Глава 5

POV Bill

Раскат грома. Открываю глаза и сразу страшно. Сколько себя помню, я всегда боялся грозы. Какое-то странное ощущение и страх. Пытаюсь понять, где я - место, где я проснулся, мне не знакомо. Прикроватный столик. На нем стакан воды и кем-то забытая почти высохшая гелиевая ручка. Странный запах и бледно-желтые шторки на окнах. Небольшое зеркало на стене и старый шкаф, заполненный какими-то бумагами.
Отрывки прошлого, безобразные картины аварии, в которую попали мы с братом. Я вспомнил. Я помню.
Кровь, Том…Что с ним? Что? Где он? Где мой брат?
Откидываю одеяло в сторону и пытаюсь подняться на ноги. Именно пытаюсь, потому что ноги так остаются без движения. Непонимание. Не понимаю. Еще раз, и вижу, что ничего не получается. Я не чувствую. Я не чувствую своих ног! Почему? Что случилось? Что они со мной сделали, пока я спал? Спал? А спал ли?
Бесконечные вопросы, почти истерика…немая истерика. Безумие. А что я могу? Кричать? Требовать, чтобы мне все объяснили? Но ведь не у кого даже спросить. Я один в палате. Один. Я не могу встать. Не могу! Мокрые руки. От слез. Я плачу? Скажите мне, что со мной? Кто-нибудь…скажите!
Мне страшно…
Том, где ты, Том? Что со мной? Том!
Плечи начинают дрожать. Поток слез увеличивается вдвое. Отчаяние. Слепое отчаяние и немой крик, застрявший в горле.
Звук открывающейся двери. Пару человек в белоснежных халатах. Я не слышу, не понимаю.
Я лишь чуть слышно шепчу твое имя.
Сквозь пелену отчаяния я  слышу разговоры врачей, жестокую правду о той жизни, что ожидает меня за стенами этой палаты, слышу, как кого-то отправляют за тобой. Всего пару минут. Пару минут, и ты сжимаешь мои пальцы в своей руке, пару минут,  и ты шепчешь на ухо, что все будет хорошо, пару минут, и ты стираешь прозрачные слезинки мягкими пальцами, умоляя перестать плакать. 
Нас оставляют одних. Ты смотришь мне в глаза. Ты все еще держишь меня за руку. Ты знаешь. Ты знаешь, что я больше не могу ходить. Я вижу это в твоих глазах. И тебе жаль. А мне больно…
- Том…
- Я знаю, Билл. Ничего не говори…
Ты прижимаешь мою голову к своей груди. Я слышу, как быстро бьется твое сердце. И от мысли о том, что ты – рядом, слезы хрустальным потоком бегут из глаз. В нашей жизни все слишком условно. А еще вчера я планировал поехать с тобой на выходные к родителям, домой…
Что сейчас? Что?
Просто слезы. Просто боль. Просто ждать. Ждать и верить, что все будет хорошо.

Я не помню, сколько времени прошло. Я долго плакал. Плакал до тех пор, пока не кончились слезы. Ты ничего не говорил, просто не отпускал мою руку и иногда что-то нежно шептал на ушко. Наверное, это было что-то вроде «все будет хорошо». А я не верю. Я даже уже не помню как это – хорошо. Потом пришли врачи, сказали, что необходимо сделать пару анализов или что-то тому подобное. Ты вышел. Я вновь потерял ощущение реальности. Я почти ничего не ощущал, позволяя вертеть собой, как детской пластмассовой куклой. Мне было уже все равно. Тогда казалось, что жизнь кончилась. Началось просто глупое существование. Но это было тогда. Сейчас все по-другому. Сейчас гораздо больней.

