(Слова из песни, которую напевала Мари:
[1] Ты слышал сегодня новости?
      Я уезжаю из города,
     Снимаю все свои денежки,
     Этот городок слишком мал, чтоб я осталась тут,
     Пришло время, и я сваливаю
     Малыш, ты все еще нужен мне,

[2] В понедельник утром.

[3] Ведь я уезжаю в понедельник утром.

[4] Ведь мне нужно уезжать,
     И если я когда-нибудь увижу тебя,
     Сердце мое будет обливаться кровью,
     Но в любом случае – я уезжаю

[5] Твои звонки останутся без ответа,
     Нет смысла звонить мне,
     Ведь я уезжаю в понедельник утром
     В понедельник утром,
     В понедельник утром,
     В понедельник утром (не во вторник, детка)
     В понедельник утром

[6] Мой дорогой)

(ВКЛ.: Kent – ff)

Проснувшись, я обнаружила, что нахожусь в номере одна. Мой принц исчез, как исчезают любые сказочные персонажи, стоит только проснуться. Немного разочарована, но окружающий интерьер настойчиво говорит о том, что всё это мне не снилось. Ещё чуть-чуть повалявшись, и окончательно проснувшись, решаю, что всё не так плохо, а Том, скорее всего, скоро придёт. Могут ведь быть у него дела, в конце концов. Я вот и сама сегодня собиралась в гости.
Довольная жизнью, сажусь на кровати, укладывая руки поверх невесомого мягкого одеяла и осматриваюсь по сторонам. Расплываюсь в счастливой улыбке: на кровати поверх покрывала лежит роза, за которой я тут же потянулась. Не так-то просто оказалось её достать: мне пришлось встать на колени и проползти по траходрому (иначе эту кровать не назовёшь). Добравшись до желанного цветка, беру его в руку и утыкаюсь носом в благоухающий бутон. Романтика.
Замечаю у изножья сервировочный столик с неведомым пока для меня завтраком, скрытым под колпаком. Веду носом, принюхиваясь и пытаясь угадать, что же меня ждёт под этим серебристым шаром. Догадавшись, что звериным чутьём не обладаю, переползаю с колен и укладываюсь на живот, оставляя цветок на столике возле кофейника. Другой рукой поднимаю колпак, под которым обнаружился мой завтрак. Невероятной красоты салат (не знаю из чего, ещё не пробовала). Поверх этой красоты стоит кораблик из салфетки. В складках свёрнутой тонкой бумаги виднеются буквы. Забавно. Кто-то оставил мне послание, и этот кто-то, скорее всего, Том. Смешной и романтичный. И только для меня.
Улыбаясь приятным мыслям, переворачиваюсь на спину, в вытянутых руках разворачиваю поделку и обнаруживаю, как предполагала, записку от Тома. Её содержание не было романтичным, но осознание того, что эти буковки писали нежные лапки моего хитрого лиса, добавляло каждому слову новый смысл. В животе порхали бабочки, а щёки горели, словно между строк написаны непристойности, ждущие меня вечером.

«Работаю допоздна. Не скучай. Том»

