POV Tom

   Я нашёл себе квартиру на время. А ещё вспомнил, что за всей этой суетой ни разу не навестил Хана в больнице, поэтому направляюсь туда. Позвонил ему, он в сознании, откачали его, и сейчас всё в относительном порядке.
   Поднимаюсь на восьмой этаж и ищу глазами пост медсестры. Отделение-то мне Хан сообщил, а вот про палату мы оба забыли. Не слишком симпатичная фрау восседает на посту, болтая по телефону. Ну, кто так работает?!
   - Здравствуйте. Не подскажите, в какой палате Хан Леманн лежит?
   Фрау прикрывает трубку ручкой с ярким маникюром и почему-то шёпотом произносит:
   - По коридору направо, сорок восьмая.
   - Спасибо.
   В палате один Хан, никаких датчиков, которые я ожидал увидеть, не наблюдается, видимо, всё не так страшно, как я представлял. Увидев меня, Хан радостно заулыбался.
   - Здорово, Том!
   - Здорово! Прости, что раньше не пришёл, проблем по горло.
   Хан сразу же сникает.
   - Про баттл мне сказали.
   - Да, неожиданно вышло, - демонстрирую плечо, которое до сих пор немного побаливает.
   На тумбочке стоит букет роз в вазе. Наверное, родители Хана позаботились. Парень замечает мой взгляд и с улыбкой открывает тайну, ставшую для меня убийством:
   - Паула подарила, - знакомое имя, я точно где-то слышал об этой девушке, но не могу вспомнить. Видимо, мой задумчивый вид немало позабавил Хана, и он решил меня не мучить. – Это подружка Билла.
   - Кто?
   Билл обводит нас обоих вокруг пальца? Я теперь вообще ничего не понимаю. Когда-то уговорил себя не выспрашивать подробности его личной жизни, успокоился после того, как он с Марком разбежался. А Хан, не врубаясь, почему я так резко поменялся в лице, продолжает:
   - Блин, давно дело было. Помнишь, как ты мафон у отца требовал? – утвердительно киваю. Этот день я теперь на всю жизнь запомню. – Там челы выступали, напоминали что-то вроде сводного хора, - молчу и вообще не подаю признаков переваривания информации. – Ну, мы ещё ржали потом над ними! Типа, как от дома культуры и в клубе… - Хан снова остановил своё повествование, ожидая от меня хоть какой-то реакции. – Что, не помнишь?
   - Там Билл пел, - это единственное, что я в состоянии сказать.
   - И Паула тоже, - обрадовано заявил Хан. – Я потом с ней познакомился, они там часто мини-концерты дают.
   - И? – всё равно не доходит. Паула – подружка Билла, и Хан с ней почему-то познакомился.
   Парень покрутил пальцем у виска, давая мне знать, что считает меня полным придурком. Спасибо.
   - Мы с ней встречаемся.
   Чего они делают? Я не ослышался? Всё, отказываюсь обрабатывать полученную информацию, иначе рискую начать себя восхвалять, как единственного нормального человека.
   - Ты сказал, что Паула - подружка Билла!
   - Ну да, - хочу что-то сказать, но не могу придумать что. Вокруг ненормальные события происходят, а я молча глотаю это. – Они просто друзья. А мы встречаемся, - объясняет Хан. Хорошо так объясняет, как ребёнку, непонимающему урок.
   Делаю глубокий вдох и выравниваю дыхание. Скоро я окажусь рядом с Ханом, на соседней койке. Билл с Паулой – друзья, Хан с Паулой – пара. Тяжеловато на восприятие или у меня уже всё перемешалось. Значит, Билл встречался только с Марком. Я счастлив, что разобрался. Правда, счастлив.
   - Том, что-то не так?
   - Уже так. Просто я думал, она с Биллом встречается.
   Зря я это сказал. Хан мгновенно поменялся в лице.
   - С чего ты так решил?
   Думаю, о дружеских объятиях нужно промолчать, ему нельзя волноваться. Что за бред? Хан не беременный. Но ему всё равно нельзя волноваться. Надо выпить.
   - Тебе случайно ликёрчика лечебного не заносили?
   Хан засмеялся и полез в тумбочку. Сейчас мы во всём разберёмся.

