*Автор: Girl from 1000 meere
*Название: Reden
*Фэндом : Tokio Hotel
* Бета: Hameleon
*Категория: RPS/Slash
*Жанр: Slash, romance, fluff, very light Angst, Humor (местами)
* Рейтинг: R
*Статус закончено
*Персонажи: David Jost(очень второстепенный), Том, Билл
*Пейринг: Том/Билл,
*Размер:Mini/Drabble

Отредактировано Girl from 1000 meere (2009-08-18 20:27:40)

Два дня спустя

POV BILL

Два дня. Два дня молчания. Два дня без тебя. Мне так плохо…но я знаю что тебе гораздо хуже.
Все эти два дня я пытался.  Я звонил Йосту, наплевав на безопасность, рискуя раскрыть наши отношения, просил его поговорить с тобой, опровергнуть эту фотографию.  Но Дэвид не согласился.  Сказал, что мало ли, сколько этих фотографий еще будет, сказал, просто не обращать внимания… Я просил Георга и Густава, я унижался,  плакал, они, наверное, догадались…. А ты не хотел слышать. Вообще никого. Ушел. Переехал из нашего номера. Вычеркнул меня из своей жизни.
А я пытался. Я кричал, оправдывался, просил прощения… Но это было все равно, что стучаться в закрытую дверь. Ты не хотел слышать меня. Избегал на репетициях, не смотрел на меня, но иногда мне все-таки удавалось поймать твой, полный неподдельной горечи взгляд, меня бросало в дрожь.  Что? Что, черт возьми, мне сделать, чтобы ты меня простил? Ведь я так люблю тебя, Том. Не могу без тебя. Раньше мог, как-то жил эти шестнадцать лет.… А сейчас я словно ослеп и оглох одновременно. Я не могу дышать без тебя.  Ты не со мной… Но вот же стоит твоя кружка, в пепельнице до сих пор лежат окурки, а подушка еще хранит твой запах… Почему, Том? Если бы у людей не было глаз, как трудно было бы их дурачить... Кто-то сказал это, я уже и не помню, но слова так врезались в память, я постоянно прокручиваю их, хочу сказать их тебе…
Я готов убить того, кто сделал эту фотографию. Для него это развлечение, забава на час… Глупо – моя жизнь разрушена из-за дурацкой фотографии, в которой нет ни капли правды.
Мне так не хватает тебя, Том.  Твоих горячих, огрубевших от игры пальцев, твоих сладких губ, пахнущих яблоком, твоих глаз – обволакивающих, бархатных, цвета молочного шоколада… Твоих вечерних возвращений домой, когда ты, тихо матерясь, оглушительно хлопаешь дверью, заходишь, сразу обнимаешь меня…крепко-крепко, как будто не видел тысячу лет.
А еще…мне не хватает разговоров с тобой. Твоего хриплого, прокуренного голоса, пропитанного любовью и нежностью. Я люблю слушать тебя, ты рассказываешь, как провел день, как ты подшутил над Георгом и опрокинул на него бутылку с колой, а я… таю, растворяюсь в мелодии твоего рассказа, забывая иногда вникать в смысл слов.  И ты тормошишь меня, легко встряхиваешь за плечи, разрушаешь сладкие грезы…будишь меня поцелуем, сладким, желанным, немного грубым, как и ты сам.  Я люблю говорить с тобой, спорить, видеть, как ты меняешься в лице, хмуришься или расплываешься в улыбке.
А теперь этого нет. У меня забрали мечту. Всего лишь дав к ней прикоснуться.
Но я сделаю все, чтобы ты простил меня. Все. У меня уже есть план. Правда, Йост убьет меня за это, да и группа может развалиться ко всем чертям.… А плевать – ты важнее.  Ты же всегда любил публичность, Томми? Черт, это будет тяжело, унизительно, но…это же ради тебя.

Концерт. Мелькающий свет прожекторов. Музыка. Ты. Я.
Ты играешь и смотришь на меня. Впервые за долгое время.  Хочешь, но не можешь простить. Не веришь мне, веришь своим глазам.  А жаль. Я заставлю тебя мне доверять. У нас еще будет много ночей, в которых я выбью из тебя это обещание.

