослые люди не должны расслабляться и отдыхать от ежедневной рутины?
Размышляя, как бы провести свободный вечер, я не придумал ничего лучше, как отправиться в клуб. Ближайший находится практически в шаге от моего дома. Немного непривычно ждать своей очереди на входе – всё же это не Магдебург, где меня знает практически каждый. Моя очередь была уже на подходе, когда я заметил в толпе знакомого парня. Бред, высокий молодой мужчина с великолепным телосложением, на 16 лет старше меня. Еще во время наших с Мартой визитов в столицу он пытался ухаживать за тетей. Та ломалась, о чем-то все время раздумывала, хотя я всегда ей говорил: «Марти, бери быка за рога! Такие мужики, как он, на дороге не валяются, того и гляди – какая-нибудь фифа уведет!». Но она меня не слушала. Она выбрала Жана – француза, предками которого были еще и немцы, и русские, и латыши. Такая «гремучая смесь» не играла на пользу парнишке, который, к слову, был младше нее на 3 года. Жан учился в Германии по обмену и уже через полгода их роман, грозившейся закончиться свадьбой, прервался - юноша свалил на родину раньше положенного на месяц, не предупредив тетю и не оставив ей своих координат. Если бы я сейчас знал, где он – клянусь, дальше больницы он бы не ушел! Даже в моменты, когда Марта закрывалась от всех, кроме меня, Бред старался быть рядом и поддерживать ее. Но нет, чертов пожиратель лягушачьих лапок так засел в ее голове, что она и мысли не допускала о возможных отношениях, потому и не давала мужчине никаких обещаний.
- Красный! Какая встреча! – Бред, заметив меня, радостно улыбнулся, раскидывая руки в стороны для объятий. Вот уж действительно подарок судьбы! Кого-кого, а бывшего капитана школьной гандбольной команды я встретить не надеялся! Ухажер Марты всегда называл меня «Красным». На этот счет он выдвигал два аргумента: во-первых, когда он впервые увидел меня, я был в красной кепке, и потому быстро получил прозвище «Красная Шапочка», но так как выговаривать это долго, мое имя свелось к одному лишь слову. Во-вторых, Бред мотивировал все еще и тем, что «Томас» он сокращает до «Томата», а томат-то красный… Абсурдно и по-детски, но моего давнего знакомого это мало волновало.
- Бредди! – мужчина накинулся на меня, крепко сжав в своих объятиях. Надо сказать, что «Бредди» – тоже не случайно. Однажды он подарил Марте мишку Тедди, а та, поглумившись, назвала его Бредом. Мне было смешно до боли в животе видеть лицо взрослого, серьезного парня, называть его имя, в то время как в голове лишь ассоциация – медведь с заплатками на лапах, ночующий то на подоконнике, то на прикроватной тумбе, или, того хуже, под кроватью. Я, издеваясь, называл игрушку именем, которое вскоре прижилось и к парню.
- Ты как оказался в Берлине, юный странник?
- Я здесь теперь живу, учусь и работаю! – гордо заявил я, отмечая, как глаза собеседника медленно расширяются от услышанного.
- Шлюхой в борделе?
- А что, ты напрашиваешься в клиенты? – мои брови игриво поползли вверх, а затем вниз, колечко пирсинга чуть задел язык.
- Прости, малышка, но я предпочитаю девочек вроде твоей тети. Увы, невылупившимися птенчиками я не интересуюсь.
- Хоть в чем-то мы похожи – меня совершенно не привлекает антиквариат. Так что наше совокупление придется отложить до следующей жизни.
- Я умру в ожиданиях! – Бред наигранно всхлипнул и толкнул меня вперед, к дверям клуба.
Оживленная толпа бешено двигалась, совершенно не попадая в ритм. Впрочем, это мало кого интересовало – на танцполе каждый сам по себе, каждый сам для себя. За барной стойкой изрядно выпившие парни пытаются склеить девушек, которые, глупо хихикая и прикрывая рот ладошкой, утвердительно кивают головой. Вот одна парочка уже направляется в чилл-аут. Сколько тут таких? Не знаю. Я точно уверен только в одном – скоро я буду зажигать в таком же чилл-ауте с одной из этих девочек. Направляюсь к бару и, заказав текилу, вглядываюсь в толпу. Взгляд зацепился за старого друга – пожалуй, единственного хорошего советчика во многих проблемах. Допив содержимое стакана, направляюсь к Бреду.