POV Sabrina

   Он всё-таки ушёл, оставив нам на попечение Жози. Нервно тушу только что зажжённую сигарету в пепельнице, пора избавляться от вредных привычек. Вчера Том позвонил Стиву и сообщил, что нашёл квартиру, дома оставаться мой сын не намерен. Мой сын. Может, мне стоило уехать? Живу с ними уже неделю, Стив меня вроде бы простил, а вот Том… Томас похож на глупого ребёнка, который изображает обиду, потому что ему не купили игрушку.  Я виновата. Нужно было поддерживать с ним связь, он ведь тоже человек и нуждается в матери. А мне стало стыдно, особенно после прощания последнего, его взгляд было трудно не заметить. Извиняться и рыдать в трубку – гиблое дело, на мой взгляд. А Франция…
   Тогда меня достала однообразная жизнь со Стивом, я перестала ценить то, что он любит непутёвую жену. Однажды я отправилась с кучкой подруг в ресторан, хотели развлечься в приличном заведении. Там и познакомилась с Германом, влюбилась, как девчонка. А пламенная страсть увлекает в свой омут, и я поддалась. Два месяца просто изменяла Стиву, Герман выступал в роли любовника. Как противно об этом думать! Возможно, эта канитель тянулась бы ещё долго, но мой муж меня вычислил. Совершенно случайно увидел меня со Стивом на улице. На улице! Глупо до безобразия. Предо мной встал выбор – остаться в Германии или же лететь во Францию с Германом, у которого там намечалась возможность заняться бизнесом. Том не знал, что я «погуливала на стороне», правда ему открылась лишь за несколько дней до моего отъезда. Он словно нажал кнопку «игнорировать» и все эти дни не разговаривал со мной, отказывался выслушать. Мне было нечего сказать, одна любовь прошла, посетила новая… Наверное, я всегда была ветреной и до сих пор не могу от этого избавиться.
   Стив дал мне развод. Во Франции Герман предложил пожениться, я не стала отказываться, мысли о доме посещали всё реже. В конце концов, светский образ жизни превратил меня в ледяную леди, боль о потери замолкла. Я закрыла её гордым видом и эгоизмом. Потом поняла, что любви-то никакой нет. Исчезло то желание запретного, да и Герман не особо интересовался моей персоной. Снабжал деньгами скорее по привычке, а в качестве мужа я его так и не узнала. В паспорте стоит печать, а в жизни это совсем не чувствуется. Так я переводила страницу за страницей в судьбе, а в один прекрасный день узнала, что же чувствовал Стив, когда увидел меня с другим. Мы с Германом немедленно развелись, а передо мной вновь пал выбор. На этот раз меня больше прельщала Германия и забытая семья. Хотя вряд ли я теперь могу называть семьёй то, что у нас есть.
   Когда звонила Стиву из Франции, даже не надеялась, что он позволит мне остановиться у них. Но по его голосу стало ясно, что он безумно рад моему возвращению, что простил давным-давно. Чего я не смела ожидать, так это распростёртых объятий Тома. Стив мягко обходил тему отношения сына ко мне. Но эти обходы острых углов чётко давали знать, что меня ждёт… Готовилась к холодному приёму, но не настолько.
   Я была не в состоянии сдержать слёз, когда увидела его. Так изменился… А надменное выражение лица уничтожило меня окончательно. Всю ночь рыдала в объятиях Стива, а он гладил по волосам, но ничего не говорил. Слова излишни. И что задержало меня тут? Ведь хотела же уехать обратно, здесь для меня нет родного дома. Что-то держало, действовали постоянные уговоры Стива, он был твёрдо уверен, что Томас перебесится совсем скоро. Парень затих ровно на неделю, даже отвечал на вопросы и общался вполне приемлемо. И в конце этой чёртовой недели, когда я думала, что всё ещё можно наладить, он ушёл. Просто ушёл, оставив на столе у себя в комнате записку в две строчки.
   «Нашёл квартиру, буду жить там. Она уедет – сообщишь».
   Предназначалось это послание Стиву. Очень обидело его презрительное «она», и я с сожалением подумала, что Том за всё время моего пребывания дома ни разу не назвал меня мамой.