Вот и всё, что написано. И почему мне так тепло от этих слов?
«Потому что любишь! Это же очевидно…»
В комнате полумрак, создаваемый плотными портьерами, скрывающими мой волшебный мир от утреннего солнца. В моих руках записка, которую я прижимаю к груди, как что-то невероятно ценное. Кто бы мог подумать, что я буду расплываться от счастья, получив записку на салфетке.
Позавтракав (а салат, кстати, был ещё и вкусным), я приняла душ и отправилась изучать окрестности, потому как встреча с подругой назначена на вторую половину дня, а сидеть в номере ну совсем не интересно.
Наш отель, как оказалось, расположен прямо напротив Кельнского собора. Увидев это чудо наяву,  я замерла на месте, забыв закрыть рот, распахнувшийся в изумлённом возгласе:
- Вау! – Да, мой словарный запас на этом закончился. Я ущербнее Эллочки Щукиной, у той хоть 30 слов насчитывалось…. А я уже минут пятнадцать обхожусь одним.
- «Жуть!» - О! Второе слово! Да у нас прогресс в развитии.
Не то чтобы я раньше не видела этот собор. Ещё как видела. И даже знаю легенду о сделке с Дьяволом, который пообещал уничтожить как минимум Кёльн, как только горожане закончат строительство. А рассердился он на первого зодчего, за то, что жена его (зодчего то бишь) обманула самого  Сатану, прокукарекав раньше петуха, тем самым заполучив чертежи храма и сохранив душу любимого супруга. С тех пор строительство никак не закончится и всегда есть что достраивать.
И всё же, несмотря на то, что этот собор находится в стадии строительства, он великолепен. И, кстати, является третьим по величине в Мире. Так что потерять весь день на изучение бесконечных стрельчатых арок, невероятных витражей, сказочную лепнину фасадов и прекрасную роспись самого храма я могу позволить себе с чистой совестью. Сотни неповторимых скульптур, изображающих людей и горгулий, львов и волшебных птиц - разве это не интересно?
Вдоволь налюбовавшись красотой самостоятельно, я приобрела себе экскурсионный талон, дабы услышать историю собора и вспомнить то, о чём я забыла с течением времени.
Экскурсовод достаточно быстро провела маленькую группу туристов, к которой я присоединилась по всем примечательным частям собора. Напомнила, что «В 1248 году, когда архиепископ Кёльна Конрад фон Гохштаден заложил первый камень в основание Кёльнского собора, началась одна из самых длинных глав в истории европейского строительства». О, как! Конечно, таких подробностей я не помнила, мне достаточно было знать, что начало положено в XIII веке и строилось от случая к случаю, когда правители Пруссии вспоминали о нём и с подобающим монархам рвением принимались за восстановление разрушенных временем стен и возведение новых частей здания.
Нам показали Старую ризницу (часовню Святого причастия). Сводили в шестигранное здание, стоящее на основании собора, в котором хранится коллекция наиболее ценных реликвий. Эта «палата святынь» отделана, как ларец, бронзовыми пластинами. Очень красиво. Мы прослушали истории главных реликвий собора. Ларь трёх волхвов, Миланская мадонна и Крест Геро, имеют неповторимые многовековые истории и трепетно охраняются служителями собора и государством.
Закончив экскурс в историю Кёльнского собора, я позвонила подруге, и мы встретились в небольшом кафе, недалеко от её дома. Ещё в институте мы знали, что у Ушаковой есть немецкие корни, но очень известная русская фамилия как-то не вязалась с немецкими родичами. Окончив институт, наша Таня, взяла фамилию бабушки Хофман, вышла замуж и родила двоих детей. Мужа я тоже знаю, но он сейчас дома с болеющим младшеньким.
Разговор почему-то не клеился. Может потому, что мы теперь из разных миров? Ну не интересно мне сколько раз покакал Саша, или какой синяк заработал Лёва. Не то, чтобы я не любила детей. Я их очень люблю, и планирую обзавестись как минимум тремя. Просто такие подробности я хотела бы познавать в процессе, так сказать, а не слушать лекции бывалых. В общем, в отель я вернулась немного раньше, чем планировала, зато успею привести себя в порядок после утомительного дня.

(ВКЛ.: Jay Sean ft Shah Rukh Khan – Fade Away)