- Пойдем, сядем, поболтаем! – кричу ему в ухо. Тот кивает и идет за мной. Со стороны это, наверняка, выглядит забавно: один парень подходит к другому, что-то шепчет на ухо и уводит за собой подальше от всех. У меня была бы только одна мысль, если бы я стал созерцателем такой картины. Но я – это я, а то, что думают другие, меня не касается. Да и, в конце концов, здесь совершенно нет никому дело до того, с кем я и куда пошел.
_______
*Запись песни «под ключ» включает в себя:
- создание аранжировок на авторскую мелодию и гармонию;
- запись вокала;
- запись игры на своем инструменте;
- редактирование записанных треков (тюнинг, удаление шумов и щелчков, выравнивание по громкости, улучшение четкости звука и т.д.);
- сведение (суммирование записанного материала, создание из отдельно записанных треков конечной записи, расстановка на треках звуковых эффектов, нахождение идеального баланса громкости и панорамы между звуковыми треками);
- мастеринг (подготовка финального микса).
**Аквавит – алкогольный напиток скандинавских стран, крепостью около 40%. Название напитка происходит от латинского словосочетания aqua vitae, что переводится как "вода жизни", "живая вода". Аквавит производят в Норвегии, Швеции и Дании. Но все же, Дания по праву считается основным поставщиком этого напитка на мировой рынок. Единственный мировой брэнд аквавита, который можно купить в сети duty free – датский Aalborg.

Отредактировано Death. (2012-09-23 02:52:27)

Спасибо большое! Мне так приятно!) Очень рада новому читателю

Здорово) Спасибо, что отписалась)

В ожидании Бреда я переключал телевизионные каналы. Ничего хорошего, естественно, не было. Разве что новости, но сегодня мне категорически не хотелось грузить себя событиями местного и регионального масштаба. Решил остановиться на музыкальном канале. Кто-то заказал T.I. – давно я его не слышал. Особенно «Whatever You Like»! Еще полгода назад под голос Клиффорда я разъезжал по городу вместе с Генрихом, Алисой, Аскольдом и еще парой человек из нашей основной компании. Иногда к нам присоединялись Анна, Сэм и Эрнест.
Что ни говори, а было здорово жить вот так – беззаботно, весело, легко. Однако Генрих, Алиса, Аскольд и даже Клиффорд не прокормят меня в старости и не обеспечат мне достойную молодость, а потому глупо возвращаться раз за разом в те дни. Нужно завязывать с прошлым! Но… черт! Эти моменты кажутся такими далекими и нереальными, будто и не со мной это было.
Клип закончился, и как раз в этот момент позвонили дверь. Скорее всего, доставка. При всем желании Бред не мог подъехать ко мне раньше, чем через час, так как звонил он мне еще с работы.
Пока я плелся открывать дверь, позвонили еще несколько раз. С чего вдруг доставщики стали такими дотошными?!
- О, черт! Да иду я, иду! – я прокричал как можно громче и, судя по тому, что разрывающий меня на молекулы звук прекратился, доставщик услышал мои слова.
На пороге моей квартиры, как и предполагалось, стоял молодой парень в красной куртке. В руках у него были несколько коробок, на которых красовалась надпись «Rosario Steakhaus & Pizzeria» – название заведения, в котором я сделал заказ. В общем-то, сеть этих ресторанов имеет в своем меню множество блюд от салатов до десертов, но мне хочется чего-то более вредного, нежели какой-нибудь «Фета-салат» или «Фрутти ди Маре». Расплатившись, я расписался в доставке и закрыл за парнем дверь.