   Стив закрыл глаза на его выходку, сказав, что и этот протест когда-нибудь пройдёт. А мне не нужно «когда-нибудь», я приехала к сыну, к бывшему мужу, а встретило меня убийственное безразличие первого и сочувствие второго. Ещё убедилась в том, что Стив всё ещё верен любви, которую я так мерзко растоптала. Мы говорили с ним недавно насчёт того, где мне жить, как… Предложил восстановить семью, снова узаконить наши отношения. Отношения, которых уже нет. Или лучше сказать: пока нет?

POV Tom

   Отрываюсь от жадного исследования шеи Билла. У меня даже смазки нет, а всё к этому идёт.
   - Ты чего?
   Билл притягивает меня к себе и впивается в мои губы, слегка грубовато раздвигая их языком. Нужно срочно прекратить это безумие, но как же не хочется… Позволяю ему увлечь меня в головокружительный поцелуй. Потом, всё потом. Перехватываю инициативу. Не делай ничего, Билл, ничего! Вывожу витиеватые узоры, лаская нёбо, и прохожусь по ряду зубов. Тело подо мной такое расслабленное, это сводит с ума, окуная в томную негу желания. Играюсь со штангой в языке, чем вызываю у тебя лёгкую улыбку. Тоже улыбаюсь, полностью копируя твои действия. Как странно… Дорожкой поцелуев спускаюсь к мочке твоего уха, чуть прикусываю её и прячу лицо в черных волосах, раскинутых по подушке.
   - У меня даже смазки нет, - шёпотом говорю я.
   - Ммм… Да?
   Похоже, тебя это ничуть не озадачило. Поднимаю твою футболку, касаясь губами нежной кожи. Помогаешь мне, нетерпеливо сдирая её с себя. Ненужная вещь летит куда-то на пол, и ты с хищным видом принимаешься избавлять меня от одежды. Длинные ногти легонько царапают соски, из меня вырывается тихий стон, стирающий с моего лица улыбку. Добираешься до ключиц и начинаешь вылизывать ямку между ними. А мне всё кажется, что я наблюдаю перевоплощение ангела в дьявола. Очень порочного и заводящего дьявола. Заставляешь меня лечь и садишься на меня. Непосредственный контакт тел всё больше загоняет на грань, делая всю это прелюдию просто непереносимой.
   Расстёгиваешь ремень и пуговицу на джинсах, чем вызываешь новый прилив возбуждения. Ты невероятно сексуален. Если расстёгнутый ремень доводит меня до такого состояния, что будет дальше? Довольно ёрзаешь на моих бёдрах, чуть сползаешь и рывком стягиваешь с меня джинсы. Возвращаешься в позу «наездника» и припадаешь губами к моим плечам. Жаркое дыхание опаляет кожу, а острый язычок продолжает рисовать на мне непонятные узоры. Спускаешься к внутренней стороне локтя и принимаешься изводить меня там. Терплю эту сладкую пытку, а твои руки стали ещё хаотичнее бродить по моему торсу.
   Переворачиваю нас, снова оказываясь сверху. Ну, теперь-то я смогу сделать с тобой всё, что угодно! Сильнее вдавливаю тебя в мягкий матрас, и из твоих уст вырывается страдальческий, почти умоляющий стон. Покрываю беспорядочными поцелуями твоё лицо, а ты стараешься поймать мои губы. Не получится, я просто-напросто дразню тебя, милый. Сжимаю запястья. Слишком сильно, распухшие губы приоткрываются, чем я не замедляю воспользоваться. Проникаю языком во влажный плен рта, начиная глубокий и долгий поцелуй, сквозь которые слышны наши рваные придыхания. Меня возносит к вершине одна только мысль о том, что сейчас ты мой. Полностью. Как же долго я ждал этого момента. Кладёшь руки на мои ягодицы, поглаживаешь. А я уже хочу растаять.
   Снимаю с тебя ненавистные джинсы, позвякивает пряжка ремня, расстегнув который ты так распалил меня несколько минут назад. Говоришь что-то непонятное, слова мешаются со стоном, и мне остаётся только угадывать смысл. Целую твою тату на животе и мучительно медленно избавляю тебя от белья, издеваясь над нами обоими. Вновь стонешь нечто невразумительное, после чего я прекращаю свою пытку. Раздеваюсь сам и замираю в нерешительности. Ты извиваешься змеёй по постели, сминая простыни, требуешь продолжения ласк. Глажу тебя по внутренней стороне бедра, наверное, с самым задумчивым видом, который может быть перед сексом. Предо мной стоит наисложнейшая дилемма: что делать дальше, я раньше никогда никого не растягивал без смазки.
