*****
Упорно звоню в дверь, добавляя к этим стараниям весомые удары кулаком, а Тод не открывает. Сдох, что ли? Ни шагов, ни звуков не слышно. Он не могу куда-то уйти, слишком для него рано. Я, конечно, не изучал жизнь Тода в мельчайших подробностей и не знаю всех увлечений парня, но всё же… Сажусь на подоконник в аккурат напротив двери и начинаю сложный процесс телепатической передачи мыслей. Что-то плохо у меня получается, мышиная тишина никак не желает сменяться сонными ругательствами Тода. Ладно, мне спешить некуда, подожду, пока этот соня удосужится разлепить глаза. Ломиться в дверь больше не буду, не все жители на работе трудятся. Есть вариант получше – добивать его телефон. С недавних пор Тод обзавёлся замечательным правилом – не выключать телефон «чтобы не доставали». Просто однажды он пропустил какую-то важную встречу, которую перенесли на утро. Вот только своей привычке долго спать Тод так и не сумел изменить.
Вызов сбрасывается. Отлично, значит, проснулся птенчик! Ещё пара дозвонов и, соскочив с подоконника, я возобновляю штурм «крепости». Ну вот, уже доносится из недр квартиры отборный жаргон, сейчас предо мной предстанет разъярённая физиономия друга. А размеры урагана увеличиваются, ох, как сейчас несладко придётся.
- А что раньше-то не заявился? – таким приятным ветерком обдало, когда Тод дверь распахнул. Несколько сантиметров не хватило до меня, ходил бы я сломанным носом.
- Некогда было, но в следующий раз обещаю исправиться.
- Только попробуй! Нормальные люди спят в это время!
Захожусь в приступе смеха, Тод, видимо, не смотрел на часы и думает, что сейчас часиков девять. Кивком головы он приглашает меня войти, что я с радостью и делаю, надоело мне на площадке тусоваться.
- Между прочим, уже обед.
Приземляюсь в уютное кресло и с улыбкой оглядываю царящий в доме хаос. Где это спал Тод, если одеяло валяется посреди гостиной? Или он спросонья не то надел?
- Да? Плевать.
Нравится мне это его пофигическое отношение к жизни. Но когда надо, он мгновенно становится серьёзным. Тод закрутился по комнате, собирая вещи.
- А ты в фараона играл? – указываю на одеяло.
- Отстань! – какой он всё-таки нервный и смешной. Привести себя в порядок не успел, волосы растрёпанны, отчего Тод похож на воробья. Хорошо хоть тренники натянул, а то я бы вообще умер. – А ты чего хотел-то?
- Ничего себе приёмчик! Не знал, что ты такой гостеприимный.
Тод закатил глаза и, вздохнув, постарался спросить повежливее:
- Что-то случилось?
- И да, и нет, - ему лечиться от бешенства нужно. Так смотрит, словно убить готов. – Скучно мне.
На меня устремляется снисходительный взгляд, я понимаю, что Тод успокоился.
- Подожди, я сейчас вернусь.
В ванную направился, избавляться от последствий сна. С ним невозможно разговаривать, когда и ты, и он в плохом настроении. В этом случае просто обеспечена ссора, которую будет трудно забыть. Я стараюсь лишний раз с Тодом не собачиться, а ранние визиты – так, дружеский прикол.
POV Bill
В бестолковом бездействии валяюсь на диване и пустым взглядом смотрю в телевизор. Даже не знаю, что там показывают, мой взор обращён во внутрь себя. Одиночество я всегда плохо переносил, поэтому веселье и радость куда-то испарились. Надоело мне это ничегонеделание, встаю и направляюсь на балкон, свежий воздух как нельзя лучше освежает мысли.
Шумная улица, похожая на огромный муравейник с тем только различием, что тут все озадачены своими заботами, а о сплочённости и говорить нечего.
POV Avt
Билл стоял, облокотившись на перила, и задумчиво смотрел вниз. Тонкие пальцы с силой сжимали железные прутья, а браслет на запястье ударялся о металл, и ветер уносил тихое позвякивание. Прядки падали на лицо, а Билл не спешил их убирать, не замечая, как волосы путаются в загнутых ресницах.