«… Итак, прозвучала лирическая композиция Das Beste. А вы говорите близким «Как прекрасно, что ты есть!»? Если нет – то не поздно все исправить! Дабы не лицезреть рекламные ролики, которые последуют через несколько секунд, воспользуйтесь шансом – не так часто бывают рекламы на Planet VIVA!* Напоминаю, что сегодня мы принимаем абсолютно любые заявки: от джаза до репа, от попсы до металла – любой каприз за ваше СМС, звонок или письмо на официальном сайте канала! Я жду ваших сообщений. И помните: реклама слишком коротка, чтобы идти в туалет или на кухню!..».
Весь непродолжительный монолог парня, который он отчеканил с легкостью и уверенностью, я простоял в шоке, облокотившись на барную стойку, так и не выпустив из рук коробки с пиццой. Билл? Не думал, что он ведущий на таком популярном канале. Впрочем, какая разница, кто он? Мне же должно быть все равно! Ведь так?
Почти час спустя в дверь снова позвонили. Иногда мне кажется, что это не квартира, а проходной двор какой-то! Но я вовремя ловлю себя на мысли, что эти «проходящие» – гости, которых я пригласил к себе сам. Я поплелся к двери, ожидая увидеть доставщика из японского ресторана. Однако на пороге стоял мой дорогой гость, которого я уже заждался. Открыв дверь, я приветливо улыбнулся мужчине. Бред бесцеремонно отодвинул меня к стенке и прошел в гостиную. Поставив пакеты с принесенным продовольствием на вечер возле холодильника, он распластался на диване и уставился в телевизор. У меня даже зародилось чувство будто я верная женушка, наконец-то дождавшаяся мужа с работы или гулянки.
- Я там японку какую-то перехватил. Она вроде тебе еду несла. Ничего такая, хорошенькая. Только испугалась немного, когда я стал вырывать у нее контейнеры с заказом.
- Бред, тебя не смущает, что обычно доставщики – парни?
- Нисколько.
- Ты хоть деньги ей отдал?
- Деньги? А ты разве не расплатился? – невинное выражения лица Бреда говорит о том, что он просто издевается надо мной. Поэтому я не стал вступать с ним в дальнейшие пререкания, а пошел на кухню, чтобы поставить в холодильник принесенное пиво и достать охлажденное. Выложив все закуски на тарелки, я водрузил их на журнальный столик. По телевизору по-прежнему шла Planet VIVA**, и по-прежнему Билл распинался перед телезрителями, то есть передо мной и Бредом. Должен отметить, он неплохо справлялся со своей работой – его болтовня, прерываемая лишь заказанными композициями, умиляла.
- Ммм… А малыш Билли похорошел! – задумчиво пропел мой гость.
- Вы знакомы?
- Его матушка делала дизайн-проект моей квартиры. Билл подъезжал пару раз вместо нее, чтобы сделать кое-какие чертежи. Но это было давно, так что мне он вспоминается мальчишкой с длинными растрепанными волосами и непонятными майками в облипку, а теперь ты видишь, каким он стал.
«К сожалению, неполадки с оборудованием не дают нам запустить клип «No Fear» от любимых многими The Rasmus. Поэтому ближайшие несколько минут вы, уважаемые зрители, будете наслаждаться частотами моего голоса. Говорить о клипах, которые мы пока не имеем возможности включить, я не хочу. Так что остановимся на людском. Вы когда-нибудь задумывались о человеческой душе? Вот живет человек себе, условно назовем его Томом. Все у него хорошо: деньги есть, крутая квартира есть, даже свой бизнес в наличии, но он не чувствует вкуса жизни. Этот Том постоянно мучает себя воспоминаниями, сомнениями, он хочет вернуться в первоначальную точку – вот скажите, нормально ли это? Разве адекватно воспринимающий реальность человек будет жить прошлым? Вот и я думаю, что нет. Поэтому я призываю вас, уважаемые зрители и слушатели – живите настоящим, иначе будете как Том – звездой, ушедшей в тень. Самое печальное – Том может оказаться неплохим человеком, но его кислый вид не внушает доверия и отталкивает. А мне дают сигнал о том, что неполадки устранены, и мы можем вернуть программу в прежнее русло. Предлагаю вам насладиться клипом, а также заказывать желаемые композиции! Помните: сегодня можно все! Ах, да! Прости меня, Том, мне нужно было заполнить эфир».