- Чем? – голос, почему то тихий и удивительно хриплый. Господи, как же я его хочу…
- Ну… так выстоять перед Йостом. Не каждый может. Горжусь тобой – говорит серьезно, но в глазах пляшут чертики. Издевается?
Тянется, чтобы поцеловать. Отворачиваю голову, и губы скользят по щеке. Ты хочешь поиграть, Том?
- А я думал еще чем-то… - протягиваю я, стараясь не замечать горячее дыхание рядом со своим ухом.
- Нет, ну, конечно еще… Когда я увидел тебя перед собой на коленях, мне почему-то расхотелось продолжать концерт.
Боже мой, ну сколько можно? Том, с тобой, конечно, приятно поболтать, но не в эту минуту! Клянусь, я ему сейчас заткну рот…чем-то более увлекательным!
- Почему?
Голос срывается на шепот, не могу больше. Целую в шею, оставляя засосы, слизывая капельки пота, наслаждаясь запахом и вкусом твоей кожи.
Вопрос остался без ответа. Том как-то прерывисто вздохнул и прижал к стене, осыпая лицо поцелуями.
- Я так по тебе скучал…Ты даже не представляешь как… - бормотал Том в то время,как я снимал с него футболку.
- Хватит болтать.
Затыкаю ему рот поцелуем, яростно врываясь языком в рот, исследуя его, пробуя заново. Мой… Лучше всех. Хотя нет. Даже сравнивать его с кем-то - преступление. Штанга легко стукнулась о зубы. Том пальцами ерошит мои волосы, слегка тянет их, углубляя поцелуй…
Так и слившись в поцелуе, как-то движемся в сторону спальни, врезаясь в тумбочку, свалив и разбив какую-то жутко дорогую китайскую вазу.… И пусть. Падаем на кровать, яростно срывая остатки одежды….
Рисую языком одному мне только известные узоры на его разгоряченной коже, облизываю и слегка прикусываю соски. Стонешь.
- Билл…
-Что? – нехотя отрываюсь от его кожи
-Я люблю тебя…
-Я знаю.
Я падаю…падаю в бесконечность. В пропасть удовольствия, наслаждения, блаженства, любви, нежности, желания, страсти… Вселенной больше не существует – он сузился до размеров комнаты отеля, до кровати, до нас двоих. Ты. Я. Наш собственный мир.

*** ***
Возле кровати лежит какая-то папка. Хм…фотографии. Бережно открываю ее, стараясь не разбудить заснувшего Тома.  Рассматриваю знакомое лицо на фото – черные волосы разметались по плечам, припухшие прокушенные губы, приоткрытые в сладком стоне, накрашенные карие глаза…Улыбаюсь…Когда он успел? Это значит, что все эти два бесконечных, мучительных дня, он готовил ответ? Нет, ну как так можно…
Чувствую теплую руку на талии и шепот на ухо:
-Нравится?
Не отвечаю. Просто улыбаюсь.
- А мне очень. Особенно мне нравится то, что кроме меня, никто не увидит эти фотографии в реальности.
- Может, ты еще и фильм хочешь снять?
- А это мысль…