   Твой ротик в который раз открылся ещё шире и, коротко поцеловав, я заставляю тебя взять в рот три пальца. Ты щедро покрываешь их слюной, прекрасно понимая, зачем это понадобилась. Но могу спокойно смотреть на эту картину, нужно обязательно взять с тебя обещание минета. Ты с таким развратным видом обсасываешь пальцы, что у меня внутри всё переворачивается.
   Раздвигаю твои длинные ноги и осторожно ввожу в тебя один палец, стараясь делать это как можно аккуратнее, не хочу причинить боль. Несмотря на мои старания из тебя всё равно вырывается безмолвный крик, переходящий в сладостный стон, когда я надавливаю на бугорок простаты. Ты выгибаешься сильнее и незамедлительно просишь:
   - Ещё…
   Продолжаю тебя растягивать, тщетно пытаясь не обращать внимания на твои мольбы, которые становятся всё откровеннее. Добавляю второй палец и, не имея сил терпеть более, третий. Немного двигаю ими и, в конце концов, повинуюсь очередному:
   - Ну, давай уже!
   Вызволяю из тебя пальцы, вызвав твой разочарованный вдох, но тут же заменяю их кое-чем более ощутимым. Сердце, давно сбившееся с ритма, вновь даёт отбой дыханию. Вхожу в тебя до основания и замираю, но ты, видимо, в привыкании не нуждаешься. Начинаешь сам насаживаться на член, и я поддаюсь твоим действиям. Постепенно движения находят общий ритм, нужный телам, и приобретают синхронность. Могу сказать точно: мне никто и никогда так не отдавался! Ты даже это делаешь, даря частичку своей души. Уже пропал страх, что я сейчас проснусь и с ужасом пойму – мне приснился потрясающий сон, потому что я всё-таки поверил в реальность происходящего. Теперь осознаю, к чему мы шли столь долгое время. С тобой я не просто попадаю в рай, это место где-то выше и гораздо чудесней.
   Трепещущие ресницы черной завесой закрывают от взора твои глаза. Вцепляешься в мои плечи, прижимая к себе и оставляя следы от ногтей. Горячее дыхание словно сжигает кожу, не могу спокойно это выдерживать, поэтому накрываю ртом жаркий источник воздуха.
   Темп нарастает, я помогаю тебе рукой. Пара фрикций, и вязкая сперма изливается в тебя. Ты кончаешь вслед за мной, и тишину комнаты разрывает наш одновременный стон. Тело сразу обмякает, выхожу из тебя и ложусь рядом, блаженно прикрыв глаза. Ты склоняешь голову к моему плечу и, кажется, погружаешься в сон. Обнимаю тебя и тоже закрываю глаза, отдаваясь объятиям сна. И не нужен нам сейчас никакой душ. Улыбаюсь сквозь сон, почувствовав на коже сухой поцелуй. Билл со мной.

*****

   Билл только что ушёл, и я остался наедине с приятными воспоминаниями. Они горько мешались с недавними событиями, думать о которых невыносимо. Но всё равно думаю. Я переехал на квартиру, предоставив отцу полную свободу. Пусть женится на Сабрине, мне плевать, просто не буду с ними жить. С утра звонил домой, убедился в том, что никого нет, нужно забрать кое-какие вещи. Вызвал такси, сейчас уже стою на крыльце. Боюсь, что вернулись, хотя экскурсия по забытому городу должна длиться долго. Да, папа решил прокатить Сабрину по их когда-то любимым местам. Как я понял, они точно собрались второй раз пожениться, меня от этого наизнанку выворачивает. Прошло четыре года, она вернулась на всё готовое, и отец тащит её в ЗАГС, будто бы ничего не было, всего лишь время отмоталось назад, и вместе с Сабриной  заявилась молодость.