Скоро должен прийти Том. В томительном ожидании принимаю душ и выхожу, обернувшись полотенцем. Не успеваю дойти до шкафа с одеждой, как слышу звук открываемой двери. Выглядываю из-за угла, пытаясь рассмотреть, один ли пришёл Каулитц. 
Том торопливо стянул кроссовки, скинул куртку и, повесив её в шкаф, практически бегом влетел в номер.
- Привет, - я продолжаю стоять посреди номера, наблюдая за парнем.
- Привет, - быстро отвечает и, окинув меня голодным взглядом, подходит вплотную.
- Как день прошёл? – смотрю на него снизу вверх, устраивая руки на тонкой талии.
- Отлично! Соскучился… - Том притягивает меня к себе и, уткнувшись носом во влажные волосы, шумно втягивает воздух.
- Я тоже, - еле слышно сознаюсь, плотнее прижимаясь к его груди.
- Что? – он отнимает меня от себя и заглядывает в глаза.
- Что? – удивлённо смотрю, делая вид, что не понимаю о чём он.
- Я не расслышал, - уточняет свой вопрос и поправляет прядь волос, прилипшую к моему лицу.
- Не важно, - загадочно улыбаясь, ответила я.
- Значит не важно? – Хитро прищуривается. Вот явно что-то задумал.
- Угу, - киваю головой и покорно опускаю глаза. Не виноватая я…
Том подталкивает меня в сторону кровати и роняет на мягкую поверхность. Падаю спиной, раскинув руки в стороны, и наблюдаю за его действиями. Снимает с себя футболку и наклоняется к моему телу. Осторожно подцепляет пальцами полотенце и медленно разматывает один пушистый край, откидывая его в сторону. Второй конец постигла та же участь. Осматривает меня пожирающим взглядом. Наклоняется ниже. Целует в солнечное сплетение. Его ладони скользят по моим бокам, спускаясь на бёдра. Языком прокладывает влажную дорожку вдоль резинки моих трусиков, попутно возвращаясь руками наверх. Смотрит в глаза. У меня перехватило дыхание, но я продолжаю следить за его действиями, поднявшись на локтях.
Зубами подцепляет резинку и тянет трусики вниз, помогая себе руками. Стягивает с меня ненужную вещь, и я помогаю ему, сначала приподнимая попу, а затем подняв ноги вверх. Откидывает в сторону. Скользит руками по моим ногам от щиколоток к коленям. Облизывает большой палец на моей ноге и обхватывает его губами, заставляя задохнуться в нахлынувших ощущениях. Его язык скользит вокруг пальца, проскальзывает между большим и указательным. Выпускает. Коротко целует ступню и двигается дорожкой поцелуев вдоль внутренней стороны ноги.
Снова ладони скользят по моим ногам, поднимаясь выше. Я продолжаю следить за  его действиями, сохраняя остатки самообладания. Его руки останавливаются в самой верхней части моих бёдер, ладони сдвигаются к внутренней стороне, а большие пальцы ныряют к гладко выбритой коже. Скользят вдоль закрытого пока бутона желаний, заставляя меня дышать чаще. Осторожно двигает пальцами, раскрывая немного припухшие губы и проникая к более чувствительной уже достаточно влажной коже. Продолжает смотреть мне в глаза. Не выдерживаю нахлынувших эмоций и, в конце концов, смутившись под этим хитрым взглядом преисполненном похоти падаю на спину.
- Мари, - зовёт меня, продолжая осторожно водить пальцами, задевая твердеющую горошинку.
- М?- практически простонала я, не в силах подняться и снова посмотреть на него.
- Мари, - настойчиво продолжает звать, попутно раздвигая мои колени и устраиваясь между бёдер.
- М? – Перемещаю голову по кровати и смотрю на него. Его взгляд… это выше моих сил. Готова кончить только от этого взгляда. Снова со стоном закрываю глаза и отворачиваюсь от соблазна.
- Мари, - не отстаёт от меня, уже выдыхая горячий воздух над моей разгорячённой плотью.
- Что? – Не выдерживаю я и, поднимаясь на локтях, смотрю на него: мой личный искуситель демонстративно высовывает язык и, глядя мне в глаза наклоняется, чтобы провести самым кончиком снизу вверх, раздвигая тонкую кожу.
Я с громким стоном откидываюсь на подушки и цепляюсь пальцами за полотенце, на котором так и лежала. А Том продолжил сладкую пытку, то кружа языком едва касаясь, то жёстко проникая в меня, заставляя выгибаться в нетерпении. То грубо впиваясь в чувствительную горошину, то тихонько выдувая воздух из лёгких, заставляя содрогаться от ощущений. Он всячески старался отсрочить разрядку, внимательно наблюдая за моей реакцией и сменяя ласку, заставляя проходить весь путь почти сначала. Но настал такой момент, когда Том не успел сориентироваться и, заметив, что процесс уже необратим, он осторожно ввёл в меня два пальца, доставая до заветной точки и продолжая впиваться в припухшие от ласк губы. С громким стоном я прогнулась в пояснице, и меня подбросило в каком-то невероятном порыве, пронизывая позвоночник прожигающей волной наслаждения.
После такой разрядки мне захотелось спрятаться, зарыться, убежать, лишь бы ни кто не касался моей гиперчувствительной в этот момент кожи. Том всё правильно понял и ушёл принимать душ.
Однако я быстро восстановилась и присоединилась к нежному мальчику, устало растирающему по своему телу мыльную пену. Забрав у него мочалку, я принялась соблазнять удивленного парня. И мы ещё не раз устроили аудио концерт для жителей соседних номеров.
Утомлённые многочасовым марафоном лежим на кровати. Том касается губами плеча, короткими поцелуями перебирается к шее.  Рукой, проскользив вдоль моего тела, обхватил грудь, несильно сжимая.
- Тооом, – тихо зову, блаженно улыбаясь.
- Ммм? – он продолжает целовать шею.
- Ты озабоченный! – констатирую я, прикрыв глаза от удовольствия и подставляя шею ласкам. Пальцами лениво перебираю его дреды.
- Угу,  – прихватывает губами ушко и пробегает кончиком языка по захваченному кусочку.
- Ты знаешь это? – наигранно возмущаюсь, тут же отстраняясь.
- Ага, – он хитро улыбается, потеребив пирсинг. Пробегает взглядом по лицу, зависая на губах, облизывается, словно довольный кот, приближается и накрывает мои губы нежным тягучим поцелуем.
Мы так и уснули, в объятиях друг друга, изредка целуясь одними губами и забираясь в сокровенные местечки руками, немного дразнясь, но в то же время, не переходя к активным действиям.