POV TOM

За окном расцветает красочный рассвет, рассеивая утренний туман золотистыми лучами солнца. Легкий ветер колышет занавески полуоткрытого окна, принося в дом неповторимо сладкий запах лета. Слышу вдалеке крики пролетающих чаек и совсем-совсем далеко – шум моря.
Блаженно жмурюсь от рассветного солнца и потягиваюсь. Как же хорошо…  Просто, без всякой цели, лениво валяться в кровати, никуда не спешить.…Переворачиваюсь на спину, заложив руки за голову, и вдыхаю запах сирени.
Смотрю на стоящую по соседству аккуратно застеленную кровать. Ушел.… Наверное, плескается где-то в теплом море, распевая себе под нос строчки из новых песен. Он любит купаться рано утром, но почему-то никогда не берет меня с собой. Но все мои обиды растворяются в одном его поцелуе и какой- то дурацкой ракушке, сжатой в тонкой, почти женской ладошке.
Мы сбежали в этот маленький рай почти неделю назад. И конечно, все это придумал Билл. Вернее, он совсем не думал. Все получилось как-то спонтанно, он просто сгреб меня в охапку вместе с нашими вещами и потащил в аэропорт. Мобильные телефоны он просто выключил и оставил дома. И теперь мы здесь. Одни. В этом невыносимо сладком, только нашем, личном, приватном раю.
Первый день порадовал меня открытием, что можно напиться до потери пульса даже столь эстетичным напитком как шампанское. Что мы собственно и сделали. Вообще-то я всем говорю, что ненавижу этот совсем не крепкий напиток и предпочитаю коньяк. Ведь никто и никогда не должен догадаться, как мучительно-сладко слизывать его с мягких податливых губ брата… Мы отмечали наш побег до тех пор, пока просто не уснули на теплом золотистом песке, сжимая ладони.
В последующие дни я словно узнавал его заново. Оказалось, я совсем его не знал… Я не знал, что можно с таким усердием возводить песочный замок – а потом беспечно сломать его, беззаботно смеясь. Я не знал, что можно купаться до посинения, а потом отлеживаться на пляже, согреваясь на горячем песке. Я не знал, что можно ловить бабочек, положить одну на ладонь, погладить шелковистые красочные крылья, а потом отпустить, глядя, как она улетает, оставляя за собой шлейф из цветочной пыльцы. Я не знал, что можно брызгаться, поднимать руки вверх, пытаясь достать до неба, рассматривать летящие капли и пытаться сделать маленькую радугу… Я не знал, что можно ночью купаться в лунной дорожке, а потом валяться на пляже, глядя в небо, находить новые созвездия и придумывать им свои названия. Я не знал, что можно целоваться до умопомрачения, до потери сознания, пока не перестанет хватать воздуха, задыхаться в этой любви и страсти – и все равно целоваться, целоваться, целоваться….
Билл учил меня быть беззаботным. А я был хорошим учеником.
Улыбаюсь нахлынувшим воспоминаниям и прикрываю глаза от бьющего света. Конечно, по-хорошему нужно встать, задернуть занавески и пойти пить кофе или искать этого черноволосого, удивительно любимого, родного брата.… Но я продолжаю праздно валятся на кровати, бездельничать и мечтать. Школа Билла…
По сценарию, я скоро услышу шаги на крыльце и громкие крики – ты опять споткнешься о злополучный порожек. Возможно, я узнаю несколько новых ругательств – ты быстро обучился именно нецензурным словам островитян. По нашим негласным правилам ты должен через некоторое время тихо зайти, стряхивая воду с волос так, чтобы капли обязательно попали на меня. И потом достаточно громко спросить:
- Том, ты спишь?
