POV Bill

Я сижу на скамейке у своего дома и наслаждаюсь свежим запахом шиповника и вишни, росшими неподалеку. Недавно пролил дождь, и я с каким-то нежным трепетом вдыхаю прозрачный воздух полный озона и растворяюсь в теплом дурмане сегодняшнего вечера. Этот неповторимый аромат стоит того, чтобы в ожидании окончания дождя насквозь промокнуть. Любимые Capitan Black dark chocolate просто чуть сладкий фон, по сравнению с цветущими нежными бутонами.
Я уже собрался подняться в квартиру, как из подъезда вылетел ТЫ. Я не знаю твоего имени. Не знаю, чем ты занимаешься. Ты просто мой сосед со своими странностями и заморочками. Жители нашего дома считают тебя банально психически-ненормальным. Однако я так не считаю. Мне просто неинтересна твоя жизнь. Ты был и будешь лишь соседом. Со своими странностями и заморочками.
***
Я свернул зонтик и, перекинув сумку через плечо, набрал цифры своей квартиры на электронном щитке. Долгожданного длительного звука не раздалось, и я сдержался, чтобы не выругаться. Кто пытается выйти из подъезда. И почему нельзя постоять пять секунд в ожидании того, как кто-то другой откроет дверь? Почему нужно с силой давить на постоянно замыкающуюся кнопку, прекрасно слыша звуки набора домофона?
Наконец, дверь распахивается, и МЫ с лету налетаем друг на друга. ТЫ отпрыгиваешь от меня, словно от проказы, судорожно пытаясь спрятать руки в карманы спортивной толстовки. И тут я замечаю. Тыльная сторона твоих ладоней светится ярко-желтым светом. Слово под кожу введены миллионы маленьких лампочек. Это зрелище завораживало. Видел ли я в жизни что-то подобное? Никогда. И все мой мысли о странностях и заморочках соседа мгновенно испарились, словно их не было, теперь передо мной стоял человек, которого хотелось аккуратно коснуться, как музейного экспоната. Ты словно прочитал мои мысли и вытолкнул из подъезда, схватившись за рукав моей кожаной куртки и отведя в ближайший дворик. Мы уселись на мокрых качелях, и ты, глядя на грязный песок под ногами, быстро и неровно произнес.
-Том.
Я слегка удивился, услышав твой голос. Бархатистый, совсем окрепший.
-Билл, - отвечаю так же быстро.
Ты вытягиваешь вперед ладони, которые светятся уже не так ярко, и я вижу муки борьбы на твоем лице. Лице... Я никогда не интересовался деталями твоей внешности. Аккуратный нос, пронзительные голубые глаза, выступающие скулы, светлый кавардак на голове. Симпатичный. Немного смазливый. Совершено моя противоположность. Но твои руки тоже ухожены. Кожа явно нежная, мягкая, словно дорогой атлас. А эта невероятная подсветка...
Ты глубоко вздохнул и, наконец, устремил свой взгляд на меня.
-Билл, ты увидел меня настоящего и я должен рассказать. Мои руки... Они как счетчики электричества. Я постоянно чувствую холод, лишь иногда, когда свет ярко-желтый, ощущается хоть какое-то тепло. Когда идет дождь, - Том посмотрел на совершенно серое небо, - я чувствую разряды по телу. А когда идет гроза, - парень сжался, - я чувствую судороги. Эти припадки все чаще и сильнее. Иногда я не выдерживаю боли, и родители запирают в комнате, ожидая, что все скоро закончится. Но сейчас я понимаю, что умираю. Слабею. Месяц, два осталось, не больше. У меня нет друзей. Нет рядом человека, который делился бы со мной теплом. Мне даже мыслями не с кем поделиться....
Ты замолчал, задумчиво ковыряя мыском белого кроссовка землю. А потом натянул рукава толстовки посильнее и немного с сожалением сказал.
-Спасибо, что выслушал. Даже не знаю, почему рассказал тебе. Ты всего лишь сосед...Но ты увидел мою странность. И вряд ли будешь трепать всем подряд.
Последние слова ты обращал скорее себе, нежели мне, но я все услышал. И, на самом деле, что-то кольнуло меня  внутри, что-то растаяло, растопилось, теплая волна, так нужная тебе, окатила с головы до ног. Впервые я подумал о судьбе другого человека. Впервые меня тронул рассказ о проблемах, не касающихся финансов и моды. Впервые мне захотелось бескорыстно помочь.
Я быстро подошел к тебе и взял за ладони. Мы оба вздрогнули: ты от неожиданности, я от пронзившего кожу холода. И мы молча стояли на детской площадке под мрачным небом, держась за руки. И я чувствовал, чувствовал невидимую связь между нами, чувствовал то тепло, которое струилось и плавно перетекало из моих ладоней в твои. И мне нравилось это чувство.
-Теперь я буду рядом. Я буду согревать тебя, - тихо прошептал я.
Ты молчал и заворожено смотрел на наши руки. И я видел в твоем взгляде согласие.

