Глава 5.
Новые возможности. Том.
Tom’s POV
- Помоги мне…
Этот еле слышный стон был первым, что я услышал, когда проснулся. Я перекатился ближе к тебе, обнаружив, что ты лежишь у самого края кровати, свернувшись в комок и спрятав лицо в ладонях. Наши сны постепенно пробираются в реальность, а что, если… Все, хватит. Осторожно развернув тебя к себе, я попросил убрать руки. Ты помедлил несколько секунд, часто дыша, словно до сих пор чувствовал боль. Нет, не может же быть...
- Помоги мне снять все это, – ты резко убрал ладони от лица, не дав мне испугаться еще больше – все колечки пирсинга были на месте. Ни крови, ни каких-либо видимых повреждений – ничего, что напоминало бы об очередном просмотренном нами кошмаре.
- Вот это ты меня напугал! – с облегчением выдохнул я и осторожно коснулся твоей проколотой брови.
- А ты думал, что увидишь море крови и рваные раны? – довольно ехидно усмехнулся ты и снова отвернулся.
Я просто кивнул, списывая твое поведение на последствие шока. Пусть это и был всего лишь сон, но боль была очень реальной и сильной, особенно для тебя. Я тоже с трудом держал себя в руках, когда мне довелось стать главной жертвой в своем собственном бреду. Меня тогда только твое терпение и ненавязчивый физический контакт успокаивали. Я осторожно погладил тебя по волосам, едва касаясь, провел по спине. Ты почти сразу отозвался:
- Том, - ты вздохнул, как если бы говорить было очень сложно, но - необходимо, - не обижайся только, я просто… - ты сел, снова разворачиваясь ко мне лицом и пытаясь подобрать слова, чтобы описать то, что чувствуешь.
- Я знаю, - я обхватил тебя рукой за шею и притянул к себе так, что наши лбы соприкоснулись. – Я все понимаю.
- Правда, помоги мне снять, - твоя правая рука нервно дернулась, и когда я немного отстранился, невольно потянулась к лицу.
- Хорошо, если тебе так спокойнее будет, - я придвинулся ближе и принялся откручивать крошечные шарики, закреплявшие неполные кольца пирсинга. Ты зачем-то постоянно тянулся мне помочь, но потом понял, что только мешаешь, и, взявшись за мои запястья, старался сидеть неподвижно.
Всего несколько минут, и на моей ладони лежали все кусочки металла, совсем недавно украшавшие твое тело. Так странно было видеть тебя без них. Как будто мы вернулись в кажущееся невыразимо далеким детство, и в то же время… В то же время, в нашем маленьком городке, где каждый норовил сказать нам о том, что мы там чужие, тебе такому не было места. Слишком много страха в глазах. Если бы ты также боялся тогда, нам не удалось бы выжить. И тут до меня дошла довольно неприятная мысль:
- Билл! У нас же выступление завтра, как же ты…
- Вот завтра и одену, - ты провел ладонями по свободному от пирсинга лицу, - если смогу, конечно.
- Сможешь. Должен.
Ты благодарно посмотрел на меня. Прикоснулся к по-прежнему пронзавшему мою нижнюю губу пирсингу и поцеловал в уголок рта.
- А если не сможешь, то я тоже свой сниму, - пообещал я.
