Утро началось с противного визга соседки, ее любимый песик снова насрал в туфли.  Она все время срывалась на фальцет, а песик потявкивал, наверное, это и есть идеальные отношения. Днем он прячется у нее в сумке,  являя в общество лишь мордочку и сверкая брюлликом в проколотом ухе,  вечером скулит, когда она оставляет его одного под дверью спальни, а утром неизменно мстит за «измену»,  гадя в туфли. Признаться, у меня и этого нет.  Вздохнув,  я уставился в потолок, наверное, следует изрисовать его, чтобы не пялиться бессмысленно в пустую белизну,  хоть бездарными рисунками любоваться буду.
Душ, кофе, проверка ключей в сумке,  темные очки, чтобы не пугать  людей своими сонными глазами и вперед на работу, зарабатывать деньги на новую квартиру с нормальной звукоизоляцией.
Работаю я секретарем. Ну да, работа так себе и вечный дрескод.  От белых рубашек и темных брюк иногда тошно, хорошо, что с шефом повезло, и кофе он варит себе сам. Так что на мне только делопроизводство и планирование его встреч,  никакой нервотрепки, на редкость  спокойная работа, можно сказать, мне повезло. 
До работы я шел пешком, машину еще неделю назад  отогнал в автосервис после небольшой аварии. Ерунда сущая, просто сдал назад на парковке и случайно въехал в столб. Самое обидное - столб даже не покачнулся, а зад машины как будто в бумагорезке побывал. Странное сравнение, наверное, специфика работы сказывается. В автосервисе покачали головой,  намекая, что мартышка с гранатой безопаснее, чем накрашенный парень  за рулем, и обещали все исправить через три дня. И вот уже неделю я не могу забрать свою «подружку» оттуда. То у них обед, то бумаги куда-то делись, то еще что-то невразумительное говорят, учтиво показывая на дверь.
- Вилл, опять пешком?
- Ага,-  ответил я Луизе, сидевшей на ресепшене.
- В суд подавай.
Я закатил глаза, заходя в лифт.  Этого очень не хотелось делать, одной нервотрепки сколько будет, кошмар.
Сев за свой стол, я расслабленно оглядел его. У кого «дом – моя крепость», а у меня «стол – моя крепость».
- Вилл, срочно договор надо по электронке скинуть,  - в приемную влетела Стелла, тут же цепляясь каблуками за ковер, лежащий на полу.
- Давай, - протянул я руку за договором.
- Он не подписанный, а директора, сам знаешь, нет. Не скинем сейчас, ужас, что  будет.
- Давай, - повторил я настойчиво и, пробежав по строчкам взглядом, положил  в сканер. Достал «волшебный» маленький клочок бумажки с подписью директора,  наложил туда, где должна была быть подпись, и скопировал документ, чуть подчистив в редакторе, чтобы ничего не было заметно.
- Хочешь работать  - умей изворачиваться, - со смешком перефразировала поговорку Стелла.
- Как без этого, - пожал я плечами.
- С меня шоколадка, - она подмигнула, выходя, снова цепляясь за ковер каблуком, и струдом удержала равновесие.
День не обещал ничего экстраординарного. Шеф был в отъезде, поэтому посетители не беспокоили, телефонные звонки были, но я вполне успевал и чаю выпить и цветы полить, даже финиковую пальму всю водичкой побрызгать. День как день. Шефа ждали только завтра.
Собственно поэтому, расслабившись под конец рабочего дня, я пропустил тот момент, когда все изменилось. Если честно, тупо  рассматривал себя в  это время в зеркале мужского  санузла, отмечая, что пора посетить салон красоты. Телефон я не взял с собой, что было нонсенсом, но, видно, удача отвернулась от меня в этот день.
Возвращаясь, я уловил громовой голос директора, колени сами чуть подогнулись. Он еще никогда так не орал. Ускорив шаг, я почти вбежал в приемную.