Мы были неразлучны. Казалось, уже не существовали друг без друга. Я нуждался в холодных прикосновениях твоих ладоней, а ты в моем тепле. Нас приняли все. На учебе, во дворе. У нас появились друзья, образовалась веселая многочисленная компания. Мы постоянно смеялись. Смеялись и держались за руки. Мы даже почти не разговаривали, но за руки держались. Нас словно навечно связали друг с другом. Как близнецов.

Наши родители хоть и относились поначалу скептически, потом привыкли. Мои привыкли к постоянному отсутствию дома и ночевкам у Тома, а его к моей специфической внешности и неразлучности.

Помню, мы лежали в кровати, как в дверь постучала его мама. Очаровательная женщина средних лет, типичная домохозяйка, приняла меня очень тепло, но не подозревала о крайностях моих отношений с её сыном. И она немало удивилась, увидев нас вскочивших, голых по пояс, держащихся за руки и немного дрожащих от страха. Она все мгновенно поняла и улыбнулась еще шире, поставив на тумбочку огромное блюдо со свежей выпечкой.
-Мальчики, попробуйте печенье.
Она тихо притворила за собой дверь и ушла, но мы чувствовали её улыбку. Она радовалась за своего счастливого мальчика. Именно тогда мы поняли, что не будем ограничивать наши чувства в четырех стенах.
А еще я боялся его отца. Каждый раз, направляясь к комнате Тома, я проходил его рабочий кабинет и видел на себе неодобрительные оценивающие взгляды. Его отец был важным человеком, и ему не хотелось пересекаться со странностями. Хотя, уж кому-кому, а ему к ним не привыкать. Так продолжалась до тех пор, пока я не поделился тревожными мыслями с Томом. И на следующий день меня ожидал душевный разговор с герром. Оказалось, он просто беспокоился за мою успеваемость. Он не хотел, чтобы его сын стал причиной неудач в моей жизни. Но я уверил его, что Том никогда не принесет мне ничего кроме счастья. И вместо презрительных оглядок я стал получать жизнерадостные улыбки.
Моя мать была против. Сначала. Она хотела видеть меня дома, видеть в кругу друзей из колледжа, просто наблюдать за развитием моей жизни. Когда я познакомил её с Томом, она ужаснулась и заперла меня в комнате. Я не сопротивлялся. Я знал, что мой мальчик сделает все как надо. И он сделал. Он пришел к Симоне и показал ей ярко-желтое свечение своих рук. Он убедил её, что мы не жалкие педики, а просто остро нуждаемся друг в друге. И она смирилась.

***

День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Время пролетало быстро и незаметно. Осень сменила зима, зиму весна. Началось лето. Мы могли дышать немного спокойнее: ливни прекратились, ты можешь жить без подзарядки, ты можешь не бояться метеопрогнозов, ты можешь вздохнуть полной грудью и снять все оковы. Но я все равно буду рядом. Я все равно буду держать тебя за руки. Мы все равно будем вместе просыпаться от солнечных лучей, вместе засыпать под успокаивающую тишину. Мы все равно будем вместе. И никогда не забудем вечно мятые простыни и упаковки от еды в твоей комнате, где мы жили днями, не вылезая.
Ты повторял материал к экзаменам, а я разговаривал с ребятами. Они собирались участвовать в каком-то представлении и с такими эмоциями говорили об этом, что я невольно заинтересовался.
-Ясмин! - я окликнул черноволосую девушку, которая широко мне улыбнулась. Она моя лучшая подруга. Мы пытались встречаться, пока не появился Том, но поняли, что слишком хорошо знаем друг друга.
-Ясмин, про какое представление все говорят?
-Ты еще не слышал? Шапито. Можно показать свои номера толпе. Хочешь попробовать? - она недоверчиво посмотрела на меня.
Я усмехнулся про себя. Билл Каулитц дает представление в цирке. Неправдоподобно. Но мне действительно захотелось стать частью этого события. Захотелось поучаствовать в чем-то командном и, наверняка, стоящем.
-Да, хочу. Мы с Томом сейчас запишемся.
Я оторвал парня от чтения и рассказал о своем плане.

