Я с продолжением, да.
Не прошло и года

***

Все так же не осознавая, что происходит, Том лишь моргнул, давая понять, что он согласен на все, лишь бы…
- Я сейчас тебя отпущу, и ты не издашь и звука. Понял? – парень моргнул в очередной раз, и рука, накрывшая его рот, начала медленно разжиматься. Сидя всё так же с запрокинутой головой, Трюмпера хватило лишь на то, чтобы сделать судорожный вдох. Мужчина, что держал его до этого, медленно обошел его и встал спереди.
- Я сейчас развяжу тебе ноги, и ты не будешь дергаться. Понял? – с той же интонацией произнес он. Томас поднял голову и снова моргнул. Он внимательно смотрел на оказавшуюся перед его носом макушку. Мужчина, что сейчас освобождал его от веревок, был явно не молод, о чем говорила его седина и плешь на затылке. Как только правая нога Тома была отвязана, он рефлекторно дернул ей, заставляя незнакомца схватиться за его щиколотку и сильно сжать, не поднимая головы, повторив: - Ты не будешь дергаться, - немного помедлив, он отвязал и вторую ногу, выпрямляясь. Томас внимательно смотрел на лицо напротив, но как он ни старался узнать его или хотя бы смутно припомнить, не смог. Тем временем аноним снова заговорил: - Я сейчас уйду, а ты будешь сидеть смирно. Понял?
- Да… - тихо отозвался парень, и мужчина попятился к двери задом, не спуская с пленника глаз. Как только за ним захлопнулась дверь, Томас огляделся. Он сидел на стуле посреди темного помещения с привязанными руками, комната вокруг была абсолютно пуста, за исключением того, что в левом углу стоял массивный, обшарпанный стол с какой-то бутылкой. Внезапно что-то глухо ударило в дверь, и Трюмпер сжался. Он рассчитывал, что сейчас она откроется и незнакомец вернется, но нет. Через минуту удар повторился, но уже с большей силой. Томас вздрогнул. Стекла окна, что было за его спиной, задребезжали, и лунный свет, проникающий внутрь и расходящийся лучом под ногами парня, задрожал. Трюмпер попытался обернуться, но как ни старался, окно не попадало в его поле зрения. Раздался третий удар, и всё стихло. Абсолютно всё. Не было слышно не завываний ветра, ни скрипа деревьев за окном. Ворона, что каркала до этого, замолчала. Томас перепугался не на шутку и стал судорожно пытаться освободить свои руки. Тщетно. Веревки натерли запястья, и парень тихо заскулил от боли. В это время за дверью послышались металлический лязг и громкий вопль. Истеричный, режущий слух, не похожий на человеческий. Парень зажмурился, ощущая, как сердце колотится где-то под горлом. Визг сменился на хохот, и Трюмпер вскинул голову, с ужасом уставившись на дверь. Голос приближался, он был все громче и громче, наконец, парень понял, что хохотали прямо за дверью. Трюмпер в ужасе попытался встать, но сиденье настолько мешалось, что он не смог даже выпрямить ног. Вдруг послышался очередной удар в дверь, чуть позже еще один, а за ним еще и еще, и еще, и еще… Кто-то или что-то хохотало по ту сторону и, не переставая, колотило по двери. Трюмпер забыл как дышать, он с силой зажмурился, шепча молитвы. Внезапно он почувствовал, как что-то острое, словно коготь, прошлось по его спине, Том попытался дернуться или хотя бы обернуться, но его словно парализовало. Ощущения повторились, за тем стали все чаще и чаще, Трюмпер попытался закричать. Бесполезно. Он чувствовал, как когти разорвали его футболку и начали врезаться под кожу, сдирая её, раз за разом всё глубже врезаясь в плоть. Внезапно хлопнула дверь и кто-то вошел. Когти перестали раздирать его спину, и хохот со стуком прекратились. Того, кто вошел, видно не было, лишь очертания, силуэт. Высокий, не ребенок и не старик. “Нечто” начало плавно двигаться вдоль стены, не поворачиваясь спиной и избегая лунного света, что озарял пол. Не было слышно ни шагов, ни дыхания. Томас в ужасе следил за фигурой, не отрывая взгляда. Она остановилась где-то за его спиной, но чуть дальше, и послышался судорожный выдох. Трюмпер не мог увидеть её, как ни крутил головой. “Нечто” ничего не делало, ничего не говорило, но Томас отчетливо ощущал взгляд в спину. Лопатки начало жечь, и он передернул плечами. Выдох повторился, но уже слишком близко, настолько, что Том почувствовал его своей кожей. Он ощущал дыхание фигуры на своей спине, а затем она осторожно подула туда, где, по его мнению, была содрана кожа. Неожиданно его развернуло на стуле, и он оказался лицом к окну, но силуэта видно не было, он все так же стоял за спиной парня. Снова настала тишина, настолько глубокая, что было слышно звон в собственных ушах. Внезапно её разрезало порывистое “Ха”, и силуэт рванул мимо Тома, задержавшись у окна, спиной к парню. “Нечто” повело плечами и медленно развернулось к Тому лицом. То, что он увидел, не было похоже на человеческое лицо: ссохшееся, с огромными черными глазами и двумя дырками вместо ноздрей. Рот растянулся в беззубой улыбке, и фигура выпрыгнула в окно. Том зажмурился, но ни треска стекла, ни звона осколков слышно не было. Он распахнул глаза – стекло было абсолютно целым. Через минуту по ушам ударил ультразвук, и Томас заорал. Он вопил настолько громко, что голос сел и, делая вдохи, Трюмпер лишь безмолвно открывал рот в пустом крике. Его оглушило, и из ушей потекла кровь, по скулам, по шее, по плечам… От перенапряжения кровь хлынула и из носа, затекая в рот, заставляя парня захлебываться. Руки жгло от боли из-за того, что он не переставал дергаться. Том лихорадочно метался на стуле, не переставая “кричать”. Метнувшись в очередной раз, парень упал вместе со стулом, ударяясь головой о бетонный пол, и отключился…

***

…Вильгельм сидел в глубоком кресле, опустив голову и стуча пальцами по колену. Справа чуть слышно колотил по клавиатуре Рик, а напротив с нечитаемым выражением лица сидел Томпсон и смотрел на Билла в упор. У начальника BKA никак не укладывалось в голове то, о чём просит его подчиненный. Да, пусть не просто подчиненный, практически сын; пусть не просто сын, а киллер; пусть не просто киллер, а лучший в своем деле; пусть не просто лучший, а любимчик, но…

- Билл? – позвал парня герр Томпсон, - ты понимаешь, что то, о чем ты меня сейчас попросил, противоречит уставу?
- Угу… - глухо отозвался Вильгельм.
- … закону?
- Угу…
- … в конце концов, моим собственным принципам и моральным устоям?
- Да… - вздохнул Каулитц, - но мне больше не к кому обратиться. Томпсон не ответил, все также сидя перед ним и смотря в упор. Хайдер тоже перестал стучать по клавишам, скосив взгляд на Вильгельма. Он отчетливо осознавал, что случилось; каково сейчас его Биллу и сколько Том значит для друга, но то, с чем пришел Каулитц к начальству, было поистине… ненормальным? Возмутительным? Безрассудным? Рик не мог подобрать слов. Ясно было одно – Каулитцем движила жажда мести. Как он там всегда говорил: «Кровь за кровь! Смерть за смерть! Вендетта - дело святое.» Но ни Рик, ни Билл не могли сейчас точно знать, что с Томом. Не факт, что он мертв; не факт, что жив; главное, чтобы не сошел с ума окончательно.