   Тихо открываю дверь своим ключом и проскальзываю в прихожую. Свет везде выключен, а приветствует меня немая тишина. Ну, и замечательно! Достаю из шкафа большую спортивную сумку, с которой хожу на тренировки, и поднимаюсь наверх. Парочка шмоток, чтобы танцевать, ноутбук, который я забыл, когда уезжал. Сваливал из дома в ужасной спешке, чтобы уйти до прихода родителей. Оставил им идиотскую записку, полную презрения, на мой взгляд. Попросил отца проинформировать меня, если Сабрина уедет. Но она этого делать не собирается…
   Так, мне ещё денег взять надо. Не думаю, что отец будет особо возмущён, когда увидит, что из ящика в его кабинете испарилась некоторая часть бабла. Надеюсь, дверь не закрыта, а то за моим родителем водится такая привычка – изолировать своё пространство от окружающего мира. Дверь поддаётся лёгкому нажатию, и я прохожу в помещение, пахнущее деревом. Подобно вору, бросаюсь к столу и начинаю по очереди выдвигать ящики. Отец всегда доставал купюры отсюда, вот только из какого… Наконец, нахожу свою цель, но уходить не тороплюсь. На дне лежит письмо. Я ненавижу такие послания, поэтому и оставил отцу нечто похожее на подушке в спальне. Этот лист не был бы мной замечен, если бы взгляд не выхватил четыре буквы: Билл. Нервно выгребаю на пол хлам и вчитываюсь в строчки.

   «А ты, Браун, опять промахнулся. И что же тебе так не везёт-то? То уходят твои «птенчики», то ты сам их посылаешь со счастливой улыбкой. Или вовсе без улыбки, радоваться ведь особо нечему. Не получается серьёзных бабок срубить, другой на твоём месте уже давно смирился бы и ушёл в другую деятельность.
   В конце концов, мог бы сам сколотить группешник, хотя для этого ты староват. Но упрямости тебе хватает, и ты усердно роешься в куче дерьма, ища тот самый «настоящий талант». Признайся самому себе, что таковыху тебя  никогда не было. Придурок Джеймс и то успешней, даже несмотря на то, что основная часть его проектов с треском провалилась. Помнишь ведь Джеймса? Конкуренция длится всю жизнь, а сквозь неё просачивается лживая, пропитанная завистью и злобой дружба. Самому не противно? Мне вот тошно, не знаю, для чего пытаюсь открыть тебе глаза, в которых так редко мелькает ясность.
   На этот раз, Браун, ты не просто попал. Всё обстоит гораздо хуже, в захламлённой корзине твоих «художеств» нарисовался новый хлам, не сравнимый с остальным. Где ты отрыл Каулитца? Вероятно, в каком-нибудь клубе, где он выступал за дозняк со своими дружками-наркоманами. Билли – та ещё штучка! Мало того, что он – педик, так и именуется гордым словом шлюха. За дозу убить может, поэтому лечь под кого-нибудь для него не проблема. Представляю сейчас твой убитый вид. Как же ты жалок, Браун!
   Кстати, побереги сыночка, а то в скором времени он заразится от этого спидозного всем, чем получится. Мальчик Том ничего не понимает, его классно динамят, у Билли талант только на этом поприще. Он и с тобой поиграл. Закажи ты уже Джеймса, этот чувак снова на шаг впереди тебя, он трахнул Каулитца первым. Сколько же во мне жалости, я и не подозревал!
   Ты вправе мне не поверить, решить, что всё это написал какой-то псих, которому заняться нечем. Тебя обступили враги, Браун, и я в их числе. Так что мне доставляет нереальное удовольствие рассказывать правду. Билла я тоже ненавижу, он не дал мне однажды, сука. Что ж, со мной шутки плохи, отдувайтесь теперь оба за то, что появились на свет. Чао!
                                                                                                  Доброжелатель.»

   Голова начинает кружиться, перед глазами всё расплывается. Я – идиот! И как до меня сразу не дошло, что отец от Билла избавился, словно от груза, и тачка здесь совершенно ни при чём, это всего лишь причина. Чёрт. Мир замер, я до сих пор пребываю в письме, сомневаюсь, что смогу вернуться в реальность. Ужас, ужас, ужас, я не верю… Не хочу верить! Он ложится под мужиков за дозу? Нет, сначала деньги, а потом уже доза. Неужели Билл наркоман? Никогда не видел его без косметики, даже сегодня утром он разбудил меня уже накрашенный и полностью одетый. Может ли быть так, что парень умело скрывает тёмные круги под глазами?
