АВТОР: *Karma*
НАЗВАНИЕ: "Издалека"
СТАТУС: закончено
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash, Romance, Vignette, Bill’s POV
РЕЙТИНГ: по-моему всем можно))
ПЕРСОНАЖИ: Билл Каулитц, Дэвид Йост
ПЭЙРИНГ: Дэвид/Билл
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: да тут читать пять минут…
ОТ АВТОРА: Мой первый PWP, но надеюсь, что не комом)
Bill’s POV
Я смотрю в окно. Сиреневатые сумерки медленно сглаживают четкие линии домов. А вдоль дороги зажигаются фонари. Водопады электрического света становятся все ярче, и я знаю, что увижу длинную вереницу рыжих огней, если подойду к окну. Мне почему-то очень хочется это сделать. Но я продолжаю сидеть на кровати, кутаясь в одеяло и довольствуясь лишь жалким кусочком огненного ожерелья дороги. Я боюсь разрушить волшебство. Боюсь, что увидев все, перестану восхищаться тем, что так манит издали.
Чуть слышно открывается и закрывается дверь. Ты.
Я не спешу обернуться. Мне больше нравится угадывать твое настроение и возможные действия по звукам.
Звон ключей, которые ты кладешь на тумбочку. Почти неслышно, потому что не спешишь. О чем-то думаешь. Интересно… Шорох ткани. Снимаешь куртку. Тоже неторопливо. Неужели ты так медлишь, потому что не хочешь меня видеть? Или это просто я так соскучился, что мгновения, требующиеся для привычных действий, кажутся слишком долгими? Громкий звонок твоего мобильного перебивает этот безмолвный вопрос. Но вместо твоего голоса я слышу писк кнопок. Отключил. Улыбаюсь. Этот вечер и ночь будут только моими.
Краткое “ш-ш-ш” от соприкосновения картинной рамы и твоей рубашки сообщает мне о том, что ты только что вошел в спальню. Ты вздыхаешь и поправляешь самую первую мою картину. Пустая, залитая светом сцена и микрофонная стойка. Без микрофона. Теперь он мне ни к чему. Теперь ты организовываешь не концерты моей группы, а выставки моих картин. Тихо. Ты, наверное, стоишь и смотришь на это полотно. Жалеешь меня или о том, что я не позволяю продать эту картину? Ее хотели купить многие, и суммы предлагали просто невероятные. Люди так любят смотреть на чужую боль…
Ковер заглушает твои шаги, но я чувствую, как ты подходишь ко мне. Не знаю, как. Просто становится спокойнее и… светлее что ли… Все ближе. Сейчас ты проведешь рукой по моим волосам. По всей длине, от макушки до поясницы. И, наверное, спросишь, не холодно ли мне. Из-за одеяла.
- Замерз?
Отрицательно качаю головой. Твоя ладонь скользит по еще влажным после душа волосам. Но мне не холодно. Только одиноко. Было. Без тебя. Глупо искать спасения от одиночества в теплом одеяле, но мне немного помогает…
Ты опускаешься на колени рядом с краем кровати, на котором я сижу, и обнимаешь одной рукой. Теперь мое спасение в белоснежном пододеяльнике становится преградой. Не хочу так. Выпускаю одеяло из рук и разворачиваюсь к тебе. Но глаз не поднимаю.
Ведешь пальцами по моей щеке, чуть задерживаешься на подбородке и, легко коснувшись его губами, медленно повторяешь контуры моей шеи. Останавливаешься у впадинки между ключицами. Нежно гладишь тонкий шрам.
В памяти мелькают воспоминания трехлетней выдержки: несложная операция, просто удаление новообразования с голосовых связок, ошибка хирурга, почти не совместимое с жизнью кровотечение, борьба за мою жизнь, которую так красочно описывала пресса, и которая оставила мне этот шрам и отняла возможность даже говорить, шок, долгая реабилитация в закрытой клинике, когда все, кроме мамы и тебя опустили руки, посчитав меня сумасшедшим, а потом – кисти, холсты, краски и ты.
Обожаю, когда ты прикасаешься к этому шраму. Да, мне больно вспоминать, но это позволяет ценить то, что есть у меня сейчас. Мои картины и тебя. Нет, тебя в первую очередь.