Пару часов назад, в здание BKA зашел Вильгельм Каулитц. Охрана без вопросов и, не выясняя причин столь позднего визита, впустила его. Та отрешенность, с которой шел Билл, поразила всех, кто был в здании. Кто-то проходя мимо, останавливался. Кто-то, идя ему на встречу, хотел было поприветствовать своего босса, но обескураженно застывал на месте с чашкой кофе в руке, так и не выдавив из себя пустых, ничего не значащих сейчас звуков. Кто-то обрывал свой разговор, провожая взглядом ссутулившуюся спину всегда железного Каулитца. Кто-то хотел поинтересоваться у него о причинах такого поведения, но Вильгельм останавливал их рукой, заставляя застревать в горле слова, и застывать с открытым ртом на полуслове. В конце концов, весь его вид просто кричал о том, что парень был не в себе: футболка, хотя на улице было ниже нуля; явно домашние, спортивные штаны; к тому же Вильгельм был босиком. Каулитц без стука зашел в кабинет своего непосредственного начальника, застыл посреди помещения, медленно поднял голову и, глядя прямо в глаза ничего не понимающему Томпсону, безразлично, спокойно, со сталью в голосе не сказал, скорее попросил то, от чего у того отвисла челюсть, выпучились глаза, волосы на затылке зашевелились, а в горле внезапно запершило.

- Я не прошу о чем-то невыполнимом. Мне всего лишь нужны свобода действий, оружие, координаты… точные данные обо всех, абсолютно всех близких и родных Фелипа Нетто и помощники - ровно столько, сколько наберется родственных душ, - тихо, не поднимая головы и не переставая барабанить пальцами по колену, повторил свою просьбу Каулитц, - Рик? – позвал он Хайдера.
- Да? – с опаской отозвался тот.
- Ты поможешь мне? – со сталью, но в тоже время с непередаваемой надежной спросил Билл, - как друг, не как помощник.
Рик обескураженно переводил взгляд то на смотрящего в глаза Каулитца, то на Томпсона, у которого от напряжения ходили желваки.
- Это… это слишком… столько человек.
- Рик, - ухмыльнулся Томпсон, - решайся. Сейчас Билл просит тебя о том, чтобы ты с ним за компанию лишил жизни порядка двадцати ни в чем не повинных людей.
В комнате повисло напряжение. Воздух, казалось, был пронизан электричеством. Вильгельм все также всматривался в Хайдера. Томпсон откинулся в кресле, ухмыляясь и подпирая подбородок рукой.
- Ну же, не будь трусом, Хайдер, - “уговаривал” его руководитель. Билл молчал, - он ведь тебя как друга просит, неужто откажешь в дружеской помощи, поддержке в конце концов? – продолжал тот. Билл молчал, - всего-то… двадцать две персоны, из них трое детей, в возрасте до восьми лет; двое студентов; шестеро престарелых; шестилетние близнецы с синдромом Дауна, ну и остальные. Так что, Хайдер? Язык проглотил? – иронизировал Томпсон. Билл молчал.
-Хорошо, Билл, - выдавил из себя Рик. Вильгельм отвернулся, снова опустив голову, а Томпсон пораженно открыл рот.
- Ну уж нет, Каулитц! – завопил он, вскочив, - большей тварью, чем сейчас, я тебе стать не дам! Ты не палач! У тебя есть долг! И просто так губить чужие души и гробить свою… не позволю! И ты, Хайдер! Совсем уже! Охренели! – на этом его слова закончились, но он продолжал метать взглядом молнии во внешне спокойного Вильгельма и в закрывшего лицо руками Хайдера. Уж Рик-то понимал, что гнить им с Биллом в тюрьме после такого, и тогда Томас точно не выживет… в одиночестве, но Билла он оставить не мог, никак не мог.
- Значит так… - чуть сбавил обороты Томпсон, - я помогу тебе. Сам всё сделаю. Уж BKA сможет найти какого-то вшивого Нетто, а ты, - начальник показал пальцем на Рика, - чтоб не шагу от Каулитца! И, Каулитц, - Билл поднял на него взгляд, - без глупостей… сидите с Хайдером здесь, ждёте новостей, утром брат будет дома, - и он удалился, громко хлопнув дверью. Как только послышался звук закрывающего замка, Билла прорвало. Хайдер тут же вскочил с кресла, пытаясь успокоить… истерично хохочущего Билла, он запрокидывал голову и откровенно ржал; казалось, у того случилось помутнение рассудка. Да и внешне в данный момент Каулитц мало походил на вменяемого человека, он обезумел…

Конечно, на "Ты")
Не надеялась? Во любом случае я не смогу оставить историю не законченной.
Хах, так это получается не половиная, а как минимум 90% не понятно.

Отредактировано Zuluza (2012-06-04 17:02:22)

Боже мой... Я не уверена, что кто-то продолжит читать эту историю здесь, но мне так стыдно. Я просто напросто забыла об этом сайте, поэтому так долго не было обновлений. Простите меня.

Глава 12

Боль — это лишь слабость,
покидающая твое тело.
(с)