   Стоп! Вены у него были не исколоты. Абсолютно чистые руки, без каких-либо причин наркомании. Чушь, это всё чушь, наркоту можно и курить, и глотать, и нюхать. Несмело встаю с кресла, в которое упал незаметно для себя. Ну, и новости! Надо это срочно переварить, разобраться… Я не должен слепо верить какому-то там «доброжелателю», который ненавидит отца.
   Джеймс. Знакомое имя. Джеймс, Джеймс, Джеймс. Крутится что-то, отчего-то вспоминается злосчастный день, когда я уехал на машине отца. Он тогда был в компании мужчин и кого-то из них назвал Джеймсом. Внезапное озарение убивает точностью. Джеймс Шуберт, продюсер! Я его с детства недолюбливаю, он вечно слащаво улыбался и доставал меня тупыми вопросами. Явно было видно отношение папика к этому человеку, он общался с ним как-то вынуждено. Почему-то в письме его называют по имени, как старого знакомого. Всё, запутался. Шуберту около сорока, может, больше, а письмо писал определённо молодой парень, судя по сленгу. Перед глазами встаёт смазливое лицо Джеймса, и я с отвращением представляю Билла с ним в постели. Какой… Чёрт. Бегу в ванную и склоняюсь над унитазом. Выворачивает наизнанку, будто я отравился.
   «Спидозный»… Кошмар, нужно срочно ехать в больницу и сдать кровь на ВИЧ. Открываю кран и подставляю голову под ледяные струи воды. Наверное, в таком мерзком состоянии мне никогда не доводилось быть. В голове выбивают ритм три слова: наркоман, шлюха, спидозный. Вытираю полотенцем мокрые дреды и трясусь, как от холода. Я вдруг стал противен сам себе, а о Билле думать даже не хочется. Ненавижу эту чёртову осень. Осень, в которую меня несколько раз втаптывали в грязь, а теперь ещё и растрепали душу на кусочки. Ненавижу, ненавижу, ненавижу.
   Залетаю в спальню, беру чемодан и выхожу на улицу, наивно полагая, что мне станет легче. Становится только хуже. Лёгкие наполняются воздухом, напичканным всякой дрянью, и появляется предобморочное состояние. Доползти до дороги, взять такси и суметь назвать адрес – это всё, что мне нужно сделать. Только сомневаюсь, что получится.

POV Avt

   После сдачи анализов, Том пытался доказать молоденькой медсестре, что результаты ему нужны, как можно скорее. Стены больницы сотрясались от громких криков, а девушка находилась на грани истерики под давлением этого странного парня. Он повышал оплату до нереальных размеров, но всё чего добился – неделя. Его ждала целая неделя неизвестности и пребывания в неуравновешенном состоянии. Нервы у него расшатались уже давненько, но письмо добило его совсем. Целыми днями он лежал на кровати, отключившись от мира. В голове не было ни одной мысли, полное отчуждение напугало бы любого, кто бы посмел заглянуть в его стеклянные глаза. Том забыл, что такое еда, его хватало лишь на то, чтобы опрокинуть в себя стакан холодной воды. Прозрачные струйки стекали по шее, но он не замечал ничего.
   Сабрина и Стив названивали сыну по десять раз в день, но монотонный голос равнодушно сообщал, что телефон абонента выключен. Они говорили со всеми друзьями Тома, но никто не знал, где тот находится, на допрос был вызван Билл, который с третьего слова психанул и ушёл в ванную.
   Он очень волновался, был сильно обижен, а ещё в душе поселился скользкий страх. Не отпускало чувство, что им воспользовались и послали к чертям. А тут ещё Стив завёл разговор насчёт наркотиков, из чего Билл понял, что эта семья дружно принимает его за последнего наркомана. А внезапный срыв и уход в ванную убедили в этом ещё больше.
   - Стив, он там колется! – Сабрина была поглощена своей истерикой. – Колется! Сделай что-нибудь, Стив!
   Стив поднялся и обнял дрожащую женщину. Она слабо била по его груди кулачком и заливалась слезами.
   - Успокойся, пожалуйста! Ну, перестань, - уговаривал Стив.
   - Колется! Это всё он, я уверена. Это он подсадил Томаса на наркоту, - Сабрина упрямо называла сына Томасом, не желая принимать глупые сокращения. – Уведи его из нашего дома, - рыдания стали горше. – Уведи-и-и! Стив.
