Глава 7

POV Bill

- Том!
Мой крик разрывает хрустальную тишину твоей огромной квартиры. Я не слышу ответа. Я уже знаю, что ты не ответишь, но все еще надеюсь услышать твой голос. Значит, ты еще не вернулся. Мне интересно только одно – как долго ты заставишь меня ждать?
Закрываю глаза и в своих воспоминаниях возвращаюсь в прошлое.
Твой взгляд, полный нежности и любви, твой голос, насквозь пропитанный заботой, твои руки, нежные-нежные, поцелуи, легкие-легкие, невесомые, любимые…Осторожные прикосновения к чувствительной коже на внутренней стороне бедра, твои пальцы во мне и твое обжигающее дыхание. Тихий, едва уловимый шепот, твои губы, произносящие мое имя. Мое сердце, которое бьется в унисон с твоим, жар…
Твои губы на моих губах, металлическое кольцо пирсинга, тихий стон прямо в рот, руки, нежно, будто боясь разрушить мечту. Громкий хлопок дверью. Ледяной вдох реальности. Отрезвляет. Никогда больше не будет нас. Ты больше никогда не подаришь мне счастье, пусть даже на несколько минут…
- Билл, ты проснулся?
- Да, Том, помоги мне одеться. Пожалуйста.
Опускаю глаза. Я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что теперь мне нужно просить твоей помощи.
Киваешь, помогаешь мне натянуть джинсы, футболку я надеваю сам. Садишь меня в кресло.
- Что тебе приготовить поесть?
- Я не хочу
Странно, но последнее время меня часто подводит голос. Сейчас я почему-то говорю шепотом и вижу, как ты напрягаешь слух, чтобы понять, что именно я говорю.
- Точно?
Киваю. Аппетита нет совсем. Нет никаких желаний. Полная  апатия. Это слово прочно врезалось в мою память, врач говорил, что это частое состояние таких, как я.
- Билл…мне нужно с тобой поговорить.
- Да, конечно, Том
Ты подходишь ближе. Пару секунд стоишь, будто думая, что делать дальше, потом садишься на пол, кладешь руки мне на колени, долго смотришь в окно и, наконец, спрашиваешь:
- Тебе нравится фрау Мюллер?
Усмехаюсь, хорошо, что ты все еще смотришь в окно и не видишь мое лицо.
Она добрая женщина, Том. Вот только она не нужна мне. Мне нужен ты, Том. Ты…
- А почему ты спрашиваешь?
Робко задаю тебе вопрос. Мне так страшно, Том. Так страшно.
- Я подумал, что тебе будет лучше, если за тобой будет ухаживать близкий тебе человек…- Сердце забилось в два раза быстрее. Неужели ты сейчас скажешь это? То, о чем я мечтал с той самой минуты, когда понял свой ужасный приговор? – Билл, я думаю, тебе лучше уехать к родителям. Ощущение такое, будто кто-то очень сильно ударил меня по голове. Кто-то родной. Тот, кому я доверял. Тот, в ком не боялся ошибиться. Ты бросаешь меня, Том? Ты бросаешь меня?
– Так будет лучше, Билл. Там мама, бабушка, отчим…
Мне нечего сказать тебе. Я просто закрываю глаза. Я чувствую, как по щеке одиноко ползет слеза. За ней вторая. Третья. Я чувствую, как твои теплые пальцы осторожно касаются моей кожи, осушая мокрые дорожки на щеках.
- Не плачь, Билл, пожалуйста…
А я не могу. Почему, Том? Неужели работа значит для тебя так много? Я не верю в это. Я знаю, что причина в другом. Причина во мне.
- Не плачь, Билл, не надо…
Я чувствую, как обжигающие слезы падают на запястья. Так больно. Почему так больно?
- Билл, не плачь…мне ведь тоже тяжело…
Я знаю, Том. Сейчас всем тяжело. Но все могло бы быть проще. Могло, если бы ты хоть немного меня любил…
- Билл, посмотри на меня
Тихая просьба. Я не слушаю ее, продолжая рассматривать прозрачные капельки на руках. Осторожно касаешься моего подбородка, заставляешь поднять голову вверх. Впервые после этой аварии я смотрю в твои глаза. В них нет слез, есть боль. Сильная, прожигающая тебя насквозь. Я ведь вижу…Вижу, Том.
Я смотрю в твое лицо, вспоминая все то, что навсегда останется в моей памяти. И сейчас я хочу только одного. Я хочу почувствовать тепло твоих губ, я безумно хочу убедиться в том, что ты – не мираж, не плод моего воображения. Я хочу убедиться в том, что ты сейчас здесь. Рядом. И я могу тебя коснуться. Сейчас. Именно сейчас. И пусть будет только больнее. Ты ведь видишь мою боль? Ты чувствуешь, что я боюсь? Ты знаешь, чего я хочу? Наверное, да, потому что ты медленно приближаешь мое лицо к своему, не отрывая взгляда, полного решимости, но какой-то непонятной мне обреченности, от моих глаз, в уголках которых снова предательски блестят прозрачные слезинки. Твои губы касаются моих, и мне уже плевать на все. Плевать на эту непонятно откуда взявшуюся стену между нами, плевать на твою холодность, плевать на мой страх перед тобой. Я целую тебя так, как целовал три месяца назад, когда мы оба задыхались от той страсти, что постоянно накрывала нас с головой. Ты грубо впиваешься в мои губы, больно прикусываешь язык, резко тянешь за металлическую штангу, жадно втягиваешь в себя воздух и снова даришь мне желанную боль. Я чувствую твою силу, твою власть надо мной. И все лучше понимаю, что без тебя я не смогу. Мои руки обвивают твою шею, твоя левая рука опирается на пол, а правая сжимает в кулаке мои волосы. Снова кусаешь мои губы, грубо, быстро, потом резко отстраняешься, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Ты тоже не чувствуешь сейчас ничего, кроме отчаяния и боли. Я знаю это, Том. Я вижу это в твоих глазах.
- Билл, нам пора ехать
- Сейчас?
- Да, Билл. Сейчас.
Ты стоишь у окна. Тебе тяжело. Мне тоже тяжело, Том. Скажи, зачем это все?
- Ты будешь приезжать?
Почему-то сейчас мне плевать, что ты ответишь. Чувств больше не осталось. Ни чувств, ни желаний, ничего. 
- Буду
Не стало легче. Но я  говорю то, что должен сказать
- Я буду ждать
- Поехали, Билл, соберем твои вещи
Мне кажется или по твоей щеке стекла слеза?
Наверное, мне просто показалось.