POV Author.|

Трюмпер очнулся от того, что кто-то методично тыкал его в плечо чем-то острым. Раз за разом иголка или что-то в этом роде врезалась под кожу, принося неприятные ощущения. Парень дернулся, сморгнув пелену забытья. Тычки прекратились, лишь его сорванный хрип на вдохах разрывал давящую на уши тишину. Сидя на том же самом стуле, в той же самой комнате, с тем же самым столом и в том же самом положении, Том пытался прийти в себя… Ну или в ком он там обычно находился? Трюмпер мало что помнил, лишь до сих пор ощущал неизвестный, дикий, сжирающий изнутри страх. За спиной кто-то шмыгнул, у Тома тут же расширись зрачки.
- Ты прямо ангел… - протянули над ухом, - ангел возмездия, справедливости, да? Ангел-защитник? – продолжали шептать в затылок.
- Нет. Я Том. Я не ангел, - хрипел Трюмпер, давясь собственной слюной. Его привязанные к стулу руки тряслись, он поджимал губы, чтобы не расплакаться.
- А хочешь, я сделаю тебя ангелом?
- Нет. Не хочу. Я Том, я не ангел, - повторял Трюмпер, гаврясь и сплевывая сгустки крови и чего-то еще похожего на мочевой пузырь воблы. Отчим всегда подпаливал такой зажигалкой и отдавал Тому, когда ел сушеную рыбу. Было вкусно. В горле першило, желудок скручивало и сильно тянуло в районе почек. Том ни черта не понимал, он хотел лишь одного -  проснуться, очнуться от страшного сна и увидеть рядом мирно сопящего брата. Том все-таки расплакался.
- Какая там у ангелов атрибутика? Нимб? Сейчас я сделаю тебе нимб, все ангелы обзавидуются, - послышался щелчок. «Я не ангел.» - повторял Том. Еще один. «Не ангел…» Третий. Комнату озарил свет и Трюмпер в момент задохнулся от боли. Его волосы подожгли. Он видел свою тень на стене напротив. Над черной головой играло пламя, его кожа плавилась, из глаз текли слезы, а кисти, что вцепились в подлокотники, сводило судорогой от перенапряжения.
- Достаточно! – чей-то голос резко разрушил тишину этой немой сцены. На Тома тут же вылилась вода, принося еще больше боли. Капли невыносимо медленно текли по свежим ожогам. Хуже соли. Том молчал. Он плакал, мечтая утонуть в этих слезах. Он больше не в силах вынести и капли боли. Трюмпер схватился за голову сразу же, как только ему отвязали руки. На всю комнату воняло горелым, это был такой противный запах, от которого непроизвольно морщишь нос, от его волос осталась пара сантиметров. Парень думал о том, что Билл будет рад, он ведь хотел поменять томУ прическу. Том ощупывал затылок, уши, спускался руками на плечи - к пальцам липла собственная кожа. Он поднес их к глазам и потер между подушечками горелую плоть. Так сильно к Биллу парень не хотел еще никогда; так сильно проснуться не желал даже в клинике.
- Ах да… - произнесли за спиной, будто что-то припоминая, - крылья! – в тот же момент  Том почувствовал, как чужие пальцы поддели только что горевшую кожу и легким движением рук оторвали ее. От центра. От лопаток. Чужие руки отодрали его кожу от спины. Просто потянули в разные стороны. Трюмпер успел лишь открыть рот прежде, чем его глаза закатились. Мгновение, и он оказался в черной пустоте. Боли не было. Говорят, от болевого шока может остановиться сердце…

***

Быть живым человеком в большинстве случаев очень больно. Больно морально, больно физически. Боль тела можно пережить. Том пытался это сделать. В то время как его имели в зад на холодном бетонном полу, он пытался пережить боль. Парень честно боролся за себя, сам с собой. За окном была зима. В комнате не больше плюс пяти, а Трюмпер был абсолютно голый. От холода сводило пальцы, их он уже не чувствовал, лишь ритмичные толчки, искрящие болью, давали понять, что он все еще жив. Ощущения были такие, как будто в задницу пихали петарду; такие, как будто в анал вставляли кол. Раз за разом глубже. Раз за разом этот кол становился все больше и больше. Над ухом пыхтели, капая слюной на щеку, а в спину упирались чьи-то ладони. То, что чужие пальцы в предоргазменных судорогах сжимали голое мясо без кожи, Трюмпера уже не заботило. Он ощущал лишь кол, разрывающий задницу, и холод, пробирающий до костей.
- С новым… - выдохнули за спиной, - годом, - кончили, продолжая вколачиваться, - сууука! – простонали над головой и сплюнули. Харкнули точно между лопаток. Вы никогда не думали, что чувствует масло, когда его разрезают ножом? Вероятно, Том испытывал нечто подобное. Ему казалось, что харча шипела, словно капля воды на разогретой сковородке. Он не плакал. Он терпел. Он хотел к Биллу. Еще он улыбался. Том был уверен, что свой грех он искупил. Теперь Трюмпер знал, что испытывал тогда его брат, что испытала тогда его мать.
- Передай привет Каулитцу, - сказали, вынув из Тома член, - от Нетто, - послышался звук застегивающейся молнии, а подошва чужого ботинка тысячами игл впилась в спину.
- Передай привет Дьяволу, Нетто, - только что дверь комнаты распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Только что в помещение влетели люди в масках. Только что Нетто упал, получив пулю точно в лоб. Только что Тома поднял крепкий седой мужчина. Только что он прижал парня к себе и попросил прощения. Только что на щеку упала его слеза. Только что Трюмпер узнал лицо отчима. Только что Том поежился от боли, что причиняли руки на его спине. Только что часы пробили двенадцать. Только что наступил Новый год. А ведь Билл обещал ему праздник…

Глава 13

Каждый носит в сердце свою боль,
Каждый просит хоть немного счастья…
(с)