Я, естественно, никогда не открываю глаз и притворяюсь спящим. Возможно, сегодня для пущей убедительности, я пробормочу нечто непонятное и перевернусь на другой бок. А ты обязательно поверишь, что я еще во власти сна и не станешь меня будить. Ты присядешь на краешек кровати, и будешь смотреть на меня, рассматривать, пожирать взглядом, который я чувствую кожей.… Но скоро ты не сдержишься, как и всегда. Ты бережно дотронешься тонкими пальцами до моей руки, словно боясь нарушить мой сон и борясь с искушением поцеловать. Я буду прятать улыбку в подушке, стараясь не выдать себя, млея под твоими нежными прикосновениями.… И мы оба знаю, что спустя пару минут ты не выдержишь. И легко, словно дуновение ветра, прикоснешься своими губами к моим.  И тут я буду торжествовать. Ты опять попадешься, Билл! Одним движением я переверну тебя, чуть не свалившись с узкой кровати, и подомну под себя. А ты будешь улыбаться, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, словно я собираюсь тебя щекотать. Но сегодня я изменю сценарий. Я припаду к сладким, пахнущим персиком губам и буду целовать их, ласкать языком,
полностью отдаваясь, поцелую, тебе, нашему раю.… А ты поймешь, что деваться тебе некуда – можно подумать, ты собирался - и  обнимешь меня за шею, пытаясь прижаться ближе. Я буду осыпать поцелуями твою шею, плечи, ямочку под ключицами, где ты особенно сладко пахнешь, буду зарываться лицом в твои влажные, с легким ароматом моря, волосы, забираться пальцами под футболку, гладить руками нежную кожу.… До тех пор пока ты сам не попросишь большего. Пока начнешь нервно царапать мне плечи, метаться подо мной, пытаясь что-то сделать, как то прекратить эту очень приятную пытку.… Пока я не услышу:
- Том,…пожалуйста…
Я и сам уже буду готов стонать. Просто от осознания того, что ты здесь – мой, только мой, мягкий, податливый, покорный целуешь меня, опаляешь горячим дыханием, что за окном невыносимо жаркий день и в доме витает запах фруктов и почему-то сирени…
По сценарию, сейчас нужно резко сорвать с тебя одежду и поднять руки. Ты же никогда не разрешаешь мне раздеться самому. Нет, ты, как всегда, будешь мучить меня, медленно снимать футболку, задевать кожу длинными ногтями, мучать меня.… Улыбаясь при этом, так, как умеешь только ты. Мое солнце...
И опять как всегда куда-то запропастится тюбик со смазкой. Поэтому тебе придется облизать мои пальцы – ты сделаешь это так, что я готов буду кончить только от этого – от мягкого языка скользящего по пальцам и от влажного тепла твоего рта.  Я буду растягивать тебя медленно, стараясь причинять как можно меньше боли - но ты все равно вскрикнешь, закусив губу, и закроешь глаза… Я буду собирать губами солнечных зайчиков с твоего лица. Жарко. Невыносимо жарко.
Словно в тумане… Рядом с тобой мир словно застлан невидимой пеленой, я просто схожу с ума, настолько я тебя хочу… Я очнусь лишь от слабого всхлипа и стона, так и не поняв, чей он был – мой или твой.
- Тоом…ну я уже больше не могу,…давай уже..
По правилам я должен молчать, но не сегодня.
- Сейчас, малыш…
И мир рушится. На тысячи разноцветных осколков. Или наоборот, будет рождаться, просыпаться с этими первыми лучами солнца… Я не знаю. Я ничего не знаю…Ничего не понимаю, не соображаю, кроме того, какой ты горячий, узкий, там…внутри.…  Кроме этих невесомых бледных рук, гладящих меня на спине.… Не останется ничего. Только ты и я. Ну так должно быть. По сценаию.
Потом…мгновения, а может вечность после, ты ляжешь на бок, спиной ко мне и начнешь курить свои тонкие сигареты, выпуская сизые клубы дыма и стряхивать пепел прямо на пол.  А я буду крепко прижиматься к твоей спине, одной рукой обняв тебя за шею, а другой накручивать твои волосы на палец. А потом мы пойдем гулять по пляжу, или поедем в город, или куда там тебя еще потянет… Я знаю одно – сегодня я буду целый день держать тебя за руку.
Прислушиваюсь к пению птиц в саду и думаю что, наверное пора вставать и искать его. Что-то давно его нет, может с ним что-то случилось…
Приподнимаюсь на локтях…и слышу долгожданный рассерженный крик.
- Черт подери!!!! Блядь, ну почему снова?!!!! Ну, какой же придурок построил этот дом и придумал этот порог!!!! Ну, какого же хрена??? Бля, как же больно!!!!
Смеюсь в голос. По сценарию

