2001 год.

Билл всегда был азартным. Когда они садились с Томом играть в какую-нибудь настольную игру, весь мир переставал существовать для младшего. Он закусывал губу, сосредоточенно вглядываясь в расположение фишек на картонном поле. Между тонких бровей появлялась морщинка. В такие мгновения он казался старше своих двенадцати.

Больше всего он любил шахматы.

- Я сделал тебя, Томми, - самодовольно говорит Билл, толкая белым ферзем черного короля. – Шах и мат.

- Конечно, у тебя же белые, - ворчит Том, отворачиваясь. Поражения, его, естественно расстраивают, но не до такой истерики, как младшего. В детстве тот мог разреветься оттого, что Том выиграл у него в карты, поэтому Том решил, что иногда дешевле и проще просто поддаваться.
- Неееееееа, - тянет Билл, улыбаясь, и запускает руку себе в волосы. – Фора в один ход никогда ничего не дает. Я мыслю на три шага вперед. Поэтому и выигрываю.

Том просто молчит и улыбается, глядя, как младший облизывает губы, смакуя вкус маленькой – пока – победы. И пусть она - пока - не настоящая.

2003 год.

Билл всегда был азартным. На всех конкурсах его девиз, его знамя, которое он гордо нес, – либо выиграть, либо вовсе не участвовать. Он пел на разрыв глотки, так, что хрипел потом неделями, – ради какой-то грамоты и шоколадной медали. Том не понимал, а Билл полз с выступления – держась за руку брата. Мокрый от пота, как мышь, температурящий, слабый – но счастливый.

Том ругает его, наклоняя кружку к пересохшим губам. Билл хватает бумажку и быстро царапает погрызенным карандашом, – говорить ему все еще было тяжело.

«Ты не понимаешь. Мне звонил тот мужик, помнишь? С выступления в клубе».

Том кивает, естественно, не вспомнив, да и не попытавшись.

«Дэвид Йост. Ему нравится наша группа»

Глаза Тома расширяются от удивления.

- Тот, на которого мы спорили?

Он вспоминает этот день. Все были уставшие, расстроенные своим отвратительным выступлением, да еще и Билл бесил своим вечным позитивом, крутился рядом и щебетал, мол ребятанерасстраивайтесьвсебудеткруто! А с Биллом спорить – милое дело, он тут же увлекается этим и отстаёт. Вот Том и ткнул тогда пальцем в толпу, указав на песочного цвета макушку.

- Вот. Гляди. Это один из известных продюсеров. Мы облажались так, что мне просто стыдно после этого на сцену выходить, – пылко говорит Том, а Георг и Густав согласно кивают за его спиной, как два китайских болванчика.
Так было с самого начала, с рождения группы «Дэвелиш» - Том был лидером, Густав и Георг стояли за его спиной, а Билл стоял на своем, готовый драться с собственным братом за идею, за мечту. Впрочем, такой расклад давал хорошие результаты – Билл не давал распасться группе и погрязнуть в своем негативе. Если бы не Билл, группа распалась бы после первого же выступления на школьном балу, когда в них летело нечто покруче яиц.

Билл – уже не мальчик, но еще не взрослый и время потихоньку ломает его, подстраивает под себя. Он начинает понимать, что, если хочешь чего-то добиться – надо чем-то жертвовать. Учится улыбаться не так открыто, людей рассматривать, изучать. Играть ему – все сложнее, и он избирает новую тактику. Думать теперь надо быстрее, пользоваться другими приемами, и просчитывать ходы не на три шага, а на пятнадцать вперед. И еще на один – для точности.

Билл – связующая нить. Билл – паучок, плетущий свою интригу так, что удобно даже тем, кто в ней запутался.

- Конечно, понравились, Том! Мы же круче всех! Ты мне веришь? – Билл широко улыбается, уголки рта растягиваются до невозможности, обнажая белые зубы. Первый узел завязан.

- Не слишком, – угрюмо говорит Том, но улыбка брата всегда действует на него обезоруживающе.

- Спорим?