(ВКЛ.: Richard Marx – Because I love you)

POV Том

Съёмки закончились рано и я, окрылённый подготовленным сюрпризом, лечу в отель, чтобы быстрее увидеть свою девочку. По дороге заезжаю в цветочный салон, который раньше даже не замечал, хотя, судя по вывеске, находится он в этом месте уже давно. Похоже, романтик в моей душе решил окончательно потеснить прагматика.
Не знаю, что Мари творит со мной, но сейчас  хочу бросить к её ногам все цветы Мира. Как бы пафосно это не звучало, но только так я могу описать свои чувства. Никогда не испытывал ничего подобного. Все мои отношения сводились только к постели и просыпаясь утром я ничего не чувствовал кроме сытости. Мне даже имени девушки, в чьих объятиях просыпался, знать не хотелось. Да я и не запоминал особо, называя всех малышками, чтобы банально не перепутать.
С Мари всё иначе. Да, мы много времени проводим в постели, но это совершенно не так. Это нечто иное. Сжимая стройное тело в своих руках, я сгораю до тла от чувств, переполняющих меня. Хочется бесконечно ласкать  и целовать это нежное и страстное существо.
- Вы что-то хотели? – Из мыслей меня вырвала продавец цветов, внимательно всматривающаяся в моё лицо, словно силясь вспомнить, где могла меня видеть.
- «Да звезда я! Не парься, девочка, мы с тобой не знакомы», - безразлично пробежав взглядом по вульгарно накрашенной девушке с ужасными красными волосами, подумал я. Сделав неутешительный вывод по поводу внешности высокой азиатки, я попытался заглянуть через её плечо, чтобы рассмотреть витрины:
- У Вас розы есть? – спрашиваю, продолжая интересоваться вазами с охапками цветов и букетами.
- Конечно, есть. - Девушка, видимо посчитав ужасной наглостью моё к ней безразличие, сделала шаг назад и перегородила собой весь обзор, стараясь привлечь моё внимание, нелепо поправляя растрепавшиеся тусклые  пряди.
Ей бы перекраситься что ли…. Совершенно неряшливо выглядит. Не то, что моя Мари. У неё даже после бурной ночи не такая копна на голове.  Непроизвольно улыбаюсь, вспомнив свою принцессу. Продавец изменения в моём лице расценила по-своему и кокетливо оскалилась, прикрывая глаза и облизывая пухлые губы. Раньше такой жест породил бы ответный флирт. Но это было раньше.
- Вы мне посоветуете? – спокойно смотрю в глаза поражённой девушки. Похоже, она совсем не понимает, что не интересует меня ни капельки, поэтому моё поведение её вгоняет в ступор.
- Да, конечно…, - растерянно отвечает она. - Кому дарить собираетесь?
- Это имеет значение? – почему-то не хочется говорить о Мари с этой продавщицей. Может потому, что она продолжает со мной заигрывать….
- Конечно, имеет! – возмутилась девушка, картинно всплеснув худыми руками с длинными сухими пальцами. Она что-то хотела ещё сказать, открыв рот и изобразив на лице вселенское недоумение, словно я не знаю элементарных вещей, но я перебил:
- Не нужно экскурсов в историю цветов. Я очень сильно тороплюсь и мне нужен букет для самой нежной и красивой девушки на свете.
Всё это я говорил глядя прямо в глаза продавцу, на что она сначала побледнела, потом покраснела, но смогла взять себя в руки и вспомнить о профессиональной этике:
- Розовые или белые? – Равнодушно спросила она, вытягивая по одному бутону из вазонов и показывая мне.
Хотелось купить белые, но мне показалось, что это будет слишком банально, тем более что розовые цветы были необычного цвета. Такого розового я не встречал. Он как будто дымчатый, что ли… если только розовый оттенок можно так назвать.
- Розовые. Двадцать три, - снова опередив вопрос, выпалил я. – И перевяжите красиво.
Девушка молча собрала букет, перевязав широкой атласной лентой.
- Оплачивать наличными будете? - сухо поинтересовалась она, аккуратно расправляя бант на цветах.
Я протянул карту и стал наблюдать как она медленно, словно нарочно, обрабатывает данные. Расплатившись, я вылетел из салона, прижимая к себе драгоценный букет. Надеюсь, Мари понравится.
Когда до отеля оставалось совсем немного, я попал в пробку. Причём мёртвую такую пробку, когда за час проезжаешь не больше километра, но конца и края всё равно не видно.
В который раз, выглянув вперёд, словно затор впереди от этого волшебным образом рассосётся, я попытался выбраться из потока, но как назло со всех сторон моя машина была зажата автомобилями, водители которых не желали уступать дорогу пусть даже такому монстру, как мой внедорожник. Видимо  и они спешат. Ударив по ни в чём не повинному рулю ладонями, я откинулся на сидение и стал гипнотизировать впереди стоящий автомобиль, мысленно умоляя его ещё чуть-чуть проехать вперёд. Бесполезно. Удостоверившись в том, что гипнотизёр из меня не получится, поворачиваю голову вправо и цепляюсь взглядом за букет, лежащий на пассажирском сидении. Вся злость тут же улетучивается, и я разглядываю цветы, мысленно представляя лицо Мари, когда она их увидит. Ей понравится. Я уверен.
Примерно через полчаса пробка рассосалась. И я до упора вдавил педаль газа, срываясь с места, словно за мной гонятся.
«Мари, девочка моя, я лечу к тебе!»
И вот, уже у самого отеля, я тщетно пытаюсь найти место, чтобы припарковаться.  Что ж за день-то такой сегодня? То пробка на дороге, то места на парковке нет….
После нескольких минут метаний по дороге и уже второй раз объезжая отель, замечаю таксиста, нервно обегающего жёлтую машину и спешно отъезжающего от обочины, тем самым освобождая мне место. Я его почти люблю. И его спешащего пассажира тоже.
Быстро припарковавшись, хватаю букет и практически бегом влетаю в гостиницу, желая как можно быстрее увидеть мою принцессу.