Все было серым, болезненно монохромным и бесцветным. Словно все краски выкачали, превратив пейзаж в невзрачную, но, безусловно, живую фотографию. Он мог часами бродить по городу и вглядываться в эту серую, никому, кроме него, не понятную красоту.
А ведь он раньше не любил зиму.
Русская зима давно канула в лету, потерялась где-то между шуршащими страницами детских сказок, лент кинофильмов и старых фотографий. Нет больше морозного солнца, сверкающих в обертке из инея ветвей, ласкового, но ужасно холодного ветра, какого-то непередаваемого запаха ожидания праздника. Всего этого уже нет. Он знает это лишь по рассказам.
Он привык к этому серому, надменному и холодному времени года. Научился видеть в нем особый шарм, полюбил его и так остро ощущал своим.
Вот только…
Он уже трижды был в Москве и до сих пор не видел снег.
Раньше Билл вынужденно приезжал в Москву по работе. А вот сегодня – сбежал из удушающего своим высокомерием Берлина и прилетел сюда. В почти такой же серый каменный город – но другой, какой то свой и родной, с едва уловимым ароматом грусти. Зачем – он не знал сам.
Он брел по мосту в легком черном плаще не по сезону, совершенно не чувствуя холода. Карие глаза смотрели в даль, а руки гладили грязные, покрытые коркой льда поручни. Внизу бушевала река (он не знал ее названия), неслась необузданным потоком, словно злилась на что-то.
Так странно было никуда не спешить и просто наблюдать, как пролетает птица, почти задевая темную воду крылом, коротко вскрикивая и улетая. Слышать шум автомобилей, несущихся за спиной. Ветер треплет черные волосы. Неярко, словно догорающая лампочка, светит московское солнце. Он жадно пил этот воздух, это солнце, этот запах несбыточного чуда, пытаясь запечатлеть эти картинки в голове, запомнить навсегда, оставить в памяти хотя бы негативы…
Засмотревшись на затянутое тучами серое небо, Билл споткнулся и, едва успев ухватиться за поручень, начал падать. Липкий страх опутывал его, холодил кровь хуже сорокаградусного мороза… Он боялся высоты. До дрожи в пальцах и трепетания в сердце.
- Ты что, совсем сумасшедший?
Чьи то руки не дали ему упасть за одно мгновение до.…До чего он даже думать не хотел.
Он не понял слов, но по сердитой интонации понял, что на него злятся.
- Der Vielen Dank.. Sie haben mir das Leben gerettet. – прошептал Билл срывающимся голосом и обернулся.
Спаситель оказался почти его ровесником. Он покачал головой и достал из кармана черной куртки сигареты.
- Не за что. – Ответил он, к немалому удивлению Билла, на чистом немецком.
- Меня зовут Том. Будешь? – спросил парень, протягивая сигарету.
- Да, спасибо, – ответил Билл, слегка прикоснувшись пальцами к чужой ладони. – Спасибо. Ты спас меня. Я Билл.
Оба неловко замолчали. Тишину нарушил лишь звонкий щелчок дешевой зажигалки.
- Откуда ты? – спросил Том, выпуская кольца серого дыма, теряющегося на фоне города.
- Из Берлина. Я приехал…
- Зачем?
- Сам не знаю, – смущенно сказал Билл. Он мог бы соврать…вернее не смог.
Том хрипло засмеялся, подавившись сигаретным дымом.