***
Как оказалось, проспали мы почти до полудня. И потому, наскоро позавтракав и мысленно поблагодарив наших друзей за то, что они вчера закинули нам кое-каких продуктов, мы стали готовиться к завтрашнему дню. Ты, вопреки привычке, начал не со звонка Натали, нашему визажисту, а с раздумий о том, что мы будем играть. Зачем-то сидел возле музыкального центра и рассматривал обложки дисков. Что ты там в них видел, оставалось для меня полной загадкой. Возможно, созерцание разноцветных картинок позволяло тебе более продуктивно думать. Или ты просто не мог сосредоточиться и потому, пытался себя хоть чем-то занять. Я ощущал только одно – исходящее от тебя почти видимым облаком беспокойство. Успокаивать тебя перед выходом на сцену – дело гиблое, это я выучил уже давно: можно и получить, и на оскорбления нарваться, а что еще хуже – просто обидеть тебя так, что ты несколько дней потом будешь дуться. И потому я сидел и вместе с тобой рассматривал плоды фантазии дизайнеров обложек. Точнее ты смотрел на саму обложку, а я, сидящий метрах в трех-четырех от тебя, довольствовался только тем, что красовалось на задней стороне диска. Читал от скуки списки песен и благодарности, которые музыканты, как люди очень широкой души, выражали всем, чуть ли не до последнего уборщика, присутствовавшего в студии на записи…. Я читал… Черт!
- «И особенно мы хотели бы поблагодарить нашего замечательного продюсера, который сумел прочувствовать все тонкости нашей музыки и создать подобающую ей атмосферу в нелегком процессе воплощения в жизнь нашей творческой мечты», - прочел я вслух благодарственную надпись на очередном диске.
Ты испуганно вскинул на меня глаза. Непонимание и страх светились в них так ярко, что я поспешил пояснить:
- Так написано на диске, который ты сейчас в руках держишь. В самом низу, очень мелким шрифтом, - теперь страшно стало уже и мне. При последнем обследовании у окулиста я не мог даже в середине плаката буквы рассмотреть…
- Но как ты…
- Я не знаю, - резко, словно защищаясь, ответил я. – Я не знаю, Билл. Но это же невозможно прочесть, кроме как с расстояния в несколько сантиметров…
- А вот здесь видишь? – ты взял другой диск. Буквы там, собственно, были не намного мельче, но такие же, невозможные для различения невооруженным глазом.
- Да.
Я зачитал очередные благодарности и даже название и контактный телефон какого-то рекламного агентства сумел рассмотреть. Повисшая тишина и твое беспокойно-восторженное лицо. Еще пара секунд молчания. И ты бросился ко мне, разбрасывая в стороны пластмассовые коробочки дисков, которыми за это время успел основательно обложиться. Почти опрокинул меня на пол, прижался виском к виску и быстро заговорил:
- Том, оно помогает! Ты не просто видишь далеко, но еще и читаешь. Вслух и совсем не запинаясь! Том! Оно работает! Мы не просто так смотрим эти придурковатые сны, они каким-то образом лечат нас!
Держась за мои плечи, ты смотрел на меня с такой радостью, какой я уже давно у тебя не видел. Да и сам не чувствовал. Но… Мне и сейчас было не особенно хорошо, потому что губы у тебя едва заметно дрожали. Ты сдерживал себя, но все равно не смог промолчать:
- Только я едва могу рассмотреть буквы даже вблизи. Хорошо, что завтра в клубе, а не на большой сцене выступать. До микрофона, ты меня как-нибудь доведешь.
- Билл…
- Не успокаивай только. Знаешь же, хуже будет, - предупредил ты и отвернулся, вжавшись щекой в свое плечо.
- Билл, ты никогда не был первым. Ты всегда мне это прощал. Наверное, и сейчас…
- Не важно, - прервал ты мои неудачно скрытые утешения. – Не важно. Главное, чтобы хотя бы тебе помогло.
***
Подключение к интернету пожелало установиться только после моей продолжительной беседы со службой технической поддержки. Терпеть не могу наигранно вежливые голоса операторов, дежурящих на телефоне, особенно, когда они обещают выслать ремонтную бригаду и восстановить соединение не позднее завтрашнего дня. Но в этот раз все прошло намного удачнее – кабель не был поврежден, и счет оказался вовремя оплаченным, только системный администратор почему-то забыл активировать наше подключение. Так что уже примерно через полчаса моих сражений с сотовым и ноутбуком, мы с тобой сидели у монитора и болтали с Густавом и Георгом. За время нашего лечения в клиниках и сидения дома от того, что на улицу выходить проблематично из-за ухудшающегося зрения или очередной депрессии, такая подготовка к концертам стала привычной. Хвала тем, кто придумал он-лайн конференции!