Директор находился в своем кабинета, дверь была распахнута, отчего я прекрасно слышал весь разговор. Пожалуй,  мой лексикон стал богаче на десяток матерных выражений.
- Вилл, собирайся, - крикнул он, не отнимая трубку от уха.
Я молча покидал вещи в сумку, накинул пиджак и, облокотившись на стол пятой точкой, стал терпеливо ждать.  С начальником сорится не хорошо, и лучше исполнять просьбы.
- А я тебе сказал, чтобы через пятнадцать минут был со своими документами!
На кого он, интересно, так?  Вроде бы, мелькнуло имя Том. Наверное, с сыном разговаривает, я его никогда не видел, но был наслышан. Он живет отдельно от отца и ничем от него не зависит, свой бизнес, свой доход. Босса это злит, ему бы хотелось, чтобы сынок при нем был, а тот оказался вольной птицей.
- Том, в последний раз прошу тебя о чем-то! Твой старик-отец одной ногой в могиле, а ты откликнуться на просьбу не можешь!
Видно, сын согласился, потому что шеф положил трубку и, подхватив сумку со стола, зашагал ко мне. Кивнул, приглашая следовать за ним, вопросов я задавать не стал.
Внизу, Луиза красноречиво приложив руку к своему уху, прошептала:
- Я тебе звонила.
Я лишь отмахнулся, вроде бы ничего страшного пока не происходит, меня же не на казнь ведут и не в ЗАГС.

Украдкой разглядывая своего будущего фиктивного мужа, я совершенно забывал слушать своего босса и нотариуса. Наименования движимого и недвижимого имущества мне ничего не говорило. Несколько квартир, домов, одно кафе, два каких-то магазина, небольшое бунгало  на Мальдивах  - все это я слышал только краем уха.  Все мое внимание было отдано прекрасным рукам Тома. Его длинные пальцы с развитыми фалангами лежали на коленях, скрещенные замком. Я представил их внутри себя, и тут же скрестил ноги, жалея, что брюки, которые сегодня одел узкие ,и мой вставший член прекрасно виден. Небольшая серебряная печатка на среднем пальце левой руки  сидела  безукоризненно, а во время секса это даст дополнительные ощущения. Я хочу его прямо здесь и сейчас!
- Подписывай, - услышал я сквозь дурман возбуждения голос босса. Он дал мне ручку и пододвинул какой-то документ. Я неосознанно посмотрел на его руки, однозначно, Том унаследовал свои музыкальные пальцы не от него. Волосатые сардельки с безупречным маникюром босса вызвали во мне отвращение. С осторожностью взяв из его лап ручку, я подписал.
- Здесь и здесь, - снова ткнул он своими сардельками, я снова подписал. Я поднял глаза, всматриваясь в лицо босса, почему я раньше не замечал, что он такой отвратительный? Глубокие  морщины около рта, опущенные вниз уголки губ, черствые колючие рыбьи глаза… Куда я раньше-то смотрел? Хотя, я на него вообще не смотрел, только бумажки ему приносил, да встречи планировал. Чтобы сказать: «обязательно сделаю, герр Каулитц» в лицо смотреть не обязательно, вот он мне и нравился. Не всегда конечно, когда заплату урезал, то я его почти ненавидел, а вот отвращение он вызвал впервые. Я снова посмотрел на Тома: тот сидел, не меняя позы и наблюдая, как я подписываю бумаги, как секретарша нотариуса тут же составляет новый договор или что-то в этом роде, стуча пальцами по клавиатуре и порой что-то уточняя. Какое странно равнодушие и скука в нем, но черт, он красив как Бог.  Шоколадные раскосые глаза, густые брови, что делает его лицо чуть суровым, но поистине притягательным и мужественным. Туго сплетенные косички, чуть оттягивают тонкую кожу лба, делая заметнее голубые жилки на висках. Вот бы дотронуться до них губами, а затем провести языком, спускаясь к высоким скулам, опалить дыханием ушную раковину…
- Здесь еще.