- Тогда ты точно не в том городе.
Билл улыбнулся в ответ.
- Почему?
- В Москву приезжают либо по работе, либо в мавзолей. Какой вариант тебе ближе? – Том тепло усмехнулся и выбросил сигарету в воду.
- Скорее экскурсия. Но без мавзолея. Я не люблю трупы, знаешь ли.
Было как-то легко. В сравнении с тем, что недавно он чуть не полетел вниз головой с моста в ледяную воду, как-то преступно и странно легко. Как не было уже лет шесть.
- Откуда ты знаешь немецкий?
- Банально. Я переводчик.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь визгом шин проезжающих автомобилей. Оно не давило, не угнетало своей напряженностью.  Просто молчание. Просто без слов. Просто так нужно.
- Извини…я могу тебя попросить? – смущенно спросил Билл, он почти чувствовал, как краснеет.
- О чем?
- Я понимаю, что ты меня едва знаешь,…понимаешь…я тут уже третий раз,… а ничего не видел. А ты знаешь язык, мне так повезло, что я встретил тебя… Ты не мог бы.…Ну.… Провести для меня экскурсию? – он говорил быстро, глотая слова, боясь? что Том не дослушает. Он сам не знал, что дернуло его это сказать.
Том молчал.
Хотелось провалиться сквозь землю.
- Извини…я пойду. Спасибо, что спас мне жизнь. Спасибо. – Билл развернулся и быстрым шагом пошел вдоль перил.
- Я согласен.
Билл обернулся. Парень улыбался и подзывал его рукой к себе.
- Я заплачу тебе, конечно же.…У тебя ведь могут быть другие дела, – сконфуженно, но с улыбкой сказал Билл. Он знал, чувствовал что Том его разуверит, начнет убеждать в обратном… Но ведь это так приятно. Все мы говорим такую маленькую, глупую ложь каждый день и получаем от этого удовольствие.
- Ты совсем больной, да?
Билл глупо улыбался, шагая за полузнакомым парнем в черной куртке. Так странно, но так хорошо. Уютно, что ли? В холодном каменном городе. Оказалось, может быть и так.
- А куда мы идем?
- Поверь мне – не в мавзолей. – Том чуть замедлил шаг и оказался рядом с ним. Билл внимательно вглядывался в глаза цвета теплой карамели. Какие то они были…Можно, сказать не по сезону. С кружащимися золотыми искорками. Искренний и горящий взгляд. Казалось, Билл уже забыл что это такое.
- Я вообще считаю, что расхаживая по всем этим музеям, мавзолеям и галереям нельзя узнать город, – продолжил Том – Да, это его прошлое, его нельзя забывать. Но нельзя им жить. Нужно жить настоящим. А настоящее – парень, улыбаясь, обвел рукой переполненную улицу – вот оно! Здесь душа города! Здесь жизнь! Здесь пахнет Москвой! А все эта затхлость – это не по мне.
Том увлекся. Его взгляд горел ярким огнем, сжигающим сухие осенние листья, щеки раскраснелись… Он был так красив – этой удивительно живой, настоящей красотой, жаждой что-то делать... Он был так не похож на черно-белый мир застывших моментов…
Билл никогда не думал, что можно побывать в стольких местах за один день. Они гуляли по Арбату, улице, окутанной тайной и налетом времени. Смотрели какой-то ужасно глупый фильм в кинотеатре, изредка переглядываясь в полумраке, даже не говоря ничего. Залезали в парк