Ты позвонил родителям, родственникам, друзьям.
Я до сих пор помню слезы мамы, когда она вошла ко мне в палату.
Она не смогла сдержаться, она плакала, положив голову мне на живот.
А я…я тоже плакал…тихо, без истерик и без боли.
Нам оставалось только верить, что все еще можно изменить.
Теперь я живу только этой верой.
Три дня назад ты забрал меня из больницы.
Наконец-то я дома. Я снова могу вертеть в руках нашу совместную фотографию, сделанную еще тогда…давно. Когда еще не было больно. Когда я еще не чувствовал себя одиноким. Я могу любоваться твоей улыбкой и вспоминать твою нежность, твою любовь, твой бархатистый голос и радостный смех. Я могу представлять свое тело в твоих сильных руках и тихо плакать, роняя слезы на тонкое стекло, за которым увековечено мое счастье.
Сейчас я задаю себе вопрос: почему все изменилось?
И быстро переключаю все свои мысли на что-нибудь другое. Чтобы жить. Потому что делать это становится все трудней.
Теперь мне очень страшно, Том.
Страшно потерять тебя уже навсегда. Кто я был для тебя?
Всего лишь личной шлюхой, которая всегда была под боком.
Ведь так, Том? Признайся. Это ведь удобно – иметь собственного брата, который никогда не будет закатывать истерики и никогда не уйдет, хлопнув дверью?
А сейчас…ведь сейчас я не годен даже для этого.
Что будет теперь со мной?
Мне страшно. Мне страшно, Том.
Прошу, не бросай меня. Я ведь без тебя не смогу…
Ты нужен мне. Нужен.

Уже за полночь.
Ты придешь, я знаю.
Ты не позволишь себе оставить меня одного в этой огромной квартире.
Я жду. Жду, сжимая в руке шерстяной плед, пытаясь сдержать слезы.
Я теперь часто плачу. Мне теперь очень больно. И тяжело. И почему-то мне кажется, что я не выдержу. Без тебя не выдержу. А ведь тебя нет со мной.
Ты все так же уходишь рано утром, а приходишь поздно вечером, иногда даже ночью.
Ты нанял мне сиделку, как малолетнему ребенку. Что ж, и на этом спасибо.
Я хотя бы не один.
Это так ужасно -  осознавать свою бесполезность.
Наверное, лучше бы я умер. Так было бы проще и тебе, и мне.
Вслушиваюсь в тишину. Ее нарушает лишь тиканье часов.
Именно в такие моменты я чувствую себя наиболее уязвленным.
Темнота. Тишина. Спокойствие. Пустота. Холод. Даже плед не спасает.
Только ты можешь меня согреть. Но теперь мы спим отдельно, а значит холод отныне – моя тюрьма, из которой мне без тебя уже не выбраться.
Плевать. Пусть. Я привыкну. Только будь рядом. Просто будь. Не бросай.
Тишина. Я чувствую, как бьется мое сердце. Зачем? Почему?
Зачем была нужна та авария? Что бы еще раз доказать мне, что я никто для собственного брата? Так я знал это! Знал, черт возьми!
Почему…
Нет, не плачь, Билл, не надо. Слезы…они ведь не помогут.
Пусть. Ты ведь смирился с ролью подстилки для собственного близнеца, смиришься и с этим. Какова теперь твоя роль? Роль нежного ласкового домашнего животного?  Куда лучше личной шлюхи, но почему так больно?
Не надо, Билл…не плачь.
Я вытираю слезы рукавом. Я больше не плачу. Я хочу спать. Где же ты, Том?
Где?

Я просыпаюсь от легко толчка. Разлепляю слипшиеся веки и понимаю, что заснул прямо в кресле. Не дождавшись тебя.
- Билл
Твой тихий и такой желанный шепот.
- Ты пришел?
И почему-то улыбаюсь. Я так рад тебя видеть. Если бы ты знал, как я рад…
- Конечно, пришел. Идем, я помогу тебе раздеться.
Все еще разговариваешь шепотом, словно боясь нарушить тишину.
Легонько киваю, ты везешь меня в комнату, берешь на руки, я обвиваю твою шею руками, я не хочу, чтобы ты уходил.
Осторожно укладываешь меня на кровать и ждешь, когда я отпущу тебя.
Всего на пару секунд мои руки задерживаются на твоей шее, а потом…
А потом я понимаю, что надо отпустить.
Расстегиваешь мой ремень и осторожно стягиваешь с меня джинсы.
Боишься причинить боль? Напрасно. Я все равно ничего не почувствую.
Ты вообще сейчас обращаешься со мной как с фарфоровой куклой.  Наверное, потому что не знаешь как себя вести с такими, как я.
Помогаешь снять кофту, укрываешь одеялом и почему-то не уходишь.
Остаешься сидеть на краешке кровати, задумчиво глядя куда-то в темноту.
Поворачиваешься, что-то хочешь сказать. На секунду задумываешься, и я вижу, что говоришь ты уже другое:
- Прости, что сегодня так долго, Билл
- Ничего
Ты опять говоришь шепотом. Я отвечаю тебе так же.
- Спокойной ночи
- И тебе
Встаешь и медленно идешь к двери. Я закрываю глаза, пытаясь удержать твой образ перед глазами. Я ведь не хочу тебя отпускать.
- Да, кстати, Билл, я завтра взял выходной. Поспишь подольше. С утра мне нужно будет съездить по делам, поэтому если вдруг проснешься, и меня не будет – подожди немного, хорошо?
- Хорошо…
И все-таки я слишком часто плачу.
Снова слеза. Вниз по щеке. Быстро впиталась в белоснежную подушку.
Свет больше не проникает в комнату. Ты ушел, плотно закрыв за собой дверь.
Плевать. Я снова рыдаю, уткнувшись лицом в подушку.
Только не бросай меня, Том. Только не бросай.