- А? – спросил я, мысли  мои явно были далеки от того, что происходило в этом кабинете с  дорогой дубовой мебелью, строгим портретом  президента Германии над креслом нотариуса и запахом новой бумаги.
- Подпиши, - сквозь зубы процедил босс, я тут же черкнул очередную закорючку своей подписи.
Я боялся смотреть на губы Тома, они виделись мне сейчас  чем-то сакральным. Не удержался. Дыхание тут же перехватило, а в паху болезненно заныло. Пухлые и наверняка мягкие, хочу чтобы накрыли нежно мои, дотронулись, целуя к уголку моих губ, а потом захватили в  плен нижнюю, нежно посасывая.
- А теперь едем в ЗАГС.
Я забыл, как дышать, и никакие мысли, что это всего лишь фальсификация, не помогали. Он будет моим, а я его!
Все остальное было в тумане. Мы ехали в разных автомобилях, словно и правда жених и жених. В дверь ЗАГСА я входил на ватных негнущихся ногах. Не думал, что когда-нибудь вообще переступлю этот порог, а на мне в такой важный день чуть помятые брюки. Жизнь исключительно изобретательна,  в этом нет сомнения.
Маленькая комната, стол,  за котором сидела женщина, два стула. Мы с Томом сели на них, оставляя  стоять у двери  моего босса. Паспорта на стол,  подпись на документе…
- Кольца есть? – спросила полная женщина, ставя свою подпись ниже наших.
Я только собирался  отрицательно махнуть головой, как Том вытащил из кармана небольшую коробочку и открыл ее. В ней лежали два кольца с выгравированной надписью на обоих.
Женщина улыбнулась.
- Обменяйтесь кольцами.
Руки предательски дрожали, когда я одевал кольцо на палец Тому. Подушечки чуть покалывало, и я  чувствовал, как мои щеки покраснели.
Мое кольцо было чуть  маловато, и я с ужасом подумал, что потом его точно не смогу снять, и мне придется отрезать палец, когда надо будет его возвращать. А кто сказал, что я верну? Не верну! Моё, не отдам!

Утро  подбадривало меня веселым солнечным лучом, кокетливо пробравшимся через шторы. Я открыл глаза и огляделся: черт живу в помойке, так дело не пойдет. Странно, меня это никогда особо не волновало, но сегодня захотелось начать новую жизнь и начать ее, изменяя все вокруг себя. Бодро соскочив с кровати, я распахнул шторы, тут же прикрывая глаза от сияющего столпа света упавшего на меня. От резкого движения, со штор посыпалась пыль.
- Ах, так?!
Я вскочил на подоконник и снял ткань с крючков, наблюдая как тяжелые  шторы, падают на пол. Работы было невпроворот. Пока шторы были в стиральной машинке, я вымыл окна во всех комнатах, сразу стала светлее и приятнее смотреть на мир за прозрачным стеклом. Затем очередь была за толстым слоем пыли на вещах и в обивке мебели, за собиранием разбросанных вещей. Обнаружив чашку, с высохшими в ней остатками чая в бельевом шкафу, я лишь вздохнул, может, и котлету где-нибудь под кроватью найду. Вся эта беготня чудесно бодрила, я не вспоминал про Тома, потерянную работу и вообще про что-либо: самым главным было - оттереть с паркета пятно неизвестного происхождения. Около трех часов дня в животе забурлило - завозившись с уборкой, я совсем забыл про еду.  Домыв полы в квартире,  я не стал выливать воду из ведра, просто устал уже, оставил его там где есть, потом с ним разберусь. Сполоснув руки под краном, прошел к холодильнику, он как всегда был пуст. Мама, пока была жива, научила меня готовить, и я часто помогал ей, когда она уже не могла передвигаться сама. Рак груди четвертой, последней, стадии не шутка, вот я готовил сам, хотя теперь, оставшись в одиночестве, было лень варить  для одного себя суп или печь пирог. Вот и питался салатами, да фастфудом. Все, что я видел перед собой в холодильнике даже в салат нельзя порезать. Тяжко вздохнув, я сполоснул лицо прохладной водой, откинув волосы назад, завязал их резинкой и, взяв кошелек, вышел из квартиры, не запирая дверь. Зачем, если магазин  в моем же доме находится?