(ВКЛ.: Lalo Project – Listen To Me, Looking At Me)

POV Мари

Растерянно осматриваюсь по сторонам, пытаясь понять, что делать дальше. Моя сказка закончилась так же внезапно, как началась, и я должна уехать, даже не поговорив с Томом. Возможно, для него эти дни ничего не значат, но уехать, не попрощавшись….
Скорее всего, это к лучшему: я не умею  прощаться, не хочу прощаться с Томом, и обязательно заплакала бы…. А ведь я так не люблю рыдать в присутствии мужчин! И не важно, что познакомились мы именно благодаря моей истерике - всё равно не хочу быть слабой в его глазах.
А ещё я боюсь увидеть в его глазах холод, равнодушие и усмешку. Почему-то мне кажется, что именно так он отреагирует, если прощаясь, я расплачусь, словно влюблённая девчонка. Хотя…, почему «словно»? Я и есть влюблённая девчонка! И мне стыдно за свои чувства. Ведь я так и не знаю, что нас связывало. Возможно, я была очередным капризом звездного мальчика, который не желал отпускать игрушку, пока не наиграется. Но его глаза…. Почему мне кажется, что эти глаза врать не умеют? Может потому, что хочу верить им? В этих карих омутах очень быстро усмешка и интерес сменились нежностью и… чем-то ещё, что давало надежду на ответные чувства.
Мысли, мысли, мысли…. Как их много! И все они такие противоречивые….
Нет, я определённо должна найти способ попрощаться!
Словно опомнившись, хватаю трубку и начинаю звонить по всем известным мне номерам, владельцы которых хоть как-то могут мне помочь. Их немного, но они есть: в первую очередь это были Оксана и Густав, которые были просто недоступны. Дозвонилась до ресепшена. Администратор отказалась верить в мою слёзную историю о вопросе жизни и смерти, предложив обратиться в службу спасения, хотя попытку дозвониться до человека, бронировавшего наш номер, предприняла. Закон подлости работает прекрасно: «абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Прекрасно! Банальное невезение и так не вовремя.
Снова начинаю метаться по номеру в поисках хоть чего-то, что поможет мне найти Тома. И если не найти, то хоть как то сообщить об отъезде: позвонить…, написать…. Стоп! Написать? Точно!
Обыскав все возможные ящики в номере, нашла несколько листов бумаги, ручку и конверт. То, что нужно. Если у меня нет возможности сказать лично я напишу:

«Любимый…»

Нет, не так. В любви не признаются в письмах. По крайней мере, я. Да и нужны ли ему мои чувства? Ведь нет?
Комкаю испорченный лист и бросаю в пепельницу, тут же поджигая. Вот так я поступаю со своей любовью…. Завороженно смотрю, как тлеет чёрный ком быстро сгоревшей бумаги.