неееее, прода уже написана, осталось отбетить)

Глава 6

POV Tom

- Доктор, он сможет снова встать на ноги?
- Не знаю, Том…не знаю. Пока ничего точно мы сказать не можем. Все снимки сделаны и сейчас отправлены на экспертизу. Периодически к вам домой будут приходить наши работники, ваш брат будет находиться под присмотром врачей.
- А…доктор, когда примерно вы сможете точно сказать…?
- Думаю, на это понадобиться около двух недель. Если ничего не измениться и никакой, даже самой малейшей реакции, не будет…увы, Том, он проведет в кресле всю оставшуюся жизнь. Но мы надеемся на лучшее. В любом случае, чтобы встать на ноги ему понадобятся силы. Постоянные тренировки, растяжки и, конечно же, поддержка близких.
- Я понимаю…
- Все будет хорошо, Том. Он справится.
- Да, конечно…спасибо, доктор.

Две недели. Две недели, и решится твоя судьба. Боже, как же могло так получиться? За что это тебе? Почему не я? Почему я отделался лишь парочкой синяков и небольшой травмой головы? Почему ты? Зачем я проявил заботу, которую раньше никогда не проявлял, и решил отвезти тебя на работу сам? Если бы ты поехал, как всегда, на такси, не было бы этой чертовой аварии! И я бы не чувствовал себя виноватым. Как мне теперь смотреть тебе в глаза, зная, что я виноват в том, что ты, возможно, никогда больше не встанешь на ноги?! Как мне смотреть тебе в глаза, осознавая, что я должен сейчас быть на твоем месте? Как мне смотреть в глаза матери, зная, что из-за меня ее младший сын может остаться инвалидом до конца жизни? Невыносимо.
Я не могу. Мне тяжело даже находиться рядом с тобой. Мне трудно и…непривычно. Ведь я давно перестал видеть в тебе брата. Это абсурд, но я уже давно отношусь к тебе, как к любовнику. Да и ты особо не проявлял ко мне братских чувств. Да и зачем, если мы спим вместе? И вот теперь мне…мне не стыдно, нет. Мне противно…и страшно от того, что противно видеть в тебе брата. Брата, которого я когда-то превратил в полового партнера и напрочь забыл о братских чувствах.
Я не хочу вспоминать об этом, но мне приходится. Потому что сейчас ты вновь стал для меня моим младшим братом. Братом, которого я должен оберегать, о котором должен заботиться, которого должен любить как самого близкого и дорогого мне человека. Все бы ничего, вот только мне  забыть о том, что было, уже не удастся.
Говорят, время лечит. Оно вылечит и нас тоже. Я верю. Нужно просто не вспоминать. Просто жить. Я верю, что судьба подарит тебе шанс. Ты ведь сильный, ты выберешься. А то, что было между нами, забудется. Со временем. Я давно хотел порвать с этим, но почему-то не хватало уверенности. Ведь я никогда не любил тебя так, как ты любил меня. Я просто подыгрывал тебе, делал вид, что люблю ничуть не меньше тебя, но продолжать играть сейчас по меньшей мере жестоко по отношению к тебе. И я не буду. Я просто не могу. Это подло. Ты сам все поймешь. Надеюсь, что сможешь простить. Вот только одного я не могу понять – ты все еще любишь меня?