Возвращался я с огромным бумажным пакетом в руках, он закрывал мне обзор на дорогу, и я почти наощупь поднимался по ступенькам вверх.  Толкнув попой дверь, я задом вошел в квартиру. Мелькнула мысль: ведро… но было поздно.  Задев его неосторожно ногой, я понял, что сейчас что-то будет и зажмурил глаза.  Грязная вода из ведра залила пол, швабра с глухим стуком упала на пол, а  я все стоял зажмурившись, вспоминая слова инструктора по вождению.  Он нравоучительным тоном говорил, что в  экстренной ситуации надо вцепиться в руль и не забыть, где газ, где тормоз, я всегда игнорировал ее советы и просто зажмуривался, так не страшно, но руль послушно держал. Вот и сейчас я зажмурился и крепко вцепился в пакет.
- Вот недотепа, -  кто-то ласково проговорил за спиной, от неожиданности я отступил и споткнулся об упавшую швабру, затем жесткое падение на попу и осознание, что сижу в луже.
- Глаза-то открой, идиот.
Я осторожно открыл один глаз, а затем второй. Пакет по-прежнему был крепко прижат к груди, попа намокла и вообще, я находился в дурацком положении.
- Пакет возьми, - процедил я сквозь зубы, протягивая его Тому. Именно он стоял у стенки, сложив руки на груди и весело улыбался.
Мужчина моей мечты, в моей квартире, в то время ,как я сижу посреди грязной лужи, в окружении швабры и розово-голубого ведра, с дурацкой резинкой, стянувшей мои волосы. Почему всегда все так несправедливо?
Он без слов  взял у меня пакет и направился в сторону кухни, а я огляделся. Вся работа насмарку, теперь снова чертовы полы драить, да и джинсы в стирку, вообще, душ неплохо бы принять.
- Том, ты готовить умеешь?
- Чего? – Том ошалело выглянул из кухни, - издеваешься?
- Я просто спросил, - тут же ответил я, - я в душ, а ты салатик настрогай.
- Чего? – глаза Тома стали похожи на два блюдца.
- Салатик, говорю, настрогай, - послушно повторил я, со вздохом вставая с пола.
- Я тебе тут вообще кто?
- Муж.
Похоже, мой ответ ему не понравился, но было поздно, я скрылся в ванной комнате.  Том меня раздражал. Вот зачем приперся? Я только  забыл о нем.  В  старой футболке, мокрых джинсах, не накрашенный, уставший, голодный, мне не до него сейчас. Я должен был быть красивый, офигенный, вкусно пахнуть, со свежим маникюром, в дорогом ресторане… Я закоренелый неудачник. Вот пришел без приглашения, пусть любуется мною таким, каков я есть, ему же хуже!
Я  водой смыл с себя усталость, зачесал волосы назад, надел домашние, из мягкой ткани, штаны и футболку. Я и так красивый, уверен!!!

Foli
привет)

почему не везет? мне бы так не повезло, эх...

так не зря же он женился на нем?)

вроде бы нет, но в предупреждении стоит everybody’s gay, что означает "все геи и это нормально" терзаний по этому поводу и осуждений не будет

все будет, спасибо)))

Том был раздражен. Он со злостью нарезал огурец на кухне, причем, как только я появился в этом священном уголке квартиры, и он одарил меня взглядом, его раздражение возросло многократно. Он остервенело нарезал ни в чем неповинный огурец так, что было жаль этот овощ,  хотя  не мешало мысленно желать, чтобы Том обрезался. Да, плохо, но  это немного бы разрядило атмосферу, делая шаг к сближению. Тишина кухни  разбивалась лишь стуком ножа о доску и тяжелым , раздражённым дыханием Тома. Вода оглушительным водопадом упала на дно раковины, когда я включил ее, чтобы вымыть пару помидоров.