Кружились листья, неся в жилах осеннюю грусть, но будущее представлялось чем-то насыщенным и глобальным, ярким и необъяснимо близким. Словно в воздухе выжег кто-то пророчество на нечто светлое. Билл прикрыл глаза и обхватил себя за плечи, было холодно, но уходить не хотелось.
Завтра он поедет на студию, но сейчас это не имело никакого значения, потому что в душе царила твёрдая уверенность. Такого вакуума в голове у него давно не было. Сейчас Билл просто мечтал, чтобы из астрала ему посыпались мысли чередой, мысли обо всём, плохие, хорошие, чтобы понимать, что он живёт, е не существует. Почему пропало чувство счастья, когда жизнь повернула в другое русло, в которое давно хотелось попасть? Наверное, это такой тихий шок, скопление всего накипевшего, умноженное на пустоту квартиры.
Оставив войну с холодом, Билл вошёл в комнату и закрыл дверь на балкон. Смолк шум, напоминая о себе лишь отдалённым визгом тормозов. Парень оглядел всё вокруг и решил сделать хоть что-то полезное – убраться перед приездом родителей. Их всего два дня не было, а в доме словно торнадо прошло. Но в этом виноваты спешные сборы и нехватка времени, зато сейчас его с излишком.
*****
Хан сидел, склонившись над учебником, и пытался понять смысл предложения. Он читал его уже раз пять, но удушающая боль в груди не давала переключиться на учёбу. Последние два дня сердце болело больше, и из-за этого дышать было сложнее, а постоянно отслеживать глубину дыхания трудно. Хан ещё неделю назад начал пить по утрам три таблетки вместо двух, как посоветовал ему врач, но это мало помогало. Доктора, к которым он ходил втихаря ото всех, предлагали госпитализацию, пока болезнь не запустили окончательно. Имела место некоторая сердечная недостаточность, но Хан благополучно отмахивался от неё, утверждая, что спорт спасёт кого угодно. Врачи, узнавая, что он занимается брейк-дансом, тут же заставляли его прекратить и вообще снизить физические нагрузки. Вот только парень не могу подвести ребят накануне баттла, да и себя не представлял без брейка. О последствиях он не задумывался, забывая, что помимо сегодняшнего дня есть ещё завтрашний. Это такая нудная формальность, а от жизни нужно успеть взять всё.
Хан захлопнул книгу и зажмурился на несколько секунд. Когда боль утихла, достал из сумки ключ и открыл шкафчик, где он держал все препараты. Родители также ничего не знали, но очень беспокоились и закидывали сына вопросами, если за ужином он вдруг кинет вилку и уйдёт к себе, ничего не сказав. Такое случалось редко, но от этого было ещё более неожиданным и странным.
Осторожно выглянув из комнаты и убедившись, что родители не на кухне, Хан на цыпочках прошёл мимо гостиной и проскользнул в кухню. Запив таблетки, он облокотился о столешницу и попытался вздохнуть глубже. Грудь сдавило, и парень больше не пытался экспериментировать. Но вот как так получилось, что и отца, и у матери отпуск пришёлся на одно время? Теперь приходится безвылазно сидеть в комнате, что выглядит очень подозрительно.
А вечером тренировка. Не свалиться бы опять, ведь он обнадёжил Тома, что всё будет хорошо. Ещё вчера Хан в этом не сомневался, но сегодня была полная неуверенность в словах. Немного подумав, он открыл ещё одни таблетки, которые ему прописали при экстренных случаях, их Хан всегда носил с собой и больше всего боялся, что когда-нибудь забудет их выложить, и мама найдёт. Но до сих пор везло.
Почувствовав, что дыхание становится свободнее, Хан чуть расслабился, по обыкновению прибавилось уверенности, что сегодня всё пройдёт нормально. Он посмотрел на часы и пошёл собираться. Договорились собраться в шесть сразу у Тома, чтобы не терять времени. Занятия очень мешали, осенью темнеет быстрее и тренировки всё сокращались и сокращались. А скоро они, наверное, переберутся к Корди, у которого на заднем дворе построено нечто вроде летнего домика, так и не оформленного под лето, и родители отдали помещение сыну, предварительно сломав там стены по его просьбе.