Ты уходишь. Один. Я отказался идти с тобой. Странно, но сейчас мне уже не больно. Просто внутри непривычно пусто. Будто выжжено. И нет страха, нет сомнений и упреков. Я никогда не ощущал себя настолько ненужным. Что я могу, господи, что я могу?
Плакать от отчаяния, размазывая слезы по лицу? Стонать от боли, потому что нет сил молчать? До боли сжимать кулаки, пытаясь в физической боли выразить хоть каплю душевной? Часами слушать голос мамы и верить, что все будет хорошо? Это все.
А я не хочу быть слабым. Я не хочу быть обузой. Обузой, от которой все норовят избавиться. Которая не может даже самостоятельно одеться. Обжигающе. Что-то падает на руки. Я слишком часто плачу. Я слишком долго пытался казаться сильным. Я просто хотел научиться жить без твоего тепла. Я просто старался согреться. Было слишком много лжи. Теперь слишком много боли.
Наверное, все, что мне осталось -  это надежда. Вот только глупо это. Я год жил надеждой, закрывая глаза на реальный мир. В зеркальном отражении я всегда видел улыбку, самого себя убеждая в том, что она искренна.
Я шел по пустынным улицам с работы в надежде, что ты дома. Я знал, что ты не ждешь. Я просто хотел верить, что смогу согреться, в очередной раз сорвавшись, падать с тобой. Падать вместе. Я никогда не думал о том, что подниматься придется одному. Я смирился с немой ролью. Привык к этому вечному спектаклю, где всего два актера. Но чертовски хороших актера.
Теперь я не могу даже так. Занавес опустился, накрыв мою жизнь толстой пыльной тканью, сотканной из боли и слез. Казавшаяся бесконечной игра, нашла свой логический конец. И сейчас, создавая в памяти засечки и шрамы, выжигая болью и слезами чувства, я живу надеждой, что однажды смогу еще раз сыграть тот ненавистный, и одновременно любимый мной спектакль. И вся моя игра всегда была лишь для одного «кого-то». И этим «кем-то» был не ты.
Я бы мог, вот только жаль, что шрамы в памяти имеют свойство заживать, а раны на сердце никогда не исчезнут, как шрамы в памяти и даже вряд ли когда затянутся.
Господи, зачем ты оставил меня жить?
- Билл, - ты появляешься в двери. Сил вытереть мокрые дорожки на щеках нет, - я собрал твои вещи…, - замечаешь мои слезы, - Билл, не надо…прошу…
- Том…помоги мне…
Так тихо, чтобы услышало только сердце.
Ты ставишь сумку с моими вещами на пол. Садишься передо мной на корточки и как-то робко кладешь голову мне на колени.
Руки неосознанно начинают гладить твои жесткие дреды. От них так вкусно пахнет чем-то сладким, стараюсь запомнить этот запах, сохранить его в памяти, чтобы никогда не забыть. Никогда-никогда.
- Том…ведь у нас больше не будет…так, как раньше?
Ты молчишь, лишь вздыхаешь, давая понять, что не будет. Никогда не будет.
- Поцелуй меня, Том…еще раз…, - голос дрогнул, - пожалуйста…
Ты смотришь мне в глаза. Медленно приближаешься к моему лицу и мягко касаешься моих губ. Я впускаю твой язык в свой рот, чувствую, как ты проводишь им по деснам, по зубам. Легко, чуть касаясь. Так умеешь только ты. Сил больше нет. Громко стону тебе в рот и, ничего не соображая, обвиваю твою шею руками. Ты целуешь нежно, осторожно. Будто тоже хочешь остановить неумолимо бегущее время. Наше время.
Я тихо постанываю, уже специально, понимая, что в моей следующей просьбе отказать тебе будет сложно. Нехотя отстранюсь и прошу тебя встать.
Ловлю на себе непонимающий взгляд родных карих глаз. Подчиняешься. Встаешь.
Мои руки быстро расстегивают твой ремень. Твоя теплая ладонь накрывает мою – холодную и почему-то дрожащую.