Какого хрена он молчит?
- Зачем пришел? – решил я пойти в наступление.
- Проконтролировать.
Я хотел было спросить, зачем и как, но только удивленно раскрыл рот, пытаясь хоть что-то понять. Вчера, вроде бы, он ясно дал понять, что я ему не нужен.
- Ты теперь богатый мальчик, мало ли что в голову взбредет, умотаешь еще из страны, - пояснил Том, кладя в рот кружочек огурца.
- Спасибо, что надоумил, - решил я повредничать,  - сейчас уйдешь, и я сразу же начну вещи собирать.
- Не зачем откладывать, сейчас вместе соберем и поедем домой.
Я снова не нашел, что ответить, лишь опустился на стул и положил рядом с разделочной доской помидоры.
- Домой? – через минуту поинтересовался я.
- Да,  в один из твоих домов.
- Моих?
- Не тупи.
Это было трудно. Я в обычных жизненных ситуациях часто туплю, а в столь неординарной - тем более.
- Надолго?
- До того момента, как все обратно вернешь.  Тогда получишь небольшую компенсацию морального ущерба, и распрощаемся.
- А если я не хочу с тобой жить? – хотел, конечно, и даже не потому, что как дурак влюбился. Просто хотелось приключений, да и текущие трубы в ванной достали. Хотя, одно другому совершенно не мешает.
- Никто не спрашивает, - ответил Том жестко глядя на меня. – Готов твой салат.
- Спасибо, - ответил я,  стараясь не показать, как не по себе стало от ответа Тома.
Масло в салат, вилку в руки.
- Будешь? – я кивнул в сторону тарелки глядя на Тома.
- Нет, пройдусь по твоему жилищу, посмотрю, как мой муж жил до меня.
Я заставил себя не отреагировать так бурно как хотелось. Спокойствие только спокойствие, как твердил любимый герой детства – Карлсон, который живет на крыше. Хорошо, что успел убраться сегодня, и он не найдет носков на полу и окурки  сигарет на подоконнике без пепельницы.
Я старательно жевал салат, но был полностью сосредоточен на звуках, раздающихся из комнат. Что он там делает. Нет, не так. Что он может найти? Дневник не веду, стихов не пишу, музыка вся в ноутбуке и плеере, на первом  пароль, второй в сумке. Одежда в шкафу вполне обычная, чулки и подобные женские штучки в комоде… не  полезет же он туда, просто окинет взглядом комнату и все. Мне не стыдно, просто это личное.
- Что-то нашел? – не удержался  от вопроса, когда он вновь появился на кухне, я уже успел заварить себе зеленого чая и не спеша пил его маленькими глотками – мне некуда спешить.
- Ничего стоящего. Собирай вещи, я из-за тебя и так две встречи отменил.
- Я-то тут причем?
- Зачем вчера убежал?
Я поджал губы. Слово «убежал» как-то унизительно прозвучало.
- Не хотел мешать.
Он презрительно фыркнул.
- Это твоя новая работа – мешать мне.
Я не контролировано улыбнулся, ответ рассмешил. Как-то по-доброму прозвучал, хоть произнесен был  даже без намека на доброжелательность.

ничего страшного, скоро у Тома начнутся нервные расстройства, так что все уравновесится хД
спасибо)

Самое лучшее средство против страха и агрессии окружающих - это выглядеть на все сто.   Это даже не защита, а своего рода вызов.  Потратив на свой внешний вид около полутора часа, я с удовольствием оглядел себя в зеркале уже целиком. Нет, я и до этого был не расчленен, просто концентрировался то на ресницах, то губах,  то маленьком прыщике на щеке, потом  пошли в ход джинсы, рубашка, ремень, туфли на платформе – все это по отдельности мне нравилось, пришло время увидеть результат в целом.