Хан переоделся, бросил в рюкзак пару вещей и заглянул к родителям. Мама вскинула голову и вопросительно посмотрела на Хана.
- Я к Тому.
- Давай. Не задерживайся допоздна!
- Да не маленький уже! – улыбнулся Хан.
Таблетки начали действовать, и тугой жгут боли ослаб. Возможно, в этот раз никаких неприятных инцидентов не произойдёт.
Хан мысленно возвращался в прошлое, вспоминая прошлую осень. По любому, она была ярче и интересней, проблем в памяти не осталось, хотя, может, он их просто не помнит. Тогда команда только-только встала на ноги, пошли сплошные победы, остальные неофициальные бибои города признали, кто занимает первенство. А ведь существуют ещё и формальные группы, которые участвуют в соревнованиях по стране. Большинство из них вышло именно из школ бейка, часто уходя от однообразия занятий и постоянной прессовки. Хан никогда не числился в таких школах, поэтому благодарит Тома, ставшего его учителем. На улицах царит свобода, свои правила и никакого контроля, кроме вечных полицейских. Но кому надо с ними связываться?
В этом году всё по-другому. Речь не об авторитете, который прочно закрепился, его тяжело сломать. Жизнь теперь воспринимается не так, сложнее всё стало, а размышления о будущем посещают чаще. Если бы только это! Ко всему примешалось ещё и здоровье, и любовь… Вернее, её отсутствие. В восемнадцать лет одиночество – не самая лучшая вещь.
Хан свернул в переулок и понял, что припозднился. Все ребята были уже в сборе, раскладывали оргалит. Нудное это занятие – доставать, убирать… Но на улице его оставлять никак нельзя. Если вдруг начнётся дождь, покрытию наступит конец. Приготовления шли на лужайке перед домом, а не за, как обычно.
- Здорово! А почему здесь? – Хан скинул рюкзак на землю и взглядом указал на оргалит и колонки.
- Да папаша на заднем дворе что-то замутил. С чего-то решил, что там отличный пейзаж для фотосессии, - Том хмыкнул. – Нашёл себе звёздочку, а от меня прячет.
- Прячет? – хохотнул Хан. – Где?
А Тому было совсем не смешно. Когда он пришёл домой, во дворе шли какие-то подготовительные работы, которыми вовсю руководил отец. Тут же оказалось, что Том пришёл слишком рано. В итоге парень закрылся в комнате и сидел там часа два с громыхающей музыкой.
- С утра попросил меня свалить из дома на несколько часов. Я эту девку уже ненавижу!
- А это девка?
- Стопудово.
Подошёл Корди с пультом от центра и прервал их беседу.
- Мы начнём или нет?
- Да, давайте!
Том похлопал в ладони, а Корди включил музыку. Они не отрабатывали конкретную программу, потому что баттл состоял из импровизаций. Имели место связки, которые выполняли несколько человек, но это проходило произвольно, один начинал, другие тоже подключались.
Из-за множества различных вариаций они довольно часто брали кинг татс. Но этот танец очень сложный, поэтому движения оттачивали на протяжении долго времени. Сделать этот стиль красивым трудно, но при определённом количестве усилий возможно. За правильным исполнением элементов следил тщательно, делая удар на прямом угле.
Разумеется, на каждой тренировке любая команда старается взять «всего по чуть-чуть», чтобы в следующий раз продолжить танцевать в другой области брейк-данса. У них было также, и крутящиеся на оргалите тела в основном всё выполняли синхронно, постепенно переходя от верхнего брейка к нижнему.
Запуская страх куда-то в сознание, Хан сделал свечу на локте. В последний раз это закончилось, мягко скажем, не очень хорошо. Сердце странно сжалось, дышать невозможно, и в глазах помутнело. Перейдя в более безобидный элемент, парень прислушался к ощущением и вздохнул спокойно. Своего сенсея он не подвёл.