POV Author.|

Госпиталь Св. Елизаветы, секретное отделение медицинской помощи при BKA…

- У донора сердцебиение в норме, пульс учащенный, реципиент*  в сознание не приходил, продолжаем наблюдать легкую степень гипотермии, температура тела 34°С, - в сто пятидесятый раз отчиталась медсестра перед вошедшим в палату доктором. - Вильгельм? – обратилась она, парень не отозвался, - Вильгельм!
- Да? – Билл лежал на кушетке параллельно брату.
- Вы нервничаете?
- Немного, - конечно, он нервничает, ведь сейчас от него ничего не зависит. Точнее зависит, но очень мало. Тому делают прямое переливание – потеря крови больше 40 процентов.
- Колоть успокоительное? – обратилась девушка к врачу.
- Нет, - ответил за него Вильгельм, - я сам справлюсь, Тому оно уж точно не нужно, - Билл отвернулся от брата, чтобы не видеть кровоподтеков, бледной кожи, синяков и ссадин; чтобы унять бешено колотящиеся в груди сердце при мысли о нем.
- Сердечный ритм в норме, первая норма готова – 300 миллилитров, - продолжала рапортовать медсестра, кажется, ее звали Хелен, - тошнота, головокружение? – обратилась она уже к Каулитцу.
- Порядок, - уверил он. Вильгельм смотрел на Рика, сидящего на подлокотнике кресла в углу и грызущего ногти; смотрел на напряженного Томпсона, кусающего губы и неотрывно следящего за происходящим за ним, за Биллом. Босс щурил глаза, пытаясь разглядеть показания мониторов, и барабанил пальцами по колену; смотрел на этого парня в маске, что стоял у окна со скрещенными руками. Кажется, это он высадил мозг Нетто. Каулитц смотрел на их лица, на их глаза – они были немного напряжены, но спокойны, а значит, пока он не следит за Томом, тот в порядке.
О чем думал сейчас Билл? О том, что что-то не так, что кого-то не хватает. О том, что этот парень в маске убил очередного  сотого-тысячного? О том, что Тома хотели закрыть ширмой, а Билл протестовал, ему отказывали, но Томпсон отстоял эту прихоть – он хороший мужик, этот босс. Каулитц улыбнулся своим мыслям. Было бы здорово иметь такого крестного отца.
- Кровообращение восстанавливается, вторая норма готова, общий объем 450 миллилитров, температура тела 35°С, - монотонно проговорила Хелен. Кровообращение – вот то, о чем еще думал Вильгельм. Когда брата привезли в госпиталь, он был практически мертв: его слабое сердечко еле трепыхалось в груди – огромная потеря крови – моторчику не хватало бензина. Каулитц еще не знает, что делали где-то там с его Томом. Пока каталка с братом неслась по больничным коридорам, Билла тащили за шкирку к реанимационному отделению. Он еле переставлял ноги от усталости из-за нервов и не успевал за Томпсоном, который в две руки тащил парней – у Рика идти получалось лучше. А когда Вильгельм не вписался в очередной поворот и врезался в стену, босс сказал: «Шевели ногами, девочка, иначе в гробу увидишь своего Тома! И да… будь готов к новостям.» Тогда Билл, кажется, сломал нос о ту самую стену.
- Где Нетто? – прошептал Рик, обращаясь к начальнику. Тот лишь указал пальцем вниз, не отрывая взгляда от медиков.
- В Аду, - одними губами сказал Хайдер, уловив вопросительный взгляд Каулитца, тот кивнул и попросил Всевышнего об одном, чтобы Нетто варился в адовых котлах вечно. Кто же знал, что у капризного манекенщика склонности головореза, маньяка и насильника. Билл точно не знал, даже догадываться не мог. «Кровь за кровь! Смерть за смерть! Вендетта - дело святое.» - проговорил про себя специальный агент. Уж он-то точно знает, что такое смерть; уж он-то точно знает, что нет в ней ничего красивого или романтичного; уж он-то точно понимает Нетто в его желании мстить – обида.
- Пульс 60 ударов в минуту, - голос медсестры вывел Билла из потока мыслей, - 55 ударов, 48 ударов, 32 удара, пульс продолжает снижаться, - в голосе Хелен слышались истеричные нотки, - доктор Шмидт, аппарат уловил сердечный спазм, - девушка еле сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. Билл слышал все это как из параллельной вселенной. Словно ему на голову одели пакет, как будто вокруг вакуум – голос медсестры доносился до него приглушенным. Он судорожно бегал глазами по лицам Рика, Томпсона и этого парня в маске. Даже у последнего расширились зрачки. Каулитц заметил, как тот дернулся вперед – инстинктивно – но киллер вряд ли может помочь спасти жизнь, у него другая специализация.
- Остановка сердца! – взвыла Хелен.
- Пять кубов адреналина, - раздался грубый голос врача. Билл затаил дыхание, он все-таки обернулся – медики суетились над братом. Адреналин – укол в самое сердце.
Томпсон вскочил с кресла, хватая рванувшего к Каулитцу Рика, но тот успел схватиться за друга – он закрыл ему глаза – босс не сумел отодрать Хайдера от Билла.
- Дефибриллятор, эндотрахеальную трубку! Живо! – орал доктор. Лучше бы Рик закрыл Биллу уши, - разряд!
- Милый мой, хороший, родной прошу тебя… - шептал Каулитц.
- Еще разряд!
- Братик мой, любимый, давай старайся… - продолжал он, ладонь Хайдера вспрела и постоянно соскальзывала с глаз Билла, но тот и не хотел всего этого видеть – он прикрыл веки.
- Что это? – взревел Томпсон. Нервы сдавали у всех.
- Инфаркт! – истерично выкрикнула медсестра, продолжая следить за монитором, - пульса нет, температура тела 29 °С.
- Разряд!
- Больше нельзя…**  - прокомментировал Хайдер.
- Ему же больно… Больно, Рик. Инфаркт – это же больно… - хрипел Каулитц.
- Еще пять адреналина!
- Ну же, сердечко мое любимое, ты же сильное - столько вытерпело, столько боли перенесло. Не сдавайся, ты мне здесь нужен, Том… - шептал Билл, сжимая пальцами бортик кушетки, - борись, Том, прошу тебя. Борись, родной…
- Время, - тихо проговорил парень в маске, подойдя к боссу, - минута. Через минуту не откачают***, - объяснил он.
- И что тогда? – наивно спросил Рик, прижимая ладонь к глазам Билла и испуганно смотря на выгибающееся от тока тело Тома.
- Смерть, - просто ответил тот.
- Полная асистолия****, аноксия*****, клиническая смерть******, - ровным голосом отрапортовала медсестра.
- Продолжаем реанимацию*******, атропин, девяносто лидокаина,   - протараторил доктор.
- Кома, – дрожащим голосом констатировал Хайдер. Сердце Билла, кажется, остановилось в тот же момент.

* Объект, получающий (принимающий) что-либо от другого объекта, называемого донором.
** Электрическую дефибриляцию проводят не больше трех раз.
*** После остановки сердца мозг живет еще 6 минут, потом в нем начинаются необратимые изменения (гибнут клетки мозга и он отмирает).
**** Прекращение деятельности сердца.
***** Недостаток кислорода в организме.
****** Обратимый этап умирания, переходный период между жизнью и смертью.
******* При безуспешности мер в течение 45 мин следует принять решение о прекращении реанимационных мероприятий.

Глава 14

POV Author.|

Несколько часов спустя, Госпиталь Св. Елизаветы, секретное отделение медицинской помощи при BKA, где-то в коридорах…