- Неотразим, - не удержался я от комплимента самому себе, и заигрывающе подмигнул отражению. Повертелся немного, любуюсь самим собой,  затем прорепетировал выражения лица: то поднимая удивленно бровь, то  кокетливо улыбаясь, то загадочно туманя взор. Дьявольски красивым я был с любой стороны, хотя  справа, вроде бы, сексуальнее, а слева милее, а, может, и нет. От  раздумий и сравнивания сторон меня отвлек легкий стук в дверь.
- Ужин готов,  герр  Кульман.
- Сейчас спущусь, - ответил чуть взволновано я, отходя от зеркала, словно меня застукали на месте преступления.
- Вдох-выдох, - сам себе бубнил я,  пройдя по комнате пять шагов в одну сторону и столько же в другую. – Он сейчас увидеть и ах*ет, все будет хорошо.
Нацепив на лицо улыбку,  делая показное спокойствие в движениях и, стараясь не дергаться, я спустился по лестнице в столовую. Том уже сидел за столом, разговаривая с кем-то по телефону и держа в руке бокал красного вина, а перед ним стояла тарелка с салатом.
Не дождался. Он бы еще  поужинал без меня.
Не придирайся,  Вилл, - одернул я сам себя, - подумаешь, не посмотрел на тебя сейчас, договорит и оценит  всю  твою красоту.
Я прошел к  своему месту, где уже стояли приборы и сел, оказавшись по левую руку Тома.  Хорошо, что не напротив: противоположный край стола в трех метрах от Тома,  ни коленкой задеть, ни…
- Зачем так разоделся? – спросил он, накалывая на вилку  дольку помидора и откладывая телефон в сторону.
Стало обидно, но я не из тех, кто так просто  сдается.
- Я теперь всегда буду так выглядеть, раньше у меня не было времени на это, а теперь его  полно.
- Как хочешь, - он равнодушно пожал плечами.   Маргарет поставила передо мной тарелку с салатом и молча удалилась.
- Может, мужчину себе найду, - проговорил я тихо,  надеясь вызвать хотя бы интерес у Тома. Конечно же, я мог нарваться на отрицательную реакцию: Том мог подумать, что я шлюха и много еще всего нехорошего, но лучше рискнуть, чем бездействовать.
Том заинтересовано посмотрел на меня. Я смотрел сосредоточенно в тарелку, словно  ничего сейчас не говорил, а если и говорил, то не ему.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Почему? – я с вызовом посмотрел в его глаза, беря в руки бокал с водой.
- Видишь ли, детка, ты женат.
- Это фиктивно и ненадолго, - улыбаясь, шепотом  ответил я, чуть  наклоняясь к нему, готов поспорить, сейчас  в моих глазах пляшут черти.
- Брачный контракт надо было читать, - зло произнес он.
- И что же там написано? – хоть и было это произнесено с улыбкой, но мне стало не по себе от его слов.
- Флирт с другим мужчиной карается  десятью тысячью долларов.
Моя улыбка стала шире.
- Мне без разницы, деньги все равно не мои.
- Твои, они будут вычтены из твоего гонорара.
- С чего это вдруг? – пошел я в наступление.
- Будет квалифицироваться, как невыполнение обязательств по контракту. Ты должен быть моим любящим мужем и точка! А потом делай, что хочешь, хоть в бордель иди.
Нехорошо  получилось.
- Я всего лишь присмотрю себе кандидатов на будущее, - решил я оправдаться, пока не поздно.
- Надо было прописать в контракте еще и испорченный аппетит, - Том с отвращением отодвинул от себя тарелку.
- Я хочу видеть контракт.
- А больше ты ничего не хочешь? – тон, которым произнес эту фразу Том, был попросту издевательским. Конечно, я мог  прямо заявить сейчас:  хочу тебя, и пусть попробует сохранить холодное выражение лица, но я не стал так делать, приберегу это фразу на потом.
- Хочу видеть все бумаги, которые подписал.
- Полюбуешься и на стенку повесишь?
- Прочитаю.