«Дорогой Том»

Опять не то. Так обращаются к мужу. Опять эти намёки на продолжение отношений.
Медленно разрываю лист на куски, пытаясь хоть как-то успокоиться и собрать разбегающиеся мысли. Аккуратно складываю поверх пепла от прошлой записки и снова пытаюсь начать:

«Томми, милый…»

Да что со мной? Почему я постоянно кричу о своих чувствах, совершенно забывая о том, с кем имею дело. Том – звезда. Таких как я в его жизни было много. Почему я решила, что ему нужно знать о моей любви?
Опять комкаю и поджигаю вместе с обрывками, дожидавшимися своей участи на горстке пепла. Под лёгкий треск горящей бумаги пытаюсь написать заново:

«Том. Прости, но мне нужно уехать»

Прости…. Почему он должен меня прощать? Какое право я имею требовать прощения? Кто я?
Господи! Как же трудно написать простую записку, не показывая ненужных эмоций.
Поджигаю бумагу от догорающего костра из предыдущих посланий и медленно поворачиваю лист в руках, наблюдая, как пламя распространяется по белой поверхности, пожирая буквы. Как светлое полотно темнеет, корчится и обсыпается пеплом в хрустальную пепельницу.
Последний лист. И больше нет права на ошибку.
С силой провожу ладонями по лицу, сгоняя нахлынувшее раздражение, резко выдыхаю. Задумчиво покрутив в руках ручку, закусываю кончик и словно великий мыслитель, пытаюсь придумать пару строк человеку, от которого не хочу уезжать, но признаться в чувствах не имею права. Вспоминаю вчерашнее утро и его записку, которую бережно припрятала в портмоне, в отделение, где обычно хранят фотографии любимых. Та записка была простой. Без единого намёка на чувства.
Сформулировав, наконец, свою мысль аккуратно вывожу на белом листе синие буквы:

«Том.
Я должна извиниться, что не сказала тебе лично, но сегодня мне необходимо уехать. Мой отпуск закончился.
Это было незабываемо. Спасибо тебе.
Мари»

Вот и всё. Перечитав своё послание, аккуратно складываю лист и запечатываю в конверт с аккуратной надписью «Тому».

(ВКЛ.: Lalo Project – I'm Flying)

Пока я писала записку, прошло полчаса. Скоро придёт такси, а мне ещё выписаться нужно. Быстро собрав вещи, я осмотрелась вокруг: прекрасный номер, в котором я провела всего две, но таких незабываемых ночи... Огромная кровать, на которой мы засыпали вдвоём, словно те самые новобрачные, для которых и предназначена эта комната. Большой шкаф, который я сейчас открыла, совершенно не понимая зачем. Запах Тома и отеля окутал меня с ног до головы, снова погружая в приятные воспоминания. На одной из полок лежат футболки Тома. Осторожно касаясь, провожу по идеальной стопке монохромных вещей. Томми. Мир оказался таким несовершенным. А всё потому, что я, глупая женщина, совсем забыла о собственном отъезде и теперь просто сбегаю. Глупо всё как-то получилось.
Запрокидываю голову и часто-часто моргаю, пытаясь остановить не прошеные слёзы, и медленно закрываю дверцы шкафа, не желая прощаться с манящим запахом, который теперь будет преследовать меня очень долго. Ещё раз рассеянно осматриваюсь по сторонам и выхожу.
Захлопываю дверь номера и спускаюсь, по пути всматриваясь сквозь пелену, застилающую глаза, в мужские силуэты, передвигающиеся по отелю, в надежде увидеть Тома. Но ни один из них даже отдалённо не напоминает моего принца.
Как можно медленнее стараюсь оформить выезд и загрузиться в такси, заставляя заметно нервничать водителя. Практически полностью забравшись на заднее сидение машины, замираю, так и не перекинув ногу через порог. В моих руках конверт, который я забыла отдать на ресепшн. Внутри всё переворачивается в странном предвкушении, словно благодаря этому конверту я могу остаться. Обрадовавшись возможности хоть на пару минут отсрочить отъезд, тем самым дав мне, шанс хотя бы увидеть Тома, выскакиваю из такси, сотрясая конвертом перед глазами уже порядком взбешённого таксиста со словами:
- Мне нужно.
Глупая фраза, знаю. Но мне некогда было объяснять, и я практически бегом вернулась в гостиницу. Остановилась посреди холла и снова стала осматриваться, будто Том волшебным образом сейчас материализуется из ниоткуда.  Чуда не произошло. Растерянно покрутив конверт в руках, я подошла к стойке и попросила передать непременно лично в руки постояльцу номера люкс для новобрачных.
Как бы я не тянула время, Том так и не появился.
Медленно возвращаюсь на улицу и сажусь на заднее сиденье жёлтого автомобиля, пользуясь вежливостью таксиста, который, казалось, даже не шелохнулся за всё время моего отсутствия, так и, продолжая стоять у открытой двери. Водитель захлопывает за мной дверь и бегом садится за руль, словно боится, что я передумаю и никуда не поеду. Мотор оживает, тихо переговариваясь клапанами, а я откидываю голову назад, зажмуриваясь от не прошеных слёз и с силой сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Даже физическая боль и здравый смысл, всячески пытающиеся спустить меня с небес на землю, не справляются с непосильной задачей успокоить истеричку. Слёзы нескончаемым потоком так и текут по щекам, всю дорогу заставляя водителя встревоженно смотреть в салонное зеркало и спрашивать меня, не нужна ли мне помощь.