- Спорим. На что?

В глазах у Билла зажигается нехороший огонек – Том отшатывается, он никогда не видел брата таким. На дне темных зрачков – костер из похоти и азарта. Горит, теплится, трещит искрами. Билл облизывается и притягивает Тома за шею, горячо шепчет на ухо:

- Я тебе контракт с ним, а ты мне поцелуй, хорошо? – Том упирается ладонью в костлявое плечо, пытаясь отпихнуть внезапно съехавшего с катушек брата - Только не надо начинать тут, окей? Сам знаешь: правила игры устанавливает тот, кто предлагает пари.

Нижняя губа задевает мочку, и колени у Тома подгибаются.

Билл отодвигается и деланно опускает ресницы, вздыхает и спрыгивает со сцены.

И направляется к мужику, покачивая бедрами. Том и думать не хочет, где брат понахватался таких ужимок, но когда узнает – убьет точно. Да.

Том понимает, что увяз в липкой паутине.

Тогда – понимает в первый раз.

2009 год.

Награды сыплются на них, как манна с небес. Йост доволен. Георг и Густав тоже; нашли себе девушек - хорошенькие, да и язык за зубами умеют держать. Билл доволен, Том доволен. Хэппи-энды выглядят именно так?

Билл улыбается, улыбается, улыбается, как умалишенный, – он в катастрофическом передозе счастья. Он снова выиграл.

Они трахаются, как кролики, – в любых удобных, да и неудобных местах. Стоя, ритмично ударяясь головой о холодную стену гримерки. На жестких скрипучих кожаных диванах в отелях. В коридорах, как только уходят со сцены. В автобусе на верхней полке, силясь не упасть, когда влажные тела соскальзывают друг с друга. На кухне у родителей, ночью, закусив каждый чужие пальцы, чтобы не услышали. В машине, на большой скорости, когда голова Билла ритмично бьется о нижнюю часть руля, а Том, кончая, отпускает сцепление.

Билл всегда пахнет одеколоном Тома, его кожей. Словно бы пропитался им насквозь, до внутренностей. На его губах – вкус спермы брата. Вкус победы. Билл улыбается, улыбается, улыбается.

Однажды Билл влетает в номер, не глядя на Тома, и запирает за собой дверь душа. Том хорошо знает такие срывы, поэтому сразу наваливается плечом на дверь.

Билл стоит на коленях возле унитаза.
Его рвет.

Черно-белые дредины свисают, пачкаясь.

- Билл, ты чего? – Том приседает рядом, и приподнимает дреды младшего. Второй рукой он шарит вокруг раковины, пытаясь найти стакан. – Воды хочешь?

Билл мотает головой, и его снова скручивает рвотным позывом.
- Что случилось? Билл? Билл, твою мать?!

Брат хватает стакан и залпом вливает в свое горло. Затем поднимает покрасневшие глаза на Тома. Косметика размазалась по лицу от слез.

- Мы с Дэйвом поспорили… Я не хотел, а он заставил… Порошок. Кокаин. Он поспорил, что меня не вставит… А меня вставило. Прости, прости, Том… Он меня целовал потом, прости… Прости, прости, но я так хотел выиграть…. Прости - Билл бросается к Тому, утыкаясь ему в черно-красный принт на футболке. От Билла пахнет блевотиной и лаком для волос.

- Все в порядке, Билл, - Том осторожно гладит его по волосам. – Все хорошо.

Билл поднимает зареванное лицо.

- Правда?

- Правда. Только… давай покончим с играми, ладно?
- Конечно! Я обещаю, Том!

Билл опускает ресницы, пряча взгляд где-то в прозрачных лужах на кафеле, и деланно вздыхает – со всхлипом. Этот прием всегда работает и люди верят. Но люди – это не Том, Том знает его также, как книжку «Самоучитель игры на шестиструнной гитаре» - наизусть. В душе у Билла – смесь из азарта, адреналина, и страха, что именно сегодня Том не поверит и игру придется остановить.