POV Bill
Передо мной стоит стойка с микрофоном, я в огромных наушниках, а за стеклом – Стив с какими-то людьми, с которыми он не счёл нужным меня познакомить. Стив вручил мне текст, включил музыку, и некоторое время я пытался подстроиться под незнакомые аккорды. Подготовка длилась недолго, Стив уже сделал мне знак, что сейчас нужно выложиться по полной перед ним и этими людьми.
Я не уверен, что понял песню правильно и выбрал верную интонацию. Однако сейчас об этом поздно задумываться, вступление началось. Последние свободные секунды, я делаю глубокий вдох и пытаюсь максимально раствориться в музыке, почувствовать её историю. В начале голо немного дрогнул, всё-таки давление взглядов на меня сильно влияет, но потом беру себя в руки, пою ровно и, как мне кажется, абсолютно сливаюсь с эмоциями песни.
Лицо Стива медленно расслабляется, исчезает складка между бровями, а взгляд становится вдумчивый. Руки у него сложены на груди, а голова чуть наклонена набок. Оценивают все, но я не могу смотреть поочерёдно на пять человек. Условно провожу над ними линию и смотрю на неё, иногда смотря на текст в руке. У меня детства хорошая память, поэтому после многочисленных прочтений я легко запомнил песню.
Краем глаза вижу, как Стив что-то говорит мужчине, стоящему рядом с ним, а тот кивает, напряжённо глядя в пол. Но это там, за стеклом. Сам процесс полностью увлёк меня, не позволяя отвлекаться на внешний мир. Наверное, именно в этот момент я понял, как важно для меня всё это, что музыка надолго поселилась внутри, и надо помочь ей остаться там. А значит, стоит удивить крутых дяденек.
Просто слова, нет междометий, выражающих какие-либо чувства. Тогда добавим таких словечек. Показать голосом другой мир всегда сложно, но, думаю, мне это под силу, если хорошо постараться.
POV Tom
Залетаю в студию. Опоздал. Только как теперь разница? Моё сознание отключилось в ту секунду, когда слуха коснулся голос. Такое чудо мне довелось слышать впервые. Стою в оцепенении, глядя в противоположную стену, не замечая отца и других мужчин, боясь повернуться, чтобы увидеть будущую звёздочку. Не сомневаюсь, что так и будет, потому что от земли отрывает мгновенно. Я был стопроцентно уверен, что папа возьмет себе в подопечные девушку, но он преподнёс сюрприз. Отец всегда умел поразить внезапностью и неожиданностью, но этот раз я точно запомню навсегда.
Поворачиваюсь. Представляю, какой у меня глупый вид! Открытый рот, огромные глаза. Ничего не понимаю. Что за шутки? Я ясно слышу, что поёт парень, но вижу совсем другое. И чему верить – глазам или ушам? За стеклом стоял человек с угольно-чёрными волосами, черноту которых разрезали белые предки, лицо скрыто этой завесой. Стройная фигурка, длинные ноги, обтянутые узкими джинсами, руки с тонкими пальцами держат лист бумаги. Чёрно-белый маникюр, массивные кольца… Воплощение готичности, но я не вижу лица.
Подхожу к отцу, теперь могу разглядеть его лучше. Именно он, грудь плоская, хотя, увидев этого парня со спины, я бы принял его за девушку. Да, папочка… Интрига удалась, ещё как!
Будучи не в состоянии стоять, я присел на стул, отбросив размышления вон. Моя непунктуальность сыграла против меня, песня заканчивалась, я очень хотелось слушать этот голос бесконечно. Ну, или хотя бы ещё жалкие четыре минуты.
Он снял наушники и вышел к нам. Все зааплодировали, и я, немного отойдя от шока, вместе с ними. Парень расцвёл очаровательной улыбкой и поблагодарил.
- Билл, познакомься, - отец подвёл его ко мне. – Мой сын.
Я встал и протянул руку.
- Том.
- Билл, - лёгкое пожатие, а я уже хватался за края сознания, старясь не упасть в бездонные глаза, очень рискую разбиться.