Врачи настояли на том, чтобы я забрал тебя из больницы домой.
Я нанял тебе сиделку, ведь без посторонней помощи ты больше не можешь.
Я видел твой взгляд, когда я знакомил тебя с фрау Мюллер, которая показалась мне весьма подходящей особой для присмотра за тобой. Мне казалось, что ты готов заплакать, такое кричащее отчаяние я видел в твоих глазах. Ты думал, что с тобой буду возиться я? Я работаю. Хотя бы поэтому я не могу находиться рядом, а присмотр за тобой должен быть всегда. Билл, я слишком остро чувствую свою вину. Вину не только за аварию, но и за наши «неправильные» отношения. И это не позволяет мне быть с тобой рядом. Наверное, я трус. Но, как бы жалко это не звучало, я боюсь смотреть тебе в глаза. Прости. Ты же у меня умный, ты понимаешь, что братскую любовь уже не вернешь. Нам проще стать совсем чужими. Нам проще все забыть. Доверься мне, Билл. Я обещаю, когда-нибудь, тебе не будет больно. Ты только потерпи. Совсем чуть-чуть.

Закончился еще один рабочий день. Я должен ехать домой, ведь фрау Мюллер уже ушла, и ты сейчас один. Но вместо этого я заезжаю в уже ставший мне почти домом местный паб, чтобы хоть немного расслабиться от навалившихся проблем, убивающего чувства вины и ощущения того, что я что-то делаю неправильно.
Я не буду напиваться в хлам, хотя, конечно, жутко хочется. Завтра мне предстоит разговор с родителями, но это даже не самое страшное. Разговор с тобой пугает меня куда больше. Пару кружек пива, и становится немного лучше. Уже полночь, я собираюсь домой. Напоследок еще одна кружка пива, и можно ехать. Вообще-то я никогда не сажусь за руль в нетрезвом состоянии, но сейчас мне плевать. Пятнадцать минут в дороге, и я осторожно открываю дверь нашей квартиры. Тихо снимаю кроссовки и прохожу в комнату. Ты спишь в своем кресле, повернув голову набок. Сажусь перед тобой на корточки и осторожно трясу за плечо.
- Билл?
Открываешь сонные глазки и как-то радостно, а может мне просто показалось, спрашиваешь:
- Ты пришел?
Тихо отвечаю тебе и везу в комнату. Нужно помочь тебе раздеться. Противно. Противно вспоминать, как когда-то я раздевал тебя совсем не для сна. Осторожно кладу тебя на кровать, раздеваю, ты закрываешь глаза.
Наверное, сильно хочешь спать. Хочу сказать тебе о своем решении сейчас.
Пока не видно твоих глаз, а тебе не видно моих. Просто сказать, а потом тихо выйти и лежать в своей комнате, пытаясь заснуть, зная, что ты сейчас плачешь, что тебе больно…больно и обидно. 
Я трус. И, наверное, еще и слабак. Откладываю разговор на завтра, извиняюсь за свой поздний приход и выхожу из твоей комнаты.
Вот и все, Билл. Это наш последний вечер. Завтра ты уедешь. Я не знаю, когда увижу тебя вновь, я не знаю, как я потом посмотрю в глаза маме, которой дам заведомо ложное обещание приезжать каждые выходные, я не знаю, как ты воспримешь мое появление в твоей уже новой жизни без меня, не знаю…Но ты должен понять, что мы теперь никто друг для друга.