На последней фразе Билл самодовольно растянул губы в улыбке, после чего началась песня. Сученок! Как он посмел?! Да я же ему, можно сказать, рассказал тем вечером то, о чем никто не знал! Откуда в нем эта бабская стервозность? Неужели женские побрякушки так прижились с ним?! Ненавижу его!
- Забавно, Том, он взял в пример твое имя! – Бред глупо хихикнул, явно не подозревая, что в основе сего монолога было не только мое имя, но и весь я.
- Забавнее не бывает! Я убью эту сучку!
- Ты что, Том? Это же всего лишь пример!
- Пример? Пример, блять? А то, что он около месяца назад сидел в моей квартире, поглощая аквавит, и я рассказывал ему о своей жизни - тоже пример? Опозорить меня на всю Германию! Я этого просто так не оставлю! Я поговорю с ним! Он бы еще адрес мой назвал, чертов придурок!
- Остынь, Красный. От Билла стоило такого ожидать. Этот мальчик слишком самовлюблен и эгоистичен, чтобы задумываться о том, чем обернется его выходка для кого-то. Таким уж его сделала жизнь. Никто даже не догадается, что он говорил о каком-то там Томасе Бимене! Ты только подумай: тебя знают в Магдебурге, где никого дела нет до этой передачи – ты же знаешь, что в это время большинство твоих знакомых шатаются по улицам. В Берлине о тебе мало кто знает, да и вообще – здесь абсолютно нет дела до того, кто ты, так что можешь не заморачиваться. А уж про какую-нибудь Баварию или Северный Рейн-Вестфалию я вообще промолчу! Там про тебя даже не слышали. И вообще, мало ли в Германии Томов, которые имеют свой бизнес, деньги и квартиру? Не грузись, парень. Живи своей жизнью, и все будет супер!
Бред выключил плазму и протянул мне новую банку пива – первую я осушил во время монолога соседа. Но, честно говоря, мне расхотелось пить. Я был благодарен моему гостю – он хоть немного успокоил меня. Да и прав он. Ну действительно, мало ли Томов? Но противная мысль, сидящая внутри меня, не дает покоя: Билл ведь говорил это обо мне. Черт. Все же хорошо, что Бред оказался рядом. Будь я сейчас один – пошел бы к своему соседу и набил ему мордашку. Хотя о чем это я? Так и сделаю, как только гость уйдет.
Еще около трех часов мы болтали с Бредом, который периодически бегал на кухню за новой банкой пива; в итоге он притащил оставшееся и благополучно уничтожил около шести банок. Он рассказывал мне о своей жизни. Из его слов я понял, что он по-прежнему имеет виды на Марту. Только вот моя тетя уже в который раз динамит воздыхателя. Что за существа такие - эти женщины?..
- Ладно, Красный, я пойду. Мне, в отличие от некоторых, завтра на работу, – язык мужчины заплетался.
- С чего это ты в воскресенье на работу-то?
- Дела, дела. Ты это, поспи немного, Том… Бледный ты какой-то…
- Да я уже привык не спать сутками.
- А зря. Ты жрешь мясо, да еще и не спишь – будь осторожнее, парень. Ты стал жутко раздражительным.
- Можешь написать книгу о недостатках Томаса Бимена, замеченных Бредом Шмидтом.
- Я лучше напишу о твоих достоинствах – потребуется меньше сил, а ты же знаешь, я чертовски ленив! Можно не скупиться на содержание: «Он любил свою маму, был красив, популярен, не бил жену, которой, кстати, никогда не имелось».
- Бред, сука, зачем о маме?! Ты же знаешь! – я практически прокричал эти слова. Он же в курсе, что это закрытая тема!
- Успокойся. Серьезно, Том, прекращай свою белковую диету. Мне говорили, что люди, которые едят мясо, более вспыльчивы и неуравновешенны, но таких, как ты, я не встречал.
- Вали уже!