Как и мой папа, его коллеги не любят зря терять времени, поэтому Пол не замедлил обрадовать Билла.
- Разумеется, мы предлагаем тебе подписать контракт.
Давно не видел такого неподдельного счастья у человека, и я впервые был рад тому, что у отца такая работа. Только сейчас задумался, что многим людям он показал мир и, самое главное, открыл в него врата.
- Том ты подожди нас на улице, а хочешь, поезжай домой. Мы потом к нам отправимся.
- Так ты для Билла весь участок камерами заставил?
- Согласись, он того стоит! – папа подмигнул мне и скрылся за дверью.
Поеду домой, буду ждать там. Не знаю, насколько может затянуться подписание контракта, не хочется изводить себя на улице. А так хоть какое-то действие.
*****
Сижу на веранде, закутавшись в клетчатый плед. Ветер очень холодный, а я в одной футболке, но переодеваться не собираюсь. После того, как увидел Билла, впал в какой-то ступор, единственное, что мне сейчас необходимо – сидеть вот так и ничего не делать. Даже поток мыслей стал ленивым и текучим. Никогда не встречал людей с таким потрясающим обаянием.
Меня выдернули из жизни, пришлось даже тренировку отменить, всё равно я сегодня тряпка. Показалось странным то, что Хан, вроде, обрадовался. Последнее время всё чаще обвиняю себя в безволье, надо было разобраться с ним, а я так халатно на это посмотрел. Он, конечно, смотрел страшно-просящим взглядом, любой бы сдался. Любой, кто не может выдвинуть твёрдое решение. Теперь уже поздно докапываться, опять всё упустил.
Говорю «опять», потому что мимо меня многое проплывало, я часто не прилагал никаких усилий, чтобы в чём-то убедиться, надеялся на «авось». Из нашей команды ушло несколько бибоев и одна бигерла, Ребекка. Да, и такое когда-то было. Эту девушку стоило ценить, она побеждала в баттлах многих парней, хотя в разнополых схватках с самого начала все уверены в мужской победе. С ней это правило не действовало, для неё больше подходило слово пацанка, чем девушка. В уходе Ребекки виню себя. В жизни каждого из нас бывают сложные периоды, когда нам нужны помощь и помощь близких. У Ребекке погиб отец, попал в автокатастрофу. Она закрылась ото всех, перестала танцевать. Я говорил с ней два раза. Всего два, но не то, что требовалось сказать. Слова были не те, но по-другому у меня не выходило. Редко получается поставить себя на место друга и понять, как возвращать его к жизни, какие фразы, какие интонации использовать… Сначала я просто убеждал Ребекку, что брейк – её игра, в нём ей принадлежат многочисленные роли. Потом давил, взывая к совести девушки, в красках расписывал силу противников и близость баттлов, но… Всё это оказалось лишним. Из спортивной, взбалмошной девчонки она превратилась в настоящую фрау. Кроссовки сменили туфли на шпильке, мешковатые джинсы и свободные футболки – элегантные костюмы, вечно распущенные волосы оказались стянутыми в тугую причёску. Она тогда пришла ко мне, поблагодарила за поддержку, которой я не смог ей дать, и пропала. Больше я Ребекку не видел, словно она испарилась, улетела в другой мир, достойный её. До сих пор виню в таких кардинальных изменениях лишь себя. Может быть, это и глупо, но от чувства вины я не избавлюсь никогда.
А теперь вот Хан. Если у него что-то серьёзное, можно умереть от стыда. Я стараюсь ценить своих друзей, но порою сложно отключиться от собственных проблем и яростно начать помогать кому-то. Это не оправдание, ни в коем случае!
Пол веранды весь в красно-жёлтых пятнах, символизирующих осень. Холодный воздух хочет пробраться под плед, но тёплая ткань не позволяет, надёжно защищая меня от холода, тяжёлые дрэды покоятся на моём плече. Сюда бы ещё кофе и сигареты, тогда картина умиротворения стала бы полностью завершённой.