- Не надо, Билл
Но я слишком хорошо знаю тебя. И твои желания я успел изучить достаточно хорошо. Убираю твою руку и спускаю штаны.
- Билл…
Игнорирую твою попытку отодвинуться от меня и, приспустив трусы, беру твой член в руку. Провожу рукой по всей длине, вызывая твой громкий вздох. Обхватываю губами головку и осторожно посасываю. Чувствую твои руки на своих волосах. Полностью погружаю твой член в рот и начинаю медленные движения головой. Тяжело дышишь, сжимая в кулаках мои волосы. Держишься. Но не можешь. Никогда бы не смог.
Срываешься. И схватив меня за голову, резко тянешь на себя, заставляя брать глубже. Послушно заглатываю твой член и упираюсь руками в бедра, давая понять, что глубже уже нельзя. Расслабляюсь и даю тебе полный контроль над моим ртом. Ускоряешь темп, уже почти задыхаюсь, но чувствую, что ты скоро кончишь. Наконец мой рот заполняет твоя вязкая сперма. Сглатываю и тщательно вылизываю член. Отстраняюсь, провожу тыльной стороной ладони по губам и молча наблюдаю, как ты трясущимися руками застегиваешь ремень.
- Поехали, Билл, - говоришь шепотом. Но даже так я слышу, как дрожит твой голос.
Киваю. Боюсь сорваться. Молчу.
Везешь меня к машине и, усадив в салон, заставляешь пристегнуться.
- Билл, коляску привезут позже. Потерпишь?
Снова киваю. У меня нет права на другой ответ.
Заводишь мотор, и машина трогается с места. Словно загипнотизированный смотрю на твои руки, вспоминая многочисленные ночи, проведенные вместе. Я бы хотел стереть их из памяти, как те фотографии на рабочем ноутбуке. Вот только на этот раз без права на восстановление. Погода быстро меняется, первые дождевые капли ударяются о поверхность машины. Через минуту дождь нещадно бьет по стеклам, почему-то вызывая прозрачные слезы в уголках глаз. Сквозь полупрозрачную стену дождя пытаюсь разглядеть проплывающие мимо дома и многочисленные магазины. Не удается. Может из-за собственных слез все кажется каким-то смазанным, размытым, безжизненным. Пусто. Так же пусто, как в моей душе. Наблюдаю за сбегающими с той стороны стекла дождевыми каплями. Провожу рукой по холодному стелу. Чувствую, как по щеке стекает слеза. Почему я выжил?
Тонкая грань между жизнью и смертью. Как было между нами. Тонкое стекло между тобой и мной. И дождь. До боли холодный, отрезвляющий, разбивающий боль на сотни мелких осколков. Перемены. Острым ножом по самому сердцу. И между нами уже не тонкое стекло. И по щекам уже не дождь. Между нами стена, а по лицу бегут слезы.
Кто мы? Не больше, чем зеркальные отражения друг друга.
Без чувств, без эмоций. Повторяем улыбку другого, лжем. И любим.
Ты любишь меня, Том. Я знаю. Твои глаза говорят мне о многом. Я могу понять твои мысли, чувства, но не поступки. Чего ты добиваешься? Ведь любишь…любишь меня. Или…я снова лгу себе?
Почему так больно при мысли о завтрашнем дне? Почему мне кажется, что я вижу тебя в последний раз? Почему мне так хочется запомнить все в тебе?
Закусываю губу. Все еще чувствую во рту вкус твоей спермы. Облизываю губы и сглатываю слюну. Чтобы запомнить твой вкус. Навсегда запомнить.
Машина останавливается перед домом родителей. Вот и все. Новая страница моего существования.
- Том, дай мне, пожалуйста, жвачку
Не двигаешься. Потом медленно достаешь из кармана упаковку и отдаешь мне. Кладу в рот две жвачки, и вкус твоей спермы сменяется обжигающий вкусом мяты. Если бы так же просто можно было избавиться от воспоминаний…