Опять скорость, ветер в лицо. Все, как я люблю. Правда, машина старая. Та еще долго будет в ремонте. Я планировал приехать в Лойтше к восьми.
Уже пять минут девятого. Я опаздываю. Наконец, я въезжаю в наш маленьких поселок. Сразу в голове всплывают ненужные воспоминания. Вот мы с Биллом бежим по этой самой дороге. Он что-то кричит, дразниться. Вот я бегу за ним, злюсь и уже придумываю, что сделаю с ним, когда поймаю. Он смеется. Я понимаю, что мне не догнать его. Останавливаюсь. Он видит, что я не собираюсь его догонять, и звонко смеется. Как же я люблю его смех. Как давно я его не слышал…
Встряхиваю головой, прогоняя ненужные воспоминания. Вот и наш дом, слышу лай собаки. Скотти. Ты его любишь до безумия.  Помню, в детстве я  даже ревновал тебя к нему, мне казалось, что меня ты любишь меньше. Я всегда вспоминал об этом с улыбкой, но сейчас невыносимо больно. Почему мне все время кажется, что я совершаю ошибку?
Ставлю машину на сигнализацию и звоню в дверь. Открывает мне мама. Невольно опускаю глаза.
- Том!
Голос звучит удивленно, но, тем не менее, радостно. Обнимает меня за шею, я обнимаю ее в ответ. Тяжело вздыхаю. Как она отнесется к моим словам?
- Проходи, сынок, ты вовремя, я как раз приготовила земляничный пирог, ваш любимый!
Наш. Да…помню, в детстве мы с Биллом обожали этот пирог. Да и до сих пор обожаем. Вот только теперь все, что связано с братом вызывает отвращение. А, может, я сам себе его внушаю?
Я  отказываюсь.
- Спасибо, мам, я ненадолго.
Я уже успел тысячу раз пожалеть, что приехал сюда, но дороги назад у меня, да и у нас с тобой, нет.
Жаль, что я даже теперь не могу сказать правду. Ложь порождает ложь.
Почему я не задумывался над этим раньше?
- Что-то серьезное?
Да, все в этом доме боятся только одного. Бояться услышать ответ врачей. Плохой ответ. Спешу успокоить маму:
- Нет, мам, все в порядке.
- Том, как там Билл?
Я видел, что мама уже давно хочет задать этот вопрос. Ей так же, как и всем страшно услышать плохие новости и поэтому она так же, как и все, боится этого вопроса.
- Мам, с ним все хорошо. Я, кстати, о нем приехал поговорить.
- Да, конечно, Том.
Я вздохнул. Давай, Том, ври ей в глаза.
- Мам, я пытался взять отпуск на месяц, чтобы присматривать за Биллом…
Помнишь, как мы договаривались? В общем…там много работы и они сказали, что могут предоставить мне отпуск только через два месяца.
Какая же я сволочь. Сейчас я противен самому себе. Я молчу. В моем сердце и моей голове еще много лжи, но мне не особо хочется ее произносить.
- Ну как же они не могут войти в твое положение, Том?!
- Я не знаю, мама. Так получается. Ты же знаешь, я слишком дорожу своей работой, чтобы требовать… Мам, ты только пойми правильно, Билл мне, конечно, дороже, но…
- Том, не надо объяснять. - Она улыбается. Я не смотрю на нее, но я знаю, я чувствую, что она улыбается. Ее теплая ладонь накрывает мои руки, сцепленные в замок. - Ты только приезжай.
- Конечно, мам
Сволочь. Лживая сволочь. Я ведь не приеду. Ни на следующие выходные, ни через выходные. Мне больно смотреть тебе в глаза. Я не могу находиться рядом с тобой, но я уже безумно по тебе скучаю. И эта мысль пугает меня больше всего. Я ведь привык. Привык к тебе. Привык к твоей ласке, к твоим рукам, к твоим поцелуям, к твоим тихим стонам, в конце концов! Я не могу без этого! А ты брат…ты мой близнец…Билл, зачем ты поцеловал меня тогда?
Почему не остановил, когда я повалил тебя на кровать? Ты хотел этого, черт возьми, так же, как и я. И вот теперь мы оба платим за это. Мы братья. Нам нельзя. Я был готов идти по этой дороге дальше, потому что сходить с нее было уже поздно, но возвращаться назад я не готов. Это невозможно, Билл. Невозможно…Придется сойти. Потому что теперь мы не можем идти дальше. Возможно, эта авария была не просто так. Возможна она была для того, чтобы мы, наконец, вспомнили, что мы – близнецы. Билл…
Я приеду к тебе, обязательно. Когда-нибудь, когда уже не будет больно.
Когда ты встанешь на ноги, мы больше не шагнем на эту дорожку. Хватит. Наигрались. Мы братья, слышишь? Но пока мы должны стать чужими. На время. На чуть-чуть. Потом все будет хорошо. Верь мне.

ууууу, Томат еще наломает дров) хД

Да не за что) Рада, что понравилось)

Спасибо большое)) :*

Тебе спасибо)

Вспоминай)

Неее, я белая и пушистая) хД

Ага. Еще какая.

Она уже пишется)