Автор: Girl from 1000 meere
Название: Будни мечтателя
Бета: Hameleon
Фэндом: Tokio Hotel
Рейтинг: R
Пейринг: Tom/Bill
Жанр: Slash, Angst, Romance, легкий BDSM
Размер: мини
Стаутс: закончен
Дата создания: 13. 08. 09
От автора. Это бред (я не самокритична)
Не знаю что тут можно сделать. Моя худшая работа. Даже посвящать не буду…Ну не умею я БДСМ писать! Жажду критики. Конструктивной.

пол. Голова брата болталсь словно на волоске, как у сломанной куклы. Зрачки накрашенных глаз были большими, темными, закрывающими радужку…. Билл облизнул и без того влажные губы.
- Том… Радуга… Я так давно не видел радугу. Она разноцветная, яркая… Не только из полосок… Смотри!
Том смотрел. Затуманенными глазами. Жадно. Завороженно. За эти пухлые губы в опасной близости от его лица. Этот запах сладкий запах волос и топленого молока. Старшему казалось, что сколько бы не курил Билл он всегда будет пахнуть каким-то безумным непонятным никому, кроме них детством.
Билл вдруг резко отскочил и прижался телом к холодному кафелю. Его затылок методично ударялся об стену. Бледные кулаки сжались, а из груди вырвался хрип.
- Билл…Ты чертов придурок! Ты же обещал не делать это больше!
Тому хотелось, чтобы его голос звучал повелительно, властно, чтобы в нем были правдивые нотки. Но он врал. Даже самому себе.
Он не хотел чтобы Билл прекращал.
Он был слишком…
Слишком красив в этом сладком безумии.
С этими синими венами, так ярко контрастирующими с бледной кожей.
С этой сумасшедшей улыбкой и вращающимися зрачками.
С этими радостными возгласами откровений, картинок, которых Тому никогда не увидеть.
С этими женскими руками, сжатыми в кулачки.
С этими растрепанными волосами и гримасой сладкой муки на лице.
С этими губами, мягкими наверняка приятными на вкус…
Он был так безумен и так прекрасен. Том задыхался в тумане алкоголя, сигарет и похоти.
- Тооом… - Билл упал на пол и прижался к его ноге. – Прости меня. Знаешь…я мечтаю, что мы уедем. Далеко. И там будет солнце. Большое. Ярко-синее. И радуга, такая как сейчас – ты видишь? – Братец потерся щекой о штанину Тома и нежно взглянул на него снизу вверх. Тому казалось, что только от этого взгляда у него капитально встанет.
Он лишь угрюмо кивнул, стараясь не смотреть на полуобнаженное тело брата.
- НИ ЧЕРТА ТЫ НЕ ВИДИШЬ!!!!! ТЫ ВРЕШЬ ВСЕ! СУКА! – Младший резко вскочил и припечатал брата к стене, крича ему прямо в лицо, опаляя горячим дыханием. Том зажмурился.
- Ты же хочешь, меня? Да? Я же вижу? Блядь, ты хочешь меня всю жизнь, ты только и мечтаешь как меня трахнуть…Да, Том? Об этом ты все время мечтаешь? Это тебе снится, да?– Билл крепко держал его руки и шептал прямо в рот брату, слегка прикасаясь губами к его.
- Билл, ты обдолбан… - Том отвернулся и постарался не дышать, не вдыхать этот запах, такой нежный и в то же время порочный.
- А ты пьян. Я тебя хочу, Том… Сейчас. Чтобы ты меня трахнул. Взял. Выебал. Что угодно. Я тебя хочу. Давно…Мечтаю… - глаза Билла подкатились и он,  наклонившись, впился в губы брата.
Том не мог, да и не хотел сдерживаться. Зачем? Какие-то границы, придуманные неизвестно кем, эти разделения, запреты рамки ничто, по сравнению с этими губами, обхватившими его член. Том  намотал жесткие волосы на руку и начал толкаться Биллу в рот, не заботясь о боли или еще чем-то… Просто. Когда так, нельзя думать. Когда вязкая трясина похоти поглощает тебя, накрывает с головой этим странным порочным ароматом молока и чистых волос… Когда так хочется просто заткнуть ему поглубже в рот, и кончить, чтобы он захлебывался спермой, давился ей, но глотал и смотрел снизу этими развратным взглядом…
Том поднял его с холодного кафеля и поставил на ноги. Как тряпичная кукла, не сопротивляется, молчит….
Он не собирался его растягивать. Просто вошел, толкаясь в жаркую узкую тесноту. наслаждаясь его стонами боли, слезами, всхлипами и едва слышным «Еще..» в гулкой пустоте ванной, получая какое то садистское удовлетворение. Билл дышал с какими-то нечеловеческими хрипами, прерывисто вздыхая. Его била мелкая дрожь, он рыдал…Но все равно ему нравилось, он стонал, прижимался крепче, сам поддавался назад, находя какое то удовольствие в этой боли…
Воздух словно разогрелся до предела, в нем почти появлялись искры…. В ушах зашумело, в глазах затуманилось и Том, больше не сдерживаясь, кончил, придерживая Билла под живот.
По бедрам младшего стекала кровь, тонкими струйками по ногам и на холодный белый пол. Билл облегченно лег и закурил сигарету. Закрыл глаза.
- Том. Ты ее увидел?
- Нет
- Хочешь? – Билл протянул ему спрятанные в ящике белья белые таблетки. – Без них ее не видно. Она прячется…но она есть.
Том заглотил три маленьких круглых капсулы и припал к губам брата. Тот отвечал лениво, едва ворочая языком.
- Билл, чего ты хочешь?
- Мечтааааа….Радуга…Сделай мне больно. Просто сделай и все. Мне так надоело все это – рутина, блеск, работа…Отфильтрованный кукольный мир. Настоящего только ты, боль и радугааа…