- Как ребра, па? – голос Билла эхом разнесся по пустым коридорам больницы.
- Жить буду, - тихо ответил Гордон, поморщившись от неприятных воспоминаний – не каждый день получаешь пулю от собственного сына,  - живой? – спустя некоторое время молчания спросил он, но ответа не последовало. Каулитц-старший поднял глаза, чтобы посмотреть на Вильгельма. На его лицо, эмоции. Находиться в неведении, пусть и по собственной воле, было больше невмоготу. Не для того он почти сутки шестерил у Нетто, чтобы так и не узнать судьбу своего пасынка.
- Тебе действительно это интересно? -  скривился парень. Он ждал этого вопроса – как иначе? – но отвечать почему-то не хотелось. Может быть потому, что задал его человек, который когда-то отправил Тома в психушку; который когда-то разрушил жизнь родному и приемному сыну; который когда-то улетел к черту на рога и не появлялся до сих пор; тело которого должно сейчас гнить под толщей земли, но вместо этого, почему-то, сидит рядом и задает вопрос, будучи неуверенным в том, желает ли он знать на него ответ.
- Па, ты скажи мне только – почему? – проигнорировал отца Билл.
- Он изнасиловал собственную мать, Вильгельм.
- Расскажи мне, я ведь ни черта не знаю, столько лет прошло, а я все еще прошлое не отпустил… Мне это жить мешает, па. Пожалуйста…
- Том не рассказывал? – аккуратно поинтересовался Гордон.
- Стал бы он…
- Ладно… Я тогда из Франции прилетел, кого убирал и не помню уже. В общем, меня дня два не было. Подарков вам накупил… Хотел сюрприз сделать. Сделал… Где ты был не знаю, спал наверное. Сам ведь знаешь, что как убитый дрыхнешь, а я дверь открыл и… Собственно говоря, даже понять ничего не успел, только в зал захожу, а этот ублюдок Симону… Ну ты понял… Я только и помню, как она кричала… Билл, ему ведь всего 15 было, а он… Я тогда сам не свой был, его за шкварник оттащил и в машину, потом Томпсону передал, чтоб не убить, мать бы не пережила… Домой когда приехал, она успокоилась уже и, ты только представь, эта шлюха хахалю своему лед к голове прикладывала. Билл, если бы ты только знал, что я чувствовал… В общем, закопал я его возле дома – на детской площадке. Хотел и Симону рядом положить, но не положил… Она мне еще спокойно так вещала, что мол трахались они себе трахались, а тут Томас водички попить спустился… Короче, увидел он это все и крыша у парня поехала: его вазой огрел, а ее выебал, - усмехнулся Гордон, скосив глаза на смирно сидящего рядом сына, - тогда я и ушел от нее, тебя только через неделю забрал…
- А я думал, что ты так долго в командировке был…
- Я… В себя приходил, наверное… Знаешь, не каждый день такое происходит. Мне Симона звонила, дня через три может, говорила, что у тебя истерики и, что она ничего не объясняла, ну, а мне что оставалось? Конечно, я подыграл, как бы я тебе все это…
- В психушку Тома кто отправил? – стальным голосом перебил отца Билл.
- Не знаю, я им не интересовался вообще, Томпсону передал, а что потом было - не в курсе. Билл, ты прости меня за все, ладно? Глупо как-то получилось у нас…
- Да уж, глупее не придумаешь. Сына главврача тоже ты?
- Откуда знаешь?
- Птичка Рик на хвосте принесла… - ухмыльнулся парень.
- Трепло… - сжал кулаки Гордон.
- Он моя правая рука.
- Левая нога он, а не рука… Никогда Хайдера не любил, он  еще маленьким ябедничал на всех.
- Пап!
- Все, все… Да, я. Как узнал, что Луц на Томе свои опыты ставит, решил его проучить. Так сказать, «привет» передал. Он мне хоть и не сын, точнее сын, но не родной, а сердце за него болело все равно.
- А не вытащил почему?
- Не я его туда посадил, не мне и вытаскивать.
- И почему я не пристрелил тебя тогда, а? – покачал головой Билл.
- Рука дрожала, я тебе сколько раз говорил – пистолет в одной, упор на другую, но нет, ты же у нас понтовщик - с вытянутой руки стреляешь. Вот поэтому в ребро и попал, а если бы с двух рук – не скосил бы, понял?
- Да понял, понял, не дурак…
- Ага, не дурак он, а пульс кто за тебя проверять должен, Гитлер?
- Блин! Пап! Я и так нервничал, какой в жопу пульс? – раздражался Билл.
- Да ладно тебе, - чуть улыбнулся Гордон, пихнув сына в плечо, - не каждый же день в отца стреляешь, да? – иронизировал он.
- Да ну тебя, - увернулся от затрещины парень, - лучше скажи, какого хрена ты у Нетто шестерил, а?
- А вот это, уже не твоего ума дело, ученик.
- Тоже мне… учитель, - фыркнул Билл.
- Лучше «спасибо» скажи, - вздохнул Гордон.
- В следующей жизни – обязательно, - съязвил Каулитц-младший.
- Том меня узнал кстати… - осторожно сказал мужчина.
- Как? Когда? – удивился Билл.
- Я когда его на руках выносил, он еще некоторое время в сознании был, по имени меня назвал и вырубился.
- Он не знает, что я тебя… Ну, убил как бы, - усмехнулся парень.
- Как бы, - передразнил его отец, - и не говори.
- Да вряд ли скажу уже, - грустно улыбнулся Билл.
- В руки себя возьми, девочка, - твердо произнес Гордон, - я тебе не таким воспитывал, слышишь?
- Надоело, па, я уже Томпсону сказал, что отчаливаю. Хайдер тоже уходит, кстати.
- Тоже мне - мушкетеры – один за всех и все за одного, а Томпсон что?
- Ничего, - пожал плечами Билл, - я правда думал, что он мне в харю плюнет, не плюнул, - усмехнулся он.
- А я бы плюнул…
- Не сомневаюсь, - в ответ на колкость отец лишь обнял своего сына за плечо. Воцарилось молчание. Билл уже успел пересмотреть все свои взгляды и принципы. Слишком много событий этому поспособствовало. Он был невероятно рад появлению Гордона в своей жизни. А тот в свою очередь, мысленно поклялся, что больше никогда не бросит своего «колючего ежика» – так он называл Вильгельма в детстве. Это сейчас чета Каулитцев «дала трещину», но пройдет немного времени и каждый из них будет таким же – стальным и непробиваемым. Воспитанный в жесткости и несгибаемом авторитете отца, Билл, вновь выпустит свои иголки, а Гордон… Не в его правилах распускать нюни на глазах у сына. Пусть и сейчас, вроде бы можно и как бы ситуация позволяет, но нет и это «нет» в данный момент каждый повторял про себя. «Нет» – не жалеть. «Нет» - не киснуть. «Нет» - не так воспитывал. «Нет» - нельзя. Каждое «нет» стучало набатом по мозгам и, казалось, что вроде бы уже и «да», но… нет, все еще «нет».
- И почему ты с Томом как сахарная вата, а, сын? – усмехнулся Гордон.
- Может быть потому, что он никогда не давил на меня своим авторитетом? – повернулся к нему Билл, скинув руку с плеча.
- Конечно, когда его нет и давить нечем, - серьезно ответил он.
- Шел бы ты… В свою Англию, папа, - ровно произнес Билл и встал, чтобы через пару шагов открыть дверь и войти в палату к тому, чью жизнь он ценил превыше всего; к тому, чья жизнь висела на волоске; к тому, от кого (теперь уж точно, он решил) зависела его собственная жизнь.
- Ты мне только знать дай, - прошептал Билл, садясь рядом с кушеткой и беря Тома за руку, - куда ты, туда и я, договорились? Больше никогда порознь, - твердо произнес он, поцеловав закрытые веки.