Слышу, как возле дома останавливается машина, и живые голоса разрывают тишину, где царствовали звуки природы. Выбираюсь из имитированной берлоги и складываю плед. На двор выходит отец, постоянно оборачиваясь назад и объясняя что-то.
- Не убирай! – он махает руками, и я кладу плед в плетёное кресло.
Взглядом уже ищу Билла, который вскоре появился из-за угла. Он подходит к отцу и начинает уточнять, как происходит фотосессия. Ещё один человек под чутким надзором папы посвящается в шоу-бизнес. Вообще, я думаю, эта штука – дрянь, где душа становится всё гаже и гаже. И почему люди так мечтают попасть в звёздный мир? Неужели всем хочется испоганить своё сердце и убить принципы, ценности..? Наверное, это понимаешь только тогда, когда прикоснёшься к шоу-бизу. Я вижу отца в этой работе на протяжении всей жизни, поэтому и не горел никогда желанием стать очередной марионеткой в руках продюсера.
Я схожу с веранды и с улыбкой оглядываю Билла, довольного и немного растерянного. Он явно не ожидал такого быстрого развития событий. А его уже усаживают в кресло, в котором я только что сидел, и пристраивают плед, чтобы выглядело как можно небрежней. Отец заходит в дом через заднюю дверь и появляется через пару минут с подносом, на котором расставлено несколько чашек и чайник. Да-а-а, снимков будет много.
Во двор легкой походкой входит Мелани, визажистка. Интересная девушка, как и большинство людей, работающих с папой. Недлинный ежик волос вечно растрёпан, среди почти белого блонда мелькают красные прядки, покрашенные на манер перьев. Чёрные капри-сигареты, плащик… Но Мел никогда не выходит на улице без чего-то, привлекающего внимание, в этот раз такой вещью стали красные сапоги на высоченном каблуке. Насколько я знаю, она всегда комплексовала по поводу своего невысокого роста, но совершенно зря. Не будь ей двадцать два, я бы к Мелани подкатил.
Девушка со всеми поздоровалась, представилась Биллу и молниеносным движением достала из сумки косметичку. Что на лице парня ещё-то красить? Он и так затонирован без просвета. Но Мел отрывистыми движениями водила по его лицу пушистой кисточкой. Процесс это не занял больше минуты, так что получилось, что она примчалась сюда просто так. Я не нашёл ровно никаких различий в «до» и «после», остальные, по-моему, тоже.
- Всё, начинаем! – командует отец, и фотографы становятся к камерам. – Билл, - пауза, и, не найдя никаких точных указаний, папа продолжает. – Просто пей кофе, но не забывай о камерах совсем.
Сажусь в пластиковый стул, ловко утащенный подальше от родителя, пусть снимает, ему это нравится. Наверняка, погода была не против немного пособить фотосессии, ветер к этому времени стал ещё сильнее. Сначала хотели включить вентиляторы, но теперь от этой идеи дружно отказались. Единственная помощь от ассистентов – закидывание листьев на веранду.
Поначалу всё шло хорошо, но после очередной порции «листопада», папа взорвался.
- Что вы делаете? Зачем столько листьев??? Остин! Ты когда-нибудь видел, чтобы с деревьев листья срывались в таком количестве?
Не знаю, сколько бы всё это продолжалось, но один лист красиво спикировала прямо в чашку, которую Билл держал в руках. Парень тихонько засмеялся, а я, взяв инициативу на себя, прошу фотографов срочно это запечатлеть. Фотографии получатся замечательные. До слуха отца, наконец-то, долетают неперестающие щелчки, и он прекращает кричать. Переводит взгляд на Билла и жестом одобряет оперативность мужчин.
А Билл, кажется, попал в свою среду. Он поднимается, спускается лестницы и прислоняется к арке, остановив взгляд на каком-то объективе. Если бы не стул подо мной, меня можно было бы отскребать от земли, хочу упасть.
- Билл, а сейчас закати что-нибудь сильное!
В моей смерти виноват отец с фразой «закати что-нибудь сильное». Такого в моей жизни ещё не было, открытое сердце и сквозящий секс. Много секса.
Ты действительно его перечитывала? Мама...
спасибо большое!!