Георг и я, вооружившись акустическими гитарами, развлекали тебя и Густава неприличными предложениями нашего завтрашнего репертуара, начиная от, наверное, навсегда завязших на зубах хитов Бритни Спирс и заканчивая самыми увесистыми композициями Лед Зеппелин. Нам было весело и беззаботно. Казалось, что все неприятности позади и никогда уже больше нас не коснутся.
- Вот бы нам еще что-нибудь новое записать и – на гастроли, - мечтательно вздохнул ты.
- Да-а, классно было бы, - подхватил Густав. – Кстати, как вы там? А то я Гео рассказал вкратце, что вчера было, так он по телефону полчаса страдал о том, что работу придется искать.
- Да ладно тебе, это ж я так, пошутил… - толкнул Георг его в бок, хотя по лицу, которое он тщательно прятал в длинных, как всегда безупречно ровными прядями стекающих по плечам, волосах, было видно, что забеспокоился вчера он всерьез.
- Сложно сказать… Том вот видеть лучше стал, - сказал Билл и обнял меня. – Мне кажется, что эта странная штука, чем бы она там на самом деле ни являлась, все же помогает.
- Хорошо бы, - как-то слишком мрачно проговорил Густав. – А то Анди сказал, что с анализом этого вашего шарика замучился.
- А что там такого?
- Не знаю, он ничего пока конкретно не говорит, только все с какими-то формулами носится.
- А что за формулы?
- Ну… - Густав стянул очки. Его привычный жест, когда он сильно нервничает. – Я понял только одно, что внутри там – какая-то жидкость. Вот, видимо, ее состав он с коллегами и пытается расшифровать. Но он завтра в клубе обязательно будет, после выступления сами с ним поговорите.
- Так Андреас, что, в лабораторию вернулся?! – удивленно воскликнул ты. Наш друг, получивший специальность биолога, начинал работать у какого-то довольно известного ученого… Черта с два, я помню его фамилию. Но чтобы он вернулся обратно после своей практически удавшейся карьеры модели…
- Да, Анди опять со своими пробирками и в белом халатике, - хохотнул Георг и тут же получил увесистый шлепок по спине от Густава. – Ладно-ладно, молчу. Взялся за ум, и хорошо.
- Надо же… - почти одновременно произнесли мы с тобой.
- Ладно, парни, это все – завтра. Мне другое сейчас не нравится, - снова взял слово Георг. – Наше завтрашнее выступление не Дейв организовывал, а снова Бенджи.
- Блин… - вырвалось у меня. – Вот только этого и не хватало.
У нас была куча разногласий с человеком, который одно время занимался нашими концертами. Бенджамин Эбель. Громкое имя и ничтожная личность, за ним скрывающаяся. Билл пару раз сгоряча даже попортил ему физиономию. После чего Эбель трусливо побежал к начальству – жаловаться на «слишком буйного вокалиста», но вместо выговора тебе получил сам и был разжалован в менеджера, ответственного за прессу. Хотя и туда, как меня кажется, его допускать было рискованно.
- Будем надеяться, что подтанцовку в розовых перышках он нам больше не подкинет, - засмеялся ты. – А если серьезно, то девочек в перьях я перенесу, лишь бы микрофон работал нормально.
- Ну, за звук в «Жемчужине», слава Богу, не Эбель отвечает, - успокоил нас Густав.
- Черт, только не девчонки на заднем плане! Меня Эми убьет просто! – театрально закатил глаза Георг.
- Так вы что, тоже помирились? – спросил я. – Мне казалось, последний раз вы разругались совсем необратимо.