***

Сутки спустя, госпиталь Св. Елизаветы, секретное отделение медицинской помощи при BKA, палата Тома…

- Держи, - Рик, зашедший в палату, протянул Биллу кофе, - как он? – задал он вопрос, от которого Каулитца уже тошнило.
- Спасибо, никак, - забрав стаканчик, ответил Билл. Это утро для него выдалось особенно тяжелым: он подорвался ровно в шесть, когда на всю палату противно пищал аппарат, доктора влетели тут же – пульс пациента зашкаливал, дыхание участилось, отчего кислородная маска запотела; Каулитц вскочил с места и только тогда шокированно замер, ощутив, как крепко сжимал его ладонь Том. До белых костяшек, судорожно, будто боялся отпустить. Минута, и Трюмпер успокоился, разжав руку, а вот Билл до сих пор не мог прийти в себя.
- Слышал про утро, - осторожно начал Рик, садясь на подлокотник рядом с другом, - врач сказал, что это судороги.
- Наверное, не знаю, - вяло ответил Билл. Сил на большее не хватало, - как думаешь, Рик, что будет? – откинувшись в кресле и закрыв глаза, спросил он.
- Всё будет, Билл, но не скоро, - в поддержку Хайдер сжал плечо босса, - не хорони его раньше времени, Би.
- Да я и не… - но Каулитц не договорил, приборы снова отчаянно заорали, - блять! – от неожиданности он пролил на себя кофе.
- Что это за херня мать твою, Том?! Второй раз за утро! – орал подлетевший к брату Билл, - я тебя спрашиваю, сука, отвечай! – он схватил его за грудки, приподнимая безвольное тело.
- Билл! Билл! Успокойся! Билл! – Хайдер безуспешно пытался оттащить друга, чтобы тот не мешал докторам, - Уймись! Озверел что ли? Прекрати, идиот! Хватит!
- Вон из палаты! – рявкнул кто-то из медперсонала.
- Вышли все! – ворвавшийся в палату Шмидт ловко отодрал Каулитца от Тома и буквально выпихнул ребят за дверь.

Глава 15

(вкл.: Уматурман – Проститься (instrumental jazz version))