Теплые ладони уже скользят по моей спине. Подаюсь тебе навстречу. Так хорошо. Руки спускаются все ниже, убеждаясь, что одежды на мне нет совсем. Целую твои улыбающиеся губы и, чуть отстраняясь, смотрю в лицо. Полумрак не позволяет рассмотреть выражение твоих глаз. Я вижу только отблеск вечерних огней. Замечательно. Мне это так нужно. Мне больше, чем воздух нужно принять этот блеск за отражение того, что в твоем сердце. Просто еще раз солгать себе и поверить, что ты меня любишь.
Отталкиваюсь от кровати, и ты со смехом ловишь меня. Без особых усилий поднимаешься со мной на руках. Вопросительно машешь головой, и я показываю на музыкальный центр. Снова бережно опускаешь меня на кровать и нажимаешь “Play”. Нежный голос рояля заполняет комнату. Бетховен, Лунная соната, Adagio sostenuto. Я больше не люблю слушать как поют другие…
Прикрыв глаза, я растворяюсь в этой музыке. Поднимаю руки, словно хочу коснуться бесплотных нот. Чтобы встретить твои прикосновения. Да, нас по-прежнему не двое. Наш вечный, но от этого не менее вожделенный любовный треугольник – Ты, я и музыка. Так было и так будет. Вот только как долго?
Комнату заливает яркий свет. Даже сквозь веки режет глаза. И это не физическая боль. Это страх, разрушающий мою сказку. Я сажусь, подтягивая колени к груди, и смотрю на тебя: “Зачем? Неужели пора? Неужели именно сейчас ты заставишь меня выпустить из рук ложь, уронить этот хрупкий хрустальный шар и пройти по его осколкам? Не надо… Играй свою роль дальше! Ведь я немного прошу. Почти ничего. Только эти редкие свидания. Просто сверхурочная работа раз в неделю…”
- Вильгельм…
Ты отходишь от выключателя и приближаешься ко мне. Слишком быстро. Подари же мне хотя бы еще несколько минут неизвестности!
Нет.
Садишься рядом и просишь:
- Посмотри мне в глаза.
Не хочу. Не могу!
Но ты не отступаешь. Убираешь с моего лица волосы, плавно перекладываешь тяжелые пряди на мое плечо. Так медленно, словно ласкаешь их.
В последний раз? Хочешь, чтобы я запомнил? Чтобы боль от расставания была невыносимой? Чтобы она убила меня? Можешь не стараться. Мой смертный приговор будет приведен в исполнение сразу, как только ты перешагнешь порог моей квартиры. Но не с тем, чтобы вернуться. А уходя навсегда.
- Я люблю тебя.
От неожиданности поднимаю на тебя глаза, буквально впиваясь в тебя взглядом. Серо-голубой лед… Но он не холоден. Он обжигает! В твоих глазах… Я вижу… Я вижу любовь. Ты действительно меня любишь… Это правда…
- Это правда, - говоришь ты, словно услышав мои мысли. – Я люблю тебя, Вильгельм… И я… Я не могу так больше. Видеть тебя раз в неделю, а то и реже. Меня просто убивает время, которое ты проводишь вдали от меня, в этой своей квартире на самой окраине Гамбурга. Ви, давай ты переедешь ко мне?
Так несмело… И смотришь так, как будто я могу не то что отказать, но еще и посмеяться над тобой. Дэвид…
Как же мне хочется сейчас кричать “Да!”. Так громко, чтобы слышно было даже на улице… так, чтобы соседи вызвали полицию… чтобы слышал весь мир… Не могу…
Поэтому только киваю, не сдерживая слез. Слез радости. Слез разделенной любви. Бросаюсь к тебе. Целую. Целую, не желая отпускать. Не позволяя дышать.
Капли дождя громко ударяют в стекло, заглушая даже музыку. Мы вздрагиваем.
Мне вспоминаются фонари. И то, как я не позволял себе увидеть всю красоту вечера. Как глупо… Иногда ведь просто необходимо перебороть страх и пожертвовать иллюзией, чтобы обрести реальность.
Я тяну тебя за руку к окну. Ты послушно идешь за мной. Указав на себя, потом на тебя, подношу руку к губам и, поцеловав, дотрагиваюсь до левой стороны груди, где сердце. А после охватываю жестом все то, что можно увидеть за заплаканным стеклом. Да, я люблю тебя. Моя любовь больше, чем этот мир, хотя я и запирал ее в тесных стенах этой квартиры и своего сердца. И сегодня ты освободил ее…