В аэропорту пришло оповещение о том, что Шефферы снова в сети, после чего сразу же позвонила Оксана. Мы попрощались. Но я так и не смогла рассказать про Тома. Сейчас это ничего не изменит, а значит, моя тайна так и останется тайной. Моей тайной.
Всё так же медленно и нехотя прохожу регистрацию, продолжая оглядываться. Знаю что бесполезно. Том остался в Кёльне, я нахожусь в Берлине, а через несколько часов нас будут разделять несколько тысяч километров и часовые пояса.
Мне сейчас плохо и грустно, но я благодарна судьбе: я знаю Тома. Знаю не как звезду, а как обычного парня, который умеет грустить и радоваться, пошлые шутки которого оказались лишь частью имиджа. Вся его легкомысленность и напыщенность, всё это для сцены. Для меня же он остался самым ласковым и страстным парнем на свете. И я буду с нежностью вспоминать наши ночи.
Почему-то сейчас я не уверена в том, что мне стоит возвращаться. Нам было хорошо вместе, но продолжения не будет. Это итак понятно. У каждого из нас своя жизнь и мы, на время, встретившись, снова ушли каждый своей дорогой. Том изменил меня, показав, что вся моя жизнь до встречи с ним была сном. Монохромным сном. Том ворвался ураганом в мои серые будни и разбудил, чтобы показать все краски Мира. Эти две недели не были гладкими, но они были лучшими в моей жизни. Пришла пора вернуться с небес на землю. Мне нужно научиться жить заново, приняв изменения, произошедшие во мне. Я точно знаю, что  всё теперь будет по-другому. Я разведусь с мужем. Может,  даже сменю работу.  И буду часто вспоминать  эту поездку в Германию, которая сложилась совсем не так, как планировалось, но была сказочно прекрасной.
Зал ожидания встретил прохладой. Я подошла к огромному окну, рассматривая лётное поле и самолёты, медленно курсирующие вдоль размеченных линий, перестраиваясь в нужном порядке. Одни уходили на взлёт, другие заходили на посадку. К нашему выходу медленно подкатывал самолёт Берлинских авиалиний. Красно-белый авиалайнер остановился и в его сторону двинулся рукав, по которому в ближайшее время будут проходить пассажиры, чтобы занять свои места.
Мимо меня пробежала маленькая девочка, смеясь и показывая язык отцу, который пытался поймать это чудо с косичками. Я засмотрелась на их игры, пока малышка с визгом не забралась на колени молодого парня с чёрными брейдами. Улыбка снова сползла с моего лица. Я помню, что у Тома другая причёска, но этот парень слишком похож на Каулитц. Слёзы снова навернулись на глаза, и я поспешила отвернуться к окну, продолжая наблюдать, как работники аэропорта снуют вокруг нашего самолёта, заправляя баки, загружая багаж и цепляя к самолёту какие-то тросы, идущие от перехода.
Объявили посадку.
Я в который раз попыталась увидеть за стеклянной преградой знакомую макушку, но, так и не обнаружив никого, хоть отдалённо напоминающего моего принца, отдала билет и зашла в салон.
Через какое-то время двигатели запустили, стюардесса рассказала о мерах безопасности, и самолёт медленно тронулся по бетонной поверхности, выруливая к взлётной полосе. Здание аэропорта медленно отдалялось, а я прощалась с Томом, вспоминая день нашей встречи, его наглую ухмылку и самонадеянное поведение. Его любовь к спонтанным представлениям…. Тогда меня раздражали эти импровизации, а сейчас, когда вспоминаю,  они мне кажутся забавными. Я вспоминаю каждую минуту, проведённую рядом с ним, и прощаюсь. Улетаю, оставив записку и воспоминания…

(ВКЛ.: Red – Already Over)