Через пару минут ты прощаешься со мной в моей спальне, которая в детстве была нашей детской. Ты что-то шепчешь, обещаешь, за что-то извиняешься, тихим голосом прося прощения. Я не пытаюсь понять тебя, я просто плачу и тихо шепчу «прощаю». Ты слизываешь крошечные слезинки, приятно щекоча кожу языком. Как в детстве. Ты просишь не плакать, и я не плачу. Вот только боль в глазах не скроешь, но ты в них не смотришь. Объясняешь, что тебе пора, я киваю и почему-то боюсь спросить, когда мы увидимся в следующий раз. Так и не решаюсь. Ты ведь обещал приехать на выходные. Целуешь в щеку и быстрым шагом идешь к двери. Я остаюсь лежать на кровати, провожая тебя лишь взглядом мокрых от слез глаз. Даже не оборачиваешься. Просто захлопываешь за собой дверь.
Пару минут лежу неподвижно, тихо глотая слезы. Слышу звук отъезжающей от нашего дома машины. И наконец, повернувшись к стене лицом, зажимаю рот рукой, забываясь в тихой истерике. С каждой минутой я чувствую, как растет между нами расстояние, и как боль превращается в большой раскаленный шар, сжигающий все внутри.
Пусто. Потому что выжжено. Болью. Слезами.
Выжжено тобой.

Есть за что) Ты же тоже пишешь, знаешь)

мммм, дай подумать...это будет...примерно через главы...три, наверное...

да...но когда пишешь или читаешь ангст...это естественно.

Солнце, тебе спасибо. За все)) За то, что ты есть и за то, что ты просто читаешь) *и тебе еще и нравится хД*