Он откинулся на спинку стула, сложа руки на груди, внимательно изучая мое лицо.
- Ты красивый.
Это было неожиданно, но почему-то сразу создалось впечатление, что он попросту хочет отвести разговор от  неудобной, по его мнению, темы. Но все равно, не смутиться не получилось. Сердце взволнованно увеличило число ударов, хотя хотелось закричать: не выдавай меня.
- Мы о другом говорили.
- Особенно глаза. Какого они цвета?
- Карие.
Он что, слепой?
- Медовые, - он улыбнулся,  продолжая смотреть на меня  внимательно, а в самой глубине глаз притаилось легкая издевка.
- Как насчет бумаг?
Я опустил глаза в салат, стоящий передо мной, и стал с преувеличенным  аппетитом поглощать его, не забывая про изящность движений кисти руки, держащей вилку.
- А как насчет флирта со мной?
Рука, держащая вилку, замерла на полпути ко рту, я поискал глазами бокал с водой и, взяв его, немного отпил. Было противно. Неужели ради того, чтобы не показывать мне бумаги, он готов флиртовать со мной?  Хотя, до этого, в упор не замечал во мне  потенциального сексуального партнера. Что там, в бумагах, такое страшное?
Донеся все-таки листик салата до рта,  я ответил:
- Подумаю над этим, -  тщательно прожевывая, и не показывая,  что смущен, обескуражен и обижен.
- Может, прогуляемся?
- Может.
Я не поднимал глаз на него,  не хотел, чтобы видел, как это противно, когда человек, который нравится, пытается манипулировать чувствами.
Ужин продолжился в молчании, я не поднимал на него глаз, обдумывая сложившуюся ситуацию и его поведение.  Все это все больше походило на страшную историю из современных дамских детективов, которыми был заполнены ящики столов моих коллег по работе. Однажды я прочел несколько, в основном все они заканчивались огромной любовью, мне бы хотелось тоже такой счастливый конец. Но реалист, живущий где-то очень глубоко во мне и напоминающий о себе очень редко и в основном ни к месту, сейчас твердил  мне, что я ошибся в Томе и следует пересмотреть мою влюбленность в него. Конечно, легко так говорить, он ведь не видит того, что вижу я.  Не чувствует легкий и сводящий с ума аромат парфюма, ощущение бешенной сексуальной энергии, исходящий от моего мужа, которая заставляет вставать дыбом волоски на руках. А какие у него руки,  я бы хотел, чтобы он обнял меня крепко и сказал, что не отпустит.
Замечтался.
Периферийным зрением я увидел, что Том на меня смотрит и улыбается, я поднял на него взгляд и вдруг понял, что все мысли, что сейчас настойчиво кружились в голове, скорее всего, были написаны на моем лице крупным шрифтом.
- Ты никогда не думал…  как делают молоко?
- Что???
Он поперхнулся. Я уже и сам понял, что полную ерунду спросил, но как-то надо было отвлечь Тома от догадки, что он мне нравится, и я о нем только что думал.
- Ты сейчас об этом думал?
Я кивнул, делая  выражение лица наиболее невинным и заинтересованным.
Он задумчиво посмотрел в сторону, вероятно, пытаясь найти более мягкие слова, характеризующие меня, а за тем снова повернулся ко мне.
- Есть такие животные – коровы. У них существует  орган – вымя, вот из него выдаивают молоко.
Мне потребовалось огромная сила воли, чтобы не расхохотаться.
- А у коня тоже есть вымя?
Том задумался.
- Наверное.
- Покажешь?
Я приказывал самому себе остановится и не издеваться над ним, но  у меня не получалось, уж очень интересное выражение лица было у него: смесь задумчивости и  ошарашенности происходящим.
- Я знаю одного заводчика лошадей, можно съездить посмотреть.
- Хорошо, Том, - согласился я, позволив себе улыбнуться, хотя хотелось  хохотать громко и долго. Наконец-то я смог разрушить   самоуверенный и скучающий  образ Каулитца.