Сегодня выступление и день выдался дождливый. С утра небо пронзают молнии, и сотрясает гром. Мы вымокли до нитки, когда выбегали из автобуса и шли ко входу для актеров в цирке. Но больше всего меня беспокоило не отсутствие солнца в летнее время, не мокрая одежда, а состояние Тома. Он дрожал и выглядел потерянным. Он не хотел держать меня за руку. Он был не такой. И я очень переживал.
Мы выступали последними и я, уже выполнив свой трюк, стоял на специальном мостке и с тревожным ожиданием смотрел на противоположную сторону. Я боялся за тебя. Сердце замирало. Трюк очень сложный. Оттолкнуться от десятиметровой колонны и, сделав несколько переворотов в воздухе, приземлиться на следующую, такой же высоты. И расстояние между ними не менее четырех метров. Так пять раз. Я боялся всего сразу: что ты слабо оттолкнешься и полетишь вниз, что ты не успеешь по времени, что ты передумаешь. Но ты у меня смелый, и уже через несколько секунд твое худое тело мелькало в воздухе под потолком широкого шатра. Одно мгновенье и ты приземляешься рядом со мной и остальными артистами. Я улыбаюсь тебе как можно жизнерадостнее, ведь еще несколько секунд назад мое сердце тревожно останавливалось, наблюдая за твоими головокружительными прыжками над пропастью. И ты тоже счастлив, потому что счастлив я.

После окончания банкета в честь успешного выступления, мы с Томом пошли к метро. Было поздно, но до возвращения домой хотелось прогуляться.
Ты замешкался у турникета, и к тебе подошла компания футболистов из школы. Они ТАК на тебя посмотрели, словно ты мелкая букашка под прицелом мухобойки, и самый поджарый на вид с завистью произнес.
-Да ты без этого, - быстрый взгляд на меня, - не пролетел бы и двух метров. Расшибся в лепешку. Ты ведь ничтожество! Жалкое ничтожество!

Ты потерянно смотрел на них. А я не мог ничего сделать. Я уже был по ту сторону бесчувственных металлических машин. Я не мог помочь тебе. Не мог защитить.
Ты сделал пару шагов в сторону от турникета, оглядываясь по сторонам. Ребята засмеялись над своей жалкой шуткой и кто-то, уходя, презрительно прошептал.
-Сраные педики.
Я привык не обращать на это внимание и повернулся к тебе.
-Том, проходи скорее. Пошли.
Ты несколько секунд не шевелился, а затем отчаянно посмотрел на меня. В твоих глазах было столько сожаления, страха и извинения.
-Прости, Билл... Они правы. Я..., - твой голос дрогнул, - Я ничтожество! Прости, ты должен забыть все, что было…
Ты попятился, чуть не споткнулся, развернулся и побежал к дверям с надписью 'Вход в метро'. Ты бросил последний быстрый взгляд на меня, перед тем, как окончательно пропасть из виду. И лишь когда свистящий гул ветра ворвался в хлопнувшую дверь, я понял, что сейчас произошло. 

POV Avtor

После того вечера молодые люди будто поменялись местами. Билл замкнулся в себе, не выходил из комнаты, отказывался ходить на учебу и поддерживать общение с друзьями, пытался выкинуть из своей жизни все то, что не было связано с НИМ. А связаны были лишь воспоминания. Билл целыми днями беспомощно сидел на полу у стенки, бессильно опустив голову вниз, и вспоминал. Вспоминал мятые простыни и яркий желтый свет. Вспоминал холодные прикосновения и невидимую связь. Вспоминал печенье ЕГО мамы и улыбки отца. Вспоминал дружный смех и походы в театры, музеи, кино. Вспоминал... Вспоминал то счастье в ЕГО глазах, когда он был рядом, когда они были вместе…

А Том ходил в колледж, общался с ребятами, записался на футбол, переехал в общежитие. Он забыл о своей странности и радовался жизни вместе со всеми. Но кое-что его все же волновало. Прожигало изнури. Причиняло боль. Заставляло страдать.
Билл.

Том решился извиниться перед НИМ. Решился сделать первым шаг на встречу. Решился быть сильным, и помочь, как когда-то ОН помог ему. И он не боялся встретить непонимание, а еще хуже -  пустое молчание. Или ненависть. Он собрал волю в кулак, чтобы доказать, что он не ничтожество. И даже дождь его не остановил.
Том вышел из корпуса и смело направился к ЕГО дому. Дождь лил все сильнее, но он даже не подумал захватить зонт. Чем больше он промокал, тем выше возрастала уверенность. Он заставит Билла выслушать его. Заставить смеяться. Заставит снова быть счастливым. Заставит снова быть счастливым вместе с ним.
В небе мелькнула молния, и парень шатнулся. По телу медленно распространялась тонкая паутина холода. До ЕГО дома оставалось десять метров.
Вода хлынула потоком и Том замер. Сердце словно загорелось. А потом серое небо разрезала ослепительная молния и ударила в него. Он упал на мокрый асфальт, с широко раскрытыми от ужаса глазами, с остатками решимости и уверенности, но уже такими мертвыми. С губы медленно стекала струйка крови. Желтый свет ладоней становился все более блеклым, а затем угас на совсем. Парень недвижимо лежал на мокром асфальте, растворяясь в потоках чуть серой воды.

Дождь все лил и лил. Гроза продолжалась.

А Билл беспомощно сидел на полу у стенки, бессильно опустив голову вниз, и вспоминал...