POV Author.|

5 мая, Кёльн, ранним утром в тишине спальни…

Два месяца. Два чертовых месяца ожидания, преодоления, восстановления, лечения. Билл лежал на спине, сложив руки за головой и периодически тихо хихикал, когда Том, уткнувшийся ему в подмышку, выдыхал, согревая кожу своим дыханием. Было щекотно, но Каулитц терпел. Радовался, умилялся, сопротивлялся жгучему желанию опустить руку, но терпел, - было приятно. Еще совсем рано, даже солнце не взошло, но, проснувшись черт знает зачем и отчего, Билл так и не смог уснуть вновь.
Каулитц обвел взглядом потемки спальни и вздохнул, - он так и не привык к их новому дому. По ночам ветви деревьев за окном четвертого этажа отражались жуткими тенями в свете луны, заставляя ежиться и задергивать плотные шторы. Расположение комнат казалось крайне неудобным и выводило каждый раз, когда парень куда-то собирался. Холодные серые тона гостиной заставляли впадать в уныние каждый пасмурный день. Кухня могла быть то слишком большой, то слишком маленькой для них двоих. К слову, парни переехали в свои новые апартаменты чуть больше месяца назад, сразу после того, как старшего выписали, а младший уладил вопрос с продажей двух квартир – своей и Симоны. Так они решили избавиться от груза прошлого и попробовать жить заново – без боли, без страха, друг с другом.
Впрочем, Том считал иначе – ему жилище пришлось по вкусу, собственно, именно поэтому Билл сейчас и лежит на этом жутко жестком матрасе, что выбрал брат; смотрит на эти зловещие деревья, что выводят его из себя и думает о том, что заживляющая мазь, кажется, кончилась, а раны на спине Трюмпера прошли еще не до конца.
Каулитц в очередной раз вздохнул и со скрипом в костях перевернулся на бок – лицом к Тому. Сейчас старший казался ему чем-то эфемерным, зыбким и непостоянным. Так или иначе, но смуглый, периодически чихающий из-за недавней простуды силуэт, утопающий в белых простынях (которые, опять же, угождали только лишь его желаниям) одновременно являлся наивысшим подарком и наказанием для Билла.
Младший аккуратно отвел угол одеяла, открывая широкие плечи и, чуть касаясь, провел поперек одним лишь пальцем, - здесь шрамов почти не было или же они были чуть заметны. В ответ на касание спящий Трюмпер повел носом и улыбнулся, удобнее устраиваясь в обнимку с подушкой. Билл нахмурился и хитро улыбнулся, - сейчас он хотел Тома как никогда. Желание накрыло его с головой в один миг, едва он уловил движение мышц под кожей брата и ощутил легкое касание холодной ступни о лодыжку. Решительно откинув мешающее одеяло, Каулитц, не заботясь о сне старшего, мигом оседлал его бедра. Тот лишь что-то промычал и завозился, так и не проснувшись. Билл медленно повёл холодными ладонями по плечам, спине и бокам Тома, с удовольствием наблюдая как его кожа покрывается мурашками и светлые, чуть заметные волоски встают дыбом. Дойдя до талии, Каулитц сжал бока Трюмпера и чуть потерся своим возбуждением между упругих половинок. Казалось, еще немного и он возьмет его спящим. Билл выдохнул и аккуратно провел ладонями по тазобедренным косточкам, наклоняясь к лицу спящего, и целуя того в колючую щеку, когда руки бесцеремонно сжали голые ягодицы.
- Билл? – проснувшись от такого напора, Трюмпер ошалело завертел головой, приподнимаясь.
- Ммм? – томно протянул Каулитц, продолжая поглаживать обнаженный зад и ведя носом между лопаток. Том судорожно выдохнул и уткнулся лицом в подушку, когда пересохшие губы младшего начали целовать его шею, - я знаю, - прошептал Билл, - тебе нравится, когда я так делаю, - улыбнулся он, ведя двумя пальцами снизу вверх. Трюмпер и вправду с ума сходил от прикосновений к своей шее, чем Каулитц упрямо начал пользовался, едва обнаружил эту эрогенную зону старшего.
- Что ты делаешь? – пробубнил Том, наслаждаясь прикосновениями рук, гладящими его спину.
- Поздравляю себя с днем рождения, - ответил Билл, завороженно наблюдая за тем, как собственные пальцы обводят шрамы. От лопаток начиналось самое страшное – жуткие рубцы, что оставил Нетто, уродливым узором покрывали старые вертикальные полосы, которые брат приобрел благодаря Луцу. Собственно из-за них Том и комплексовал. Он лишь недавно позволил Биллу открыто изучать его тело; лишь недавно начал спать без верха и не стесняться своей наготы, но все равно каждый раз напрягался, едва тонкие пальцы младшего начинали снимать с него футболку, - никогда к ним не привыкну, - тихо сказал Каулитц, полностью ложась на Тома и обнимая того за плечи.
- Не смотри, - прошептал Трюмпер, повернув голову на бок так, что она коснулась щеки Билла, - не смотри на них, они ужасны, - нахмурился он.
- Можно я трахну тебя, Том? – растянув гласную имени, спросил Билл. Трюмпер лишь фыркнул.
- Погоди, - старший завозился, пытаясь встать и скинуть с себя младшего, - подожди, слезь с меня, - пыхтел он, встав на четвереньки вместе с висящим на его спине Биллом, - я не упакован, - процедил Том, сдувая со лба чуть отросшую челку, - а подарок… должен… быть… упакованным! – еле проговорил Трюмпер, отцепляя наконец от себя хохочущего брата, - жди здесь! – кинул он, неуклюже скатившись с кровати и рванув из спальни.
- То-о-ом! – проорал Билл, - у меня уже яйца звенят, - чуть тише, но все равно громко сказал Каулитц, дотянувшись до тумбочки и схватив небольшой колокольчик, которым пользовался брат первые пару дней после выписки, - слышишь?! Я не шучу! – парень показательно потряс им, чтобы тот зазвенел, - Звенят, Том! Звенят! – смеялся он.
- Господи Боже… - простонал откуда-то из глубины квартиры Том, - иду, иду, сейчас, - послышались шаги босых ступней по паркету и из-за угла показалась голова Трюмпера, - глаза закрой, - попросил он.
- Зачем? – недоумевал Билл.
- Просто закрой и все, - повторил старший, - трудно что ли?
- Нет, - ответил Каулитц и послушно сомкнул веки, садясь по-турецки на кровати, прикрыв одеялом пах.
Том бесшумно подошел вплотную к брату, пару секунд любуясь чертами любимого лица, и нежно провел подушечками пальцев по щеке. Билл улыбнулся, продолжая сидеть с закрытыми глазами.
- Открой рот, - прошептал в самые губы Том, - открывай, - он лизнул потянувшегося за поцелуем Каулитца и придержал его за плечи, когда тот, не найдя любимые губы, послушно открыл рот.
Том закусил губу, улыбнувшись такой покладистости брата. Билл уже хотел начать возмущаться, как почувствовал на своих губах прикосновение чего-то мягкого и нежного. Он хохотнул и погладил языком уретру, вызвав судорожный вздох брата.
- Можно открыть глаза? – поинтересовался Билл, шкодливо улыбаясь от того, что с каждым словом его губы едва касались возбужденной плоти брата.
- Открывай, - усмехнулся последний. Каулитц заулыбался еще шире, как только его взору предстал перевязанный красной ленточкой стояк Тома. Трюмпер нехило возбудился, пока перевязывал член по всей длине чертовой лентой, впрочем, мысли о Билле способствовали этому в большей степени.
- Это мне? – Билл легко провел пальцами по своему «подарку» и поднял взгляд на лицо Тома. На шее старшего красовался еще один такой же ярко красный бант, но из более широкой ленты, - а там нет?! – с неподдельным интересом воскликнул Каулитц, хватая Тома за бока и поворачивая того к себе задом.
- Э-э-э, - запротестовал Трюмпер, когда любопытство младшего заставило его развести ягодицы в сторону в поисках бантов или лент, - что ты там ищешь? Праздничную свечку? – хохотал Том, на что Билл разочарованно хлопнул того по заднице и вновь развернул к себе передом.
- О черт, - выдохнул Трюмпер, когда младший остервенело заглотил член на всю длину, - Билл! – выкрикнул он, хватая того за волосы. От такого напора ноги слегка подкосились. Каулитц лишь ускорил темп, начав к тому же мять и оттягивать рукой яички брата. От таких действий у самого кровь прилила к низу, от чего одеяло гордо возвышалось на причинном месте. Лента сбилась у основания, и Билл принялся развязывать мешающийся бант. Том буквально взвыл, почувствовав, как вкупе с минетом по стволу заскользила мягкая ткань, и еще сильнее вцепился в волосы Каулитца. Билл никогда не возражал, если Том начинал надавливать ему на затылок, вот и сейчас Каулитц не сопротивлялся, заглатывая глубже, - так как хотел брат, придерживая его за бедра.
- Не сейчас, - еле выговорил младший, выпустив член изо рта, почувствовав, как напрягся Том, - я не дам тебе кончить, - серьезно сказал он, перевязывая ствол той самой лентой у основания, с улыбкой наблюдая как морщится старший. Билл чуть приподнялся и потянул Тома к себе за ленту на шее, попутно развязывая ненужный бант. Трюмпер рухнул на Каулитца, простонав, когда прошелся стояком по его бедру. Их губы столкнулись. Поцелуй выходил жестким, быстрым, застилающим разум плотной пеленой страсти. Каулитц аккуратно заводил руки не обращающего сейчас ни на что внимания Тома за спину. И крепко перевязал их тканью. Трюмпер оторвался от сладких губ, как только его запястья стукнулись друг об друга, когда Билл завязал узел. Последний лишь ухмыльнулся под недобрым взглядом старшего и выскользнул из-под него, заставляя Тома упасть лицом в одеяло.
- Билл, - позвал его Том, пытаясь не утонуть в кровати, - что за черт? Билл! – бубнил он, удобнее устраивая голову, чтобы можно было дышать.
- Ты не поздравил меня с днем рождения, - пропел Каулитц, уже пристроившись сзади и подтянув попу Тома ближе к своему паху за талию, от чего тот проехался носом по постели.
- С днем рождения! – выкрикнул Трюмпер от неожиданности, когда холодный длинный палец вошел в него на всю длину. Казалось, у Билла, видящего перед собой столь пикантную картину, поехала крыша. Возбуждение уже доставляло дискомфорт, но он упорно растягивал брата, одновременно дроча ему, от чего тот заливался громкими стонами. Чертова лента была перевязана так туго, что не давала кончить, и Том был готов отключится от переизбытка ощущений: пальцы, что ласкали его внутри, доставляли немало удовольствия; рука, что остервенело дрочила ему, возносила Трюмпера на вершину блаженства с каждым движением; губы, что покрывали поцелуями напряженную спину, заставляли расслабляться. Трюмпер довольно улыбался, ощущая контраст рваных движений внутри него и снаружи, на члене, и теплых, ласковых поцелуев на спине. Он терялся, забывался.
- Дезориентирован, - подвел итог Билл, видя, что брат стонал уже болезненно, выгибался и почти не контролировал себя. Трюмпер охнул, когда младший вошел в него и полностью упал на кровать, от чего член выскользнул. Каулитц развязал брату руки, подтянулся и обнял того одной за шею, пока другой приставлял головку к пульсирующему анусу. Том зажмурился, скомкав пальцами покрывало, когда брат одним рывком вогнал член по основание. Не дав ни секунды на передышку, Билл начал быстро двигаться. Яйца стучали по ягодицам, разнося на всю квартиру звук громких шлепков. Он крепко держал Тома за плечи и целовал того в шею, пока вколачивался в любимое тело. Трюмперу не хватало воздуха на стоны. Он рвано дышал, не видя, но представляя картину того, как налитый кровью член полностью погружается в него. Ей Богу, он готов был кончить лишь одной этой мысли, но чертова лента…
- Би-и-ил, - простонал он на очередном толчке, - сними ее, развяжи, - успел выговорить он, пока брат остановился, чтобы уловить его слова.
Каулитц кивнул и просунул руку между кроватью и Томом, нащупывая пальцами узел и развязывая его. Спустя несколько быстрых толчков Трюмпер кончил с громким стоном, ругая его, Билла, на чем свет стоит. Каулитц лишь ухмыльнулся такой пылкости и продолжил долбиться в расслабленное тело. Оставалось совсем чуть-чуть, Том продолжал периодически сжимать его, как после оргазма, и Билл, глухо рыкнув и прикусив плечо брата, бурно излился глубоко внутри него. То, что почувствовал Том, ему понравилось. То, как разливалось тепло внутри. То, как пульсировал в нем член брата, доставляло какое-то извращенное чувство счастья.
- Я счастлив, - озвучил его мысли Билл, - спасибо за подарок, - выдохнул он, еще раз толкнувшись внутрь.
- Не выходи, - попросил Том, когда они перевернулись на бок. Трюмпер завел руку за спину и прижал к себе брата за ягодицу.
- Не сжимайся, - Билл шутливо укусил его за ухо, - я возбуждаюсь, - томно прошептал он, когда Трюмпер застонал от очередного толчка младшего.