   Надо было её ударить, но Стив не мог поднять руку на любимую женщину, даже чтобы вывести из истерики. Его тоже начало мелко потряхивать, но он не двигался с места, страшась увидеть в ванной ожидаемую картину.
   Билл всего лишь с отвращением смотрел в зеркало, борясь с желанием разбить его. Обвиняют во всём его, обвиняет несправедливо, а он не может опровергнуть эти слова, силы давно покинули. Парень ополоснул лицо водой, его кожа уже три дня не знала косметики. После первой же бессонной ночи под глазами радостно проступили некрасивые круги, но Билл плевал на всё. Пошатываясь, словно пьяный, он спустился к родителям Тома и в изнеможении сел на диван.
   - Ты кололся?
   - Сабрина, - тут же оборвал её Стив.
   Биллу захотелось разнести весь дом на мелкие кусочки, глаза налились кровью и загорелись яростью.
   - Я не наркоман!!! – зло выкрикнул он и схватился за виски.
   - Господи… - Сабрина упала на пол, закрыв лицо руками. – Бог мой, за что?
   Вся обстановка напоминала психушку, поэтому Стив решил взять ситуацию в свои руки. Он оставил двух почти незнакомых, но ненавидящих друг друга людей наедине и пошёл на кухню варить кофе. Где-то глубоко в сознании мужчина надеялся, что истерический ужас обойдёт его стороной, если где-нибудь скрыться.
   - Где Томас? - Сабрина придвинулась к дивану и схватила Билла за колени. – Где Томас, Билл? Ты ведь знаешь, должен знать!
   Билл глубоко вздохнул. Было нереально плохо, его тошнило, но он всё-таки выдавил из себя адрес. Обветренные, сухие губы прошептали несколько слов, и женщина уткнулась в острые колени, которые продолжала сжимать. Грубая джинсовая ткань впитывала солёные слёзы, запоминая вкус отчаяния.
   - Спасибо.
   Билл заставил Сабрину подняться и сесть рядом. Он твёрдо собрался выяснить, почему эти люди повесили на него ярлык закоренелого нарика.
   - А теперь… Я. Не. Нар-ко-ман, - с расстановками произнёс Билл.
   Сабрина снова зашлась рыданиями, без конца повторяя имя сына.
   - Вы меня слышите?
   Она закивала головой, как заводная игрушка, показывая, что слышит и верит каждому слову. А в голове звучала фраза «он не наркоман», с каждой секундой терялся смысл этих слов.
   - Почему вы так решили? – пришла очередь Билла задавать вопросы. Его голос казался чужим, очень хриплым и отталкивающим.
   - Стив… - шёпот. Шёпот и спасительное небытиё.
   Билл похлопал Сабрину по щекам и пошёл за Стивом. Пусть отвезёт бывшую жену в больницу, ей нужна серьёзная психологическая помощь. А сам он поедет разбираться к Тому. Билл уже был у него, тот не открыл и вообще не подал никаких признаков жизни. Наверное, его не было дома.
   Стив вливал в себя кофе, задумчиво теребя сигарету, будто раздумывая – закурить или нет. Билла он предпочёл не заметить, только скосил глаза и вновь уставился на тёмную поверхность напитка. Парень выдвинул стул и устроился напротив Стива. Непривычное безмолвие напрягало и расслабляло одновременно, Билл практически успокоился, волнение выдавали только руки, блуждающие по лицу.
   - Отвези Сабрину в поликлинику, - посоветовал он и замолчал, ожидая хоть какой-то реакции.
   Стив выглядел идиотом, непонимающим, что же вокруг него творится. Он неопределённо мотнул головой и сделал большой глоток. Билла это сильно раздражало, на его лице заходили желваки.
   - Что ты обо мне думаешь, Стив? – спросил Билл, догадываясь, что сейчас ему либо выдадут кристальную правду, либо обдадут молчанием.
   - Он всё видел.
   По мнению Билла, этими словами Стив поставил себе диагноз. Создавалось впечатление, что он не просто не услышал вопроса, а говорил сам с собой. Вполне здоровый человек преобразился за каких-то пару дней, выпал из жизни. Неужели так повлияло исчезновение Тома? Исчезновение… А если дела обстоят гораздо серьёзнее? В голову начали закрадываться мысли о похищении, ведь у Стива есть деньги, он успешный продюсер.