- Да нет. Она меня простила, - Георг опустил глаза и заправил за ухо особенно назойливо лезшую в глаза прядь волос. – И я думаю… Я думаю, что у нас это все серьезно, - он смущенно улыбнулся. Чем заставил нас с тобой понимающе переглянуться. По всей видимости, Георг будет первым, да и, скорее всего, последним из нас, кто официально зарегистрирует отношения со второй половиной своей души.
***
К вечеру, когда нам удалось закончить с приколами, удивлениями по поводу внезапного исчезновения Дэвида и даже провести короткую, но весьма плодотворную репетицию, ты все же традиционно позвонил Натали. Наше с тобой приподнятое настроение после общения с друзьями спасало меня от скуки и раздражения, которые обычно сопровождали такие твои телефонные беседы, когда я почти не мог уловить смысла в твоих словах, щедро насыщенных названиями косметических марок и прочими вещами из мира моды. И я расслабленно сидел в кресле и наблюдал, как рыжие лучи заходящего солнца путаются в твоей свисающей на глаза челке.
Так странно: счастье может заключаться в таких простых вещах – закрыться от мира в загородном доме, суметь рассмотреть на расстоянии мелкие буквы и видеть тебя вот таким, настолько естественным, что я с трудом могу вспомнить, когда видел тебя таким каждый день. Ни пирсинга, ни косметики, ни лака на ногтях. И ты смеешься, потому что Ната предлагает тебе все ногти выкрасить в зеленый цвет и, насколько я уловил из твоих реплик, наклеить ресницы того же цвета. Ты так смеешься, что мне хочется слушать этот смех вечно. Слышать, ощущать, как вибрирует от него твое тело, чувствовать вкус этой радости и делить ее с тобой, иногда соприкасаясь взглядами или ловя отрывистые поцелуи между твоими ответами Натали.
Ты вдруг замолчал и, накрыв пальцами губы, посмотрел на меня. Я пожал плечами – не понимаю, что ты хочешь этим сказать. А у меня на губах почему-то возник привкус гигиенической помады, которая сейчас блестит на твоих…
- Нат, в общем мы договорились, что без экспериментов на этот раз. Я позвоню еще завтра с утра, пока, - ты сбросил звонок. – Ты как это сделал?
- Что? – не совсем понял я твой вопрос.
- Я… Мне показалось… В общем, повтори то, что было буквально минуту назад.
Твои слова привели меня в некоторое замешательство. Что было минуту назад? Я смотрел на тебя и думал, что счастлив, хотел слушать, как ты смеешься, поцеловать тебя… И привкус крема и фруктов на мои губах. Я постарался, как мог, точнее воспроизвести свои ощущения этого момента. И ты снова испуганно закрыл губы рукой.
- Том… что это?
- Если бы я сам знал…
Я представил, как провожу пальцами по твоей щеке, спускаюсь ниже, на шею. Что чувствуешь ты, что чувствую я. Ты вжался спиной в бок дивана, возле которого сидел, как будто хотел еще дальше отодвинуться от меня.
- Мне страшно. Не надо, - ты уронил телефон, попытался встать, но я «удержал» тебя, упершись ладонями в твои плечи.
- Не бойся.
Мне тоже было не по себе. Но любопытство брало верх, и я уже «прижал» твои запястья к мягкой обивке дивана, и «коснулся» языком лишенного украшения соска. Ты вздрогнул, в глазах – страх мешался с желанием. Усилия, с которыми мой взгляд, теперь каким-то образом заменивший мне руки, держал твои запястья, были совсем незначительными. Я не пытался удержать тебя на месте, только просил: разреши. Ты почти не вырывался, только чуть-чуть сопротивлялся сдерживающей тебя силе, говорил: я боюсь. Но ты доверял мне, и уже спустя несколько прикосновений, тихо простонал:
- Пожалуйста, Том…
Адреналин, смешанный в с вожделением, - коктейль, который ты недолюбливал всегда и потому был против чего бы то ни было, хоть отдаленно напоминающего садо-мазо в постели. Но мне ты разрешаешь все. Даже вот так, совершенно непостижимым образом вместе с тобой наблюдать, как, будто бы, сами собой расстегиваются твои джинсы. Чувствовать невидимыми руками отсутствие под ними белья и начавшую твердеть плоть.