Они продолжили лежать, безмолвно наслаждаясь друг другом. За окном уже светило солнце, распугав своими лучами страшные тени. Комната светилась мягким желтым цветом, радуя глаз. Билл вышел из Тома, устроив подбородок на его плече, и взял за ладонь, начав задумчиво водить подушечками пальцев по линиям. Трюмпер довольно щурился, обнимая брата за талию, чуть касаясь, лаская того по пояснице. Оба вздрогнули, когда звенящую тишину спальни разрезала мелодия мобильного телефона. Каулитц вздохнул и лениво перегнулся через Тома, принимая вызов. Трюмпер не выпускал его, продолжая нежить в своих объятьях.

- Ал… - не успел начать Билл, как его перебили.
- Каулитц! – кричал Рон, - Каулитц, это пиздец! – продолжал он. Том нахмурился, слыша крики на том конце провода. Билл лишь в очередной раз вздохнул.
- Что опять? – устало спросил он, удобнее устраиваясь на Томе.
- Он сумасшедший! Нет, я, конечно, знал, что он придурок, но не настолько же! Идиот! Он бегает по комнате и орет: «Сайберия, Сайберия!» Ругается на эту «Сайберию» матом и вспоминает тебя недобрым словом, - Билл повернулся к Тому и улыбнулся, чмокнув того в губы, - я прилетел два часа назад и не знаю как его успокоить! Каулитц, объясни, наконец, при чем здесь ты? Иначе у меня голова сейчас от его криков лопнет! – взмолился Рон.
- Да ну вас, - отмахнулся Билл, - сами разбирайтесь, - и бросил трубку, вновь возвращаясь к любимым губам.

Каулитц улыбался сквозь поцелуй такой реакции Рика. Еще неделю назад Томпсон дозвонился до Билла и слезно просил вернуться, ну или хотя бы выполнить одно «ну очень важное» дело. Каулитц же по доброте душевной и по глупости влюбленной головы дал добро, но при одном условии. Томпсон пошел на всё, лишь бы тот согласился. В глубине души босс надеялся, что это задание вернет Каулитцу потерянную искру и он вновь будет носить звание специального агента BKA. И вот, когда, похоже, Хайдер узнал о том, куда он летит с легкой руки Билла, началась катастрофа в масштабах квартиры Рона и Рика. И если последний страшен в своих истериках, то первый за полтора месяца их отношений так и не научился успокаивать это вопящее недоразумение.

- Что смешного? – недоуменно спросил Том, оторвавшись от уже практически смеющегося Каулитца.
- Ничего. Мы летим в Сибирь. Рик в бешенстве, - чмокнул Билл Трюмпера, - он недавно узнал об этом, - поцелуй в щеку, - у Рона едет крыша, - улыбнулся Билл, лизнув Тома в нос.
- А ты, я смотрю, доволен? – прищурился Том, - мистер Вре-е-едность, - с издевкой протянул он, получив щелбан от младшего.
- А то! Ладно! Вставай малы-ы-ыш, нас ждут великие дела! – крикнул Билл на манер небезызвестного мультяшного героя, и, поцеловав Тома в пупок, сел на постели, натягивая домашние штаны.
- Не хочу отпускать тебя, - шепнул Том, обняв любимого со спины.
- И не надо, мы летим вместе, - показав все свои тридцать два, Билл повалил ошарашенного Тома на спину, - ты мой суперагент, - поддразнил он и заткнул его рот поцелуем прежде, чем Том успел сказать хоть что-то.

Хотя, что он мог сказать? Конечно, только «да». Когда Трюмпер узнал, чем занимается его брат и любовник, то, почему-то и не удивился. После всего того, что он пережил, Том готов был принять и не только то, что Билл убивает людей. Поэтому парни обсудили эту тему как-то легко, без истерик, криков. Один спокойно принял новость о том, что младший уходит. Другой выдохнул, когда рассказал старшему о своей, как он думал на тот момент, уже прошлой работе.
Но прошлое никогда не отпускает, всегда находя отголоски в настоящем или же будущем. Вот и сейчас условием Билла было то, что не только Рик летит вместе с ним и Роном на задание, но и Том будет играть не последнюю роль. Томпсон же, в угоду агенту, не стал противиться. Он видел, как изменился Трюмпер, что тот стал жить нормальной жизнью, без своих актеров разума, лишь с некоторыми болями в сердце. Но это лечится, подумал босс, и согласился выделить Тому тренера для подготовки. В результате парни летят в холодную Сибирь. Рон, как единственный пилот в BKA, изначально должен был лететь с Биллом. Рик – неплохой технарь, поэтому был бы как нельзя кстати в таежных условиях, если техника выйдет из строя. Билла же Томпсон предполагал использовать по назначению – убийца он и в Африке убийца. Тома будут готовить к горам. Билл жутко переживал за него и уже готов был отказаться от такой идеи, как взять с собой Тома, а в дальнейшем и привлечь его к своей работе, но Томпсон ясно дал понять – «Либо так, либо никак.» В общем, Биллу все равно: удастся Тому взорвать проход или нет…

***

29 мая, 19:03, где-то над заснеженными горами Сибири…

- Давай! – крикнул «11-ый», схватив «12-ого» за руку. Их многоцелевой вертолет NHI NH90 показался ровно тогда, когда «11-ый» прыгнул в пропасть, спасаясь от языков пламени за спиной.
- Есть! – заорал «12-ый», как только «11-ый» втащил его в кабину, - мы сделали это! – «12-ый» вытер пот со лба, - рацию! Живо! Забираем последнего! – потребовал «12-ый», тут же хватая протянутый ему аппарат.
- Держу курс на склон, нужны координаты тринадцатого, - отрапортовал «14-ый».
- Сейчас, - ответил ему «12-ый», - Тринадцатый? Это Двенадцатый, как слышно? – обратился «12-ый» по рации.
- …
- Тринадцатый! Это Двенадцатый! Как слышно?! - намного громче повторил он.
- …
- Тринадцатый! Ответь!
- …
- Тринадцатый, мать твою, ответь! Назови свои координаты! Тринадцатый! Координаты! – «12-ый» уже кричал в рацию.
- …
- Тринадцатый!
- …
- Том!
- …