Ночной радио-эфир.

- Здравствуйте, приветствуем вас!
- Здравствуйте… Меня зовут Кэт…
- А мы напоминаем, что сегодня на нашем радио особая программа! Только сейчас вы можете дозвонится и задать вопрос группе Токио Хотел! Все вопросы мы им обязательно передадим, и они ответят на них на завтрашней пресс конференции! Спешите! Итак, вас зовут…?
- Кэт. И мой вопрос…в общем то банален. Чем живет Билл…Все пишут что он романтик, мечтает о чистой любви и ищет свою единственную. Не знаю, правда ли это… Я хотела спросить. Билл, о чем ты мечтаешь? В эту самую секунду? О чем ты думаешь?

- Том, выключи радио и иди сюда. Радуга скоро исчезнет.
- Сейчас. Я люблю тебя.
- Я знаю…Братишкааааа…

Журналист:
- Какой самый лучший подарок вы получали?
Том:
- Мой самый лучший подарок я получил спустя 10 минут после рождения.

POV TOM

Знаешь…
Я никогда бы не любил тебя так сильно, не будь ты моим младшим братом.
Если бы не пах так удивительно по-детски топленым молоком.
Если бы к этому братскому чувству не примешивалась сладкая щемящая нежность с привкусом твоих губ, разливающаяся по телу, заставляющая кончики пальцев неметь, а голос дрожать.
Если бы не было этой запретности, этого страха, подстегивающего все чувства, этого чувства опасности, этого адреналина в крови. Так ужасно, аморально, кошмарно, преступно,…но от этого не менее сладко.
Если бы не улыбался так открыто, по-домашнему, излучая искреннее счастье и заставляя всех в окружении километра улыбаться вокруг.
Если бы я не помнил, как все наши драки после 15 дня рождения неизменно заканчивались распухшими губами и разбросанной по полу одеждой.
Если бы не видел тебя таким домашним, таким моим, таким уютным и ручным, смотрящим на меня снизу вверх, хотя ты выше меня на 7 сантиметров….
Если бы ты не умел так до смешного не уметь пить и засыпать у меня на руках после первого же бокала шампанского и кашлять после первой же затяжки…
Если бы у тебя не было этих жестких от постоянной краски волос и этих почти идентичных глаз цвета шоколадной крошки…
Если бы ты не умел так кричать, заламывать руки, петь свою истерику на сцене, прыгать, безбашенно отдаваться музыке, говоря потом, что все это наигранно…
Если бы ты не был таким упрямым, вредным, самовлюбленным...
Если бы ты не был таким сумасшедшим, но до ужаса любимым придурком….
Если бы ты, накануне 20 дня рождения, не сел рисовать мне в подарок какую то картину. Ты не сказал что. Ты выглядишь так странно и мило за столом, в простых джинсах и моей футболке, с рассыпанными вокруг цветными карандашами и перепачканный в красках.
Когда ты рисуешь, ты берешь в рот кончик кисточки, задумчиво смотришь на лист и проводишь по нему пальцами. Всматриваешься в белоснежную бумагу, словно там сейчас проступит, как водяной знак, картинка, а ты только обведешь ее карандашом.…А потом создаешь какой-то свой, волшебный, красочный мир на белом листе. Свою личную рисованную сказку. Которую я не понимаю, но ты упорно рассказываешь мне каждую ночь.
Просто сижу и улыбаюсь, глядя как ты сосредоточенно пыхтя, водишь кисточкой, иногда нервно обмакивая ее в воду. Рисунок закрываешь рукой, чтобы я не видел. Дурак ты, мелкий… Свой лучший подарок я давно получил.
Солнце играет бликами в распущенных черных волосах, словно растекается в белых прядках и капает на стол золотистыми лучами. В кофейных глазах кружатся золотые искры, словно танцующая осень. У него темные глаза. Темнее чем мои.…И гораздо красивее.
- Все, Том! Можешь смотреть! – радостно и как-то торжественно произнес Билл.
Он встал из-за стола и сел ко мне на колени.
- С днем рождения, Том!- Прошептал он на ухо и прикоснулся к моей щеке. – Это тебе.
Я взял еще влажный, пахнущий детскими красками листок, взглянул на него.… И расхохотался. Билл обиженно надулся.
- Прости, братец,  - проговорил я ему, слегка касаясь губами его губ, и прижал к себе невесомое тонкое тело – Но рисовать ты все-таки не умеешь.