Но слава богу, Билл научился искусно врать.
Том испытующе смотрит на брата, но жалость и нежность все-таки хватают его за горло и не дают вздохнуть.

- Хорошо. Я тебе помогу. Вместе – мы справимся. Мы же круче всех, ты мне веришь? – улыбается Том, повторяя сказанную так давно, где-то в прошлой жизни фразу.

Билл – человек, идущий по скользкой дорожке, не держась и не падая, не глядя под ноги.

Том – тот, кто предварительно посыпает ледяные дорожки песком и держит Билла за руку.

2010 год

Билл всегда был азартным.

Но с течением времени уже не каждая игра стала так увлекать его. Он играет теперь с Йостом – в более взрослые, жестокие игры, забывая о своей профессии и вообще о том, что голосовыми связками тоже нужно работать. Соблазнить Бушидо? Спорим. Йоппа? Да запросто. Вооооооооон тут девочку-лесбиянку из известной группы. Да никаких проблем.
Билл привык ставить на все. Не оставлять путей к отступлению.
Он, конечно же, обещал Тому, но… Это же невозможно. Невозможно остановить. Он почти болен, когда победа сладостно близка, но недосягаема… какие уж тут обещания.

Том не понимает Билла. Уже – нет. Ему ненавистны игры младшего, его вечные пари и споры. В отличие от брата у него еще остались остатки совести и морали, хотя о какой морали может говорить человек, который переспал со своим братом-близнецом. И не раз. И не без удовольствия.
Том находит себе девочку – маленькую, симпатичную, он даже не влюблен, просто она помогает ему забыть об огоньках в чужих темных глазах. У Миюки глаза светло-карие и раскосые.

- Чем она лучше меня?! ЧЕМ?! – Билл истерит, разбивая вещи, смахивая посуду со столов, разбивает вазу и прыгает босыми ногами на осколки. Без крика даже. – Спорим, я лучше нее? Спорим, она не умеет доводить тебя так, как я?

Билл рывком расстегивает штаны Тома и плюет себе на ладонь, обволакивая член влажным и скользким теплом. В голове у Тома внезапно возникает аналогия со змеей.

- Отстань, Билл. Мы не будем больше спорить.

- Это потому, что она девчонка? Тебе так больше нравится?!

- Она просто умеет проигрывать, Билл. Она умеет быть слабой.

Том разворачивается и уходит, оставляя Билла голыми руками собирать мелкие кусочки хрустальной вазы.

2011 год

Билл красит губы красным. Ножницы и пряди черных волос валяются на тумбочке. Пару клочков свалилось на пол, и неприятно щекочут ноги. Со спонтанно сделанной стрижкой Билл не узнает самого себя в зеркале – какой-то чужой.

Помада скользит по губам мягко и приятно, окрашивая кожу в кирпичный оттенок. Он улыбается и становится похож на бурлескную карикатуру Мэрилин Монро – только короткие волосы черного цвета.

Он накладывает еще слой. И еще. Также, как время накладывает на его душу нестираемые отпечатки.

Он становится красивей.
Женственней.
Лучше.
Вернее, ему так кажется.

- Спорим, сейчас он меня увидит, и все будет, как раньше? – вопрошает Билл у отражения. Слезы чертят дорожки на его щеках, но он смеется. – Спорим?

Паучок запутался в собственной паутине. Сплел слишком сложный узор, забыв, где края рисунка. Билл барахтается в липких нитях, пытаясь вырваться, но на деле же – только закутывается в кокон, сплетенный для самого себя. В коконе нет места ни для кого, кроме него, и поэтому он играет в последнюю, самую сложную партию в его жизни – в игру с самим собой.

- Спорим?
Кивает самому себе и целует в губы.

- Тоооооооом! Тоооооооооом!!!! ТОМ!

Билл из зазеркалья рывком стирает помаду.

- Ты проиграл, Билл, - отвечает ему отражение. – Проиграл.

THE FIN

15 февраля 2011
Луганск, Украина
©Панацея

Спасибо) Может и так))) Буду стараться)

Спасибо большое! Рада, что оценили)))