- Пока! И без глупостей, Том!
Бред скользнул в дверь и направился к лестничному пролету. Мало того, что он вегетарианец, так еще и приверженец ходьбы по лестнице – в детстве Бред застрял в лифте и теперь очень боится замкнутого пространства. Детская травма, ничего не поделаешь. Что меня больше всего поражает в Бреде – так это его непосредственность. Абсолютно абсурдные вещи он может выдавать на полном серьезе. Причем ему удается убедить собеседника в том, что прав именно он. Когда же с мужчиной хочешь поговорить серьезно, он начинается подкалывать и шутить. Сколько его знаю, всегда был таким. Это очень отталкивало Марту и, наверное, является стоп-сигналом до сих пор. Пару лет назад она говорила о том, что он слишком несерьезен и даже порой несуразен, а к отношениям и вовсе не готов. Хотя к тете Бред всегда относился серьезно. Бывало, чтобы произвести впечатление на Марту, он подговаривал меня делать какие-нибудь пакости, а потом сам же меня за них отчитывал, завоевывая авторитет в глазах любимой женщины. Правда, как только дверь закрывалась и мы оставались вдвоем, он налетал с расспросами о том, как все прошло, как отреагировали окружающие и что мне теперь грозит. Но ведь тете не обязательно было знать об этом мужском секрете? Мне даже кажется, что Бред был бы неплохим отцом. Пусть немного язвительным в какой-нибудь нелепой ситуации, но понимающим и отзывчивым в самые нужные моменты. Мне иногда кажется, что таким и должен быть настоящий родитель: не набрасывающимся на ребенка из-за своих проблем, легко общающимся, готовым прийти на помощь. А может, я так думаю потому, что я не ощутил на себе все это? Впрочем, не важно. Было так, как было, и это уже не исправить.
На часах 12 ночи. Самое время, чтобы совершить незапланированный визит к своему соседу. Как он там говорил? «Не в лучших немецких традициях»? Думаю, что его сегодняшний эфир – тоже не в лучших традициях Германии. Но его это не волновало, ведь так?
Сейчас я стою у двери своего соседа-сученка и не решаюсь позвонить. Все же жаль «гримировать» его прелестнейшую мордашку, да и стоит ли?.. Но что бы там ни говорил Бред о том, что мои знакомые вряд ли смотрят канал во время прайм-тайма, все неважно. Я-то смотрел! Я видел! Задетое самолюбие разбушевалось и требует сделать что-то в отместку.
Я несколько раз нажал на звонок и стал долбить кулаком в дверь. По ту сторону послышались тяжелые шаркающие шаги и отборные немецкие ругательства, лишь иногда разбавляемые местоимениями. Самое безобидное из всего сказанного было что-то вроде: «Да что б тебя в серной кислоте утопили!». Грубо. Не в его интересах злить меня еще больше, посылая проклятья и порчи вплоть до десятого колена. Наконец замок щелкнул и Билл, сонно щурясь, распахнул дверь.
- Чего тебе? – достаточно резко спросил он.
Я, сам от себя того не ожидая, замахнулся и ударил парня кулаком по лицу. Билл только успел ойкнуть и отшатнулся к стенке. У него сейчас такой вид, что мне даже стало не по себе. Лишь на несколько секунд. Удар пришелся немного ниже глаза, но алое полотно застелило всю левую часть лица. Билл сполз по стене и, схватившись за место удара, с нескрываемым презрением смотрел на меня. Исподлобья, будто показывая мне мою слабость и несдержанность, укоряя меня за мой поступок, делая так, чтобы я почувствовал укол совести. И я действительно почувствовал его. Будто инъекция с каким-то ядом разлилась по венам, и мне стало стыдно. Он виноват – но в итоге-то я чувствую крайним себя! В чем фишка?