Ты сгреб пальцами освобожденных мной рук невысокий ворс ковра, когда я сжал тебя и стал медленно, но твердо скользить по стволу твоего члена невидимой ладонью.
- Нет! – вскрикнул ты, когда, полузакрыв глаза и, сосредоточившись на тактильных воспоминаниях тела, я проник пальцем в твой анус.
- Тише, расслабься, все хорошо, - совсем тихо произнес я и тут же понял, что мог действовать немного иначе.
Вцепившись левой рукой в подлокотник кресла, я расслабил правую и повторил пальцами движение, которым обычно касаюсь твоей простаты. Еще более громкий вскрик, и твои колени стали сдвигаться. Слишком сильно. Я попробовал более мягко, более плавно. И ты чуть подался перед, встречая мое «прикосновение».
Сто за стоном, золотящиеся в последних лучах бисеринки пота на твоем лице, широко раскрытые глаза, подернутые пеленой наслаждения. Ты изгибался под касаниями моего взгляда, как никогда еще от касаний рук. Ты звал меня, просил остановиться и просил продолжать. Ты соблазнял полуоткрытым влажным ртом, и я сдался, когда ты почти достиг пика. Бросился к тебе, захватывая поцелуем губы и чувствуя, как ты содрогаешься, прижавшись ко мне всем телом…
- Что… это… было… - не успев как следует отдышаться и не отпуская меня, выговорил ты.
- Еще одна способность, - ответил я за неимением лучшего объяснения, - так же, как мое новое зрение.
Ты чуть сильнее сжал меня руками, словно проверяя, я это все еще или кто-то другой… новый.
- Даже боюсь думать, что будет дальше…
- А ты не думай.
- Правильно, - сцепив руки у меня на шее, ты повис на них, вглядываясь в мое лицо, - хочу тебя. Только нормально, Том.
Исполняя наше обоюдное желание прямо на полу гостиной, я хотел забыть обо всем. Утонуть в ощущениях наших тел и больше не помнить ничего.
***
Ложка монотонно звякала о фарфор, пока ты размешивал сахар в чае. Слишком долго. Он давно уже растаял.
- Билл, перестань.
Ты вздрогнул, неловко дернул рукой, и кружка опрокинулась на бок, разливая дымящееся содержимое по столу.
- Черт… - резко вскочив со стула, чтобы горячий чай не пролился тебе на колени, ты покачнулся и медленно осел на пол. – Том… - ты посмотрел на меня каким-то отсутствующим взглядом. Зажмурил глаза и потер их руками. – Том, что ты чувствовал в саду, когда… когда потерял сознание?
- Почти не помню, - я помог тебе подняться, но стоять на ногах самостоятельно у тебя не получалось, и ты не отпускал мое плечо. – Как будто очень спать захотелось. Все так быстро было, я не успел и понять.
- Мне кажется, - ты снова покачнулся, и я обхватил тебя за талию, - кажется, со мной тоже самое.
- Просто спать хочешь, - отказался поверить я, - пойдем.
Мы не без труда поднялись на второй этаж и дошли до спальни. Я доказывал тебе, что ты зря беспокоишься, что я отключился сразу, а у тебя всего лишь слабость и сонливость. Но когда твои глаза закрылись и ты стал падать, немного не дойдя до кровати, доказывать стало некому. Если только ночи, наблюдавшей за нами в незашторенное окно.
А мне осталось только ждать. В каком-то смысле мне повезло больше, чем тебе. Я знал, что ты очнешься через два-три часа. По-крайней мере, мог на это надеяться. И верить. Мне просто необходимо было держаться за эту веру.
Отредактировано Karma (2012-03-16 16:33:58)