   - Кто «он»?
   Стив неуместно улыбнулся грустной улыбкой, а на его лице отобразилась неприязнь. Один человек испортил ему жизнь, всегда вставал на пути и постоянно доказывал, что герр Браун, как называли его младшие коллеги, - ничтожество.
   - Том читал письмо, - безразлично произнёс Стив. Объяснять ничего не хотелось, и он предоставил всё додумывать Биллу, этому «спидозному наркоману».
   Билл еле сдержался, чтобы не начать кричать. В его голове наступило прояснение, и общий тупизм придавливал к земле. Его нынешнее положение казалось сущим издевательством, время отмеряло минуты нереально медленно, усугубляя обстановку ещё больше.
   - Стив, пожалуйста, давай по порядку.
   Мужчина молча встал и вышел из кухни. На лестнице послышались неторопливые шаги. Ошарашенный Билл отказывался осмысливать ситуацию, мир коллективно сошёл с ума. Единственный, кто что-то знает о Томасе, - Стив, но он по какой-то причине избегает разговора. Билл взял пачку сигарет, оставленную на столе и прикурил. Он чувствовал, что его ощущения тоже притупляются, а время почти останавливается. Секундная стрелка тикала слишком громко, что неимоверно било по мозгам.
   Стив вернулся и бросил на стол изрядно помятый лист бумаги, буквы расплывались. Билл с трудом сфокусировал зрение и стал вчитываться в предложения, не имеющие ничего общего с его жизнью. Было такое впечатление, словно это всё о каком-то другом Билле Каулитце, а у горе-писателя просто разыгралась фантазия. Билл не хотел дочитывать эту чушь, но заставил себя, чтобы потом знать, что ему предстоит опровергнуть. Стив напряжённо вглядывался в лицо парня, на котором отображались злость, удивление  и странная обречённость. Билл не понимал, как вообще можно сделать такую гадость. Просто так его под кого-то положили, вручили шприц и положительные анализы СПИД. Внутри всё застыло, ему хотелось убить суку «доброжелателя», а самому сигануть с самого высокого моста, чтобы наверняка умереть. Душа стремительно покрывалась грязью и мерзкой клеветой, мучительно убивая Билла.
   Парень скомкал ненавистный лит бумаги, разбивший ему жизнь. Какое-то жалкое письмецо лишило многого, отняло дорогое и близкое. Очень глупо получилось. А ещё обидно, что Том всему поверил и даже не захотел выслушать Билла. Наверное, испугался, поэтому отгородился от внешнего мира, спасая свою шкуру. Жаль, толку от этого никакого, бояться нужно себя. Билл резко встал, толкнув стул, который тут же упал. В ушах стоял шум, глаза застилала злость.
   Стив наблюдал за переменами, происходившими с парнем, и взгляд его становился всё затравленней. Зря он так безоговорочно и безрассудно поверил дурацким строчкам, пришедшим неизвестно от кого. Мужчину безжалостно истязала совесть, но все слова, которые можно сказать, казались бессодержательными и ненужными. Билл молнией вылетел из кухни, обдав Стива потоком воздуха.
   - Постой ты!
   Мужчина вскочил с места и побежал за парнем. Нельзя оставлять его в таком состоянии, может случиться всё, что угодно. А жертв в этой истории и так слишком много. Нужно ещё с Джеймсом поговорить, всё-таки он здесь тоже замешан.
   - Отстань, Стив!
   Билл дёрнулся из цепких рук, но Стив крепко держал его, чуть встряхивая за плечи. Откуда-то у парня взялись силы, он оттолкнул от себя бывшего продюсера и залепил звонкую пощёчину, чтобы у того и в мыслях не было догонять его. Стив схватился за горящую щёку и сквозь зубы процедил:
   - Ненормальный.
   Конечно, у него шок, он не соображает, что делает, но не до такого же опускаться. На крики прибежала Сабрина. Ей представилась не самая лучшая картина: Билл выбегает из дома, натягивая куртку, Стив смотрит ему вслед, сверкая глазами. Женщина хотела что-то сказать, но не стала, предпочитая не попадаться по горячую руку.