Я осмотрелся в поисках кухни, невольно отмечая, что планировка в квартире соседа совсем другая: каждая комната изолирована. Заметив цель своих поисков, я стремительно направился туда. В холодильнике не то, что льда, еды вообще нет. Тоже мне, голодающее население Германии! Придется идти к себе. Все тем же размашистым шагом покидаю квартиру Билла и спускаюсь к себе. Мало того, что пакетики со льдом оказались где-то в недрах морозильного агрегата, так я еще чуть не свихнулся, пока дрожащими руками выковыривал из них лед. Кажется, прошла вечность и даже чуть больше. А хорошо я ему приложил, даже у меня самого кисть побаливает. Будет знать, как со мной связываться! Может, ну его, этого Билла? Пусть посидит там у себя. В конце концов, не мои проблемы, что у него там с лицом. Нет, не могу! Отнесу лед соседу.
Я уже развернулся, чтобы выйти из своей квартиры и направиться вверх, но столкнулся в дверях с Койеном.
- Ты дверь не закрыл, – холодно произнес стоящий передо мной парень. Я кивнул. – Что это было, позволь полюбопытствовать?
Я упорно молчал, отступая назад, на кухню. Билл шел следом, в упор смотря на меня. Точно так же, как и неопределенное количество минут назад, когда сидел возле стенки в своей квартире. Только теперь в его взгляде проскакивало некоторое разочарование: должно быть, он не ожидал, что я поступлю так. Но ведь и я не ожидал от него того, что он сделал. Что там говорил Бред? Билл эгоистичен, а значит, не стоит ждать от него раскаяния - скорее всего, эти эмоции во взгляде – обманка.
И вот я уже упираюсь спиной в стену. Билл подходит совсем близко. Лицом к лицу. Меня аж передергивает от этого. Парень чуть улыбается.
- Лед дай! – улыбка тут же сходит с лица. Говорит это слишком грубо – рассержен не на шутку.
Брюнет нагло выдергивает из моих рук миску со льдом и усаживается на стул. Сняв с крючка висящее рядом полотенце, он ловко заворачивает в него кубики замороженной воды и прикладывает к месту ушиба. На мгновенье его лицо принимает расслабленный вид, но затем снова напрягается, прекрасные черты лица искажает боль. Что ни говори, а Билл красив. Даже я со своей натуральностью это заметил.
С течением времени парень все вальяжнее разваливается на моем стуле в моей кухне у меня дома. И я ничего не могу с этим поделать. Меня угнетает его насмешливый взгляд, от которого я скоро провалюсь под землю. Не погорячился ли я? Так! Какого черта я чувствую себя виноватым перед этим человеком?!
- Если в течение минуты ты не ответишь мне, какого черта на моем лице завтра будет синяк, то твоё украсит точно такой же! – сквозь зубы произнес сосед. Почему-то именно сейчас я верю, что брюнет может «нарисовать» на моем лице что-то подобное.
- Я видел твой эфир по телевизору.
- Я, конечно, понимаю, что твоему восхищению нет предела. Но не мог бы ты доступнее объяснить, почему ты так странно и неординарно выражаешь эмоции?
- Ты не понял. Я видел твой последний эфир. Совсем не обязательно было приводить меня в пример. Или ты думал, что я не увижу?
- Ты знал, что целевая аудитория VIVA Germany преимущественно девочки лет 14-16? Увы, ты не подходишь ни по каким критериям, и я уж точно не ожидал, что ты это увидишь. К тому же, я извинился в конце! – снова одарив меня улыбкой, Билл отвернулся к окну.
- Зачем, Билл?
- Не будь этого эфира, ты бы не пришел, ведь так?
- Это была ловушка?
- И ты снова повелся.
Билл улыбнулся. Искренне, давая понять, что больше не обижается. Да и к чему эти глупые обиды? Мне впервые за последние дни стало так легко и тепло. Как будто камень с души упал. Ситуация разрешалась так же неожиданно, как и появилась. Мы оба виноваты. Он в том, что спровоцировал меня, а я в том, что не сдержался.
Все же хороший он, мой сосед. Особенно по вечерам: без макияжа, с беззащитным видом и краснотой на половину лица. Билл кажется мне очень близким и теплым, хотя порой обжигающим и даже колючим. Пусть он слишком самоуверен и отчасти циничен, я попробую найти к нему подход.

Продолжение следует...