Сегодня у меня был очень тяжёлый день: на работе аврал, на дорогах сплошные аварии. Люди вокруг словно сговорились против меня и все, абсолютно все и всё делают не так. Подчинённые косячат, начальство зверствует, водители вокруг живут в своём собственном мире, отчего приходится думать за себя и за того парня. Итог: я не смогла найти в себе силы пойти на тренировку и после работы сразу же поехала домой. Приняв тёплый душ, тем самым сняв с себя усталость, я ушла на кухню, где за ужином решила просмотреть новости о мальчишках. Сейчас они на съёмках шоу, на Кюрасао. Открыв сайт, я обнаружила новое видео, которому была безмерно счастлива. Мой Томми, пусть не для меня, пусть за тысячи километров, но совсем недавно был на съёмках. И то, что было отснято смотрю я. Я совсем забыла про остывший кофе и так и не заправленный салат. Я просто смотрю видео по кругу, зависая на моментах с Томом. Его так мало, но это он. Вспоминаются наши и только наши счастливые часы, когда никто, кроме меня, его не видел. Когда никто, кроме меня, не мог касаться его. Когда мне не нужно было делить его с огромной фанатской армией. Наши ночи в гостиничных номерах Германии, наполненные нежностью и страстью…. В наши ночи Том дарил мне безмерную нежность и переполняющую страсть. Только он мог совмещать грубость и ласку, на грани. На той грани, когда хочется кричать от переполняющих тебя эмоций, года хочется умолять о продолжении несмотря на безумную усталость, когда уже не можешь пошевелиться, но не находишь в себе силы остановиться. Рядом с ним я была живой. Рядом с ним я была настоящей.
Ставлю видео на паузу и любуюсь своим мальчиком, улыбаясь собственным мыслям. Касаюсь пальцами монитора и обвожу контур лица Тома, останавливаюсь, чтобы дотронуться до родинки на щеке. Легко касаюсь пальцами губ, словно это не изображение, словно это снова он…, словно он рядом. Словно нет между нами океана. Словно не было этого месяца разлуки. Словно он снова мой. Мне так нравится обманывать себя, что я готова поверить в то, что сейчас, после съёмок, он придёт домой, уставший и немного раздражённый, а я накрою ему на стол и приготовлю ванну. Он покушает, и мы вместе опустимся в тёплую ароматную воду, где я обязательно сделаю ему массаж. Он расслабится и успокоится. И всё будет хорошо. Мы вместе пойдём спать и уснём в объятиях друг друга, так же, как и тогда, в Германии.
Крышка ноутбука резко захлопывается, я еле успеваю выдернуть руки, чтобы не остаться без пальцев. Поднимаю глаза и встречаюсь с разъярённым взглядом Влада. За своими мечтами я не заметила, как он пришёл. По всей видимости, он давно здесь, и многое видел. Хотя…, а что он видел? Как я улыбаюсь изображению? Может даже, как я касаюсь монитора, чтобы быть хоть немного ближе к тому, кого люблю. Очень люблю….
Меня резко хватают за руку и вздёргивают. Я оказываюсь вплотную прижата к телу мужа. Смотрю в налитые яростью пьяные глаза напротив и молчу. Мне нечего сказать. Влад перехватывает ладонью мой затылок и впивается грубым поцелуем. Я пытаюсь его оттолкнуть, почему-то зажмуриваясь. Возможно оттого, что не хочу верить в то, что человек, однажды вернувший меня к жизни, способен сейчас сделать мне больно. Из закрытых глаз нескончаемо текут слёзы. Чувствую сильный укус за нижнюю губу, и к вкусу алкоголя примешивается металлический вкус крови.
Дальше была бойня. Я не собиралась сдаваться, и мужу приходилось грубо перехватывать мои руки и ноги, рвать на мне одежду и делать невообразимые вещи, сравнимые разве что с действиями насильника. Мне было больно. Очень. Но не физически. Нет. Физической боли не существует, когда твой Мир начинает рушиться от рук когда-то родного человека.
Взяв своё, Влад сгрёб меня в охапку и уснул, прошептав на грани сна и реальности:
- Никому не отдам! Слышишь?
А я продолжала тихо плакать. Теперь я не смогу жить с этим человеком даже как с соседом. Утром он проснётся и раскается, но я не знаю, повторится ли подобное. Наверное, я опять не смогу винить его, ведь он и вправду любит. Любит так сильно, что готов пойти на всё, ради сохранения этого брака. Только вот мне этого больше не нужно. Да, он родной человек, почти родной…. Мы с ним прожили долгие пять лет вместе. И жили бы дальше, если бы не сентябрьский день, когда всё развалилось на части, для того, чтобы я узнала, насколько сильно я могу любить.
Я снова вспомнила о Томе. И мне стало противно от того, что сейчас произошло.
Выбравшись из объятий уснувшего мужа я закрылась в ванной, чтобы остервенело тереть своё тело мочалкой, пытаясь смыть прикосновения когда-то родного человека, чтобы смыть следы того позора, что красноречиво расплываются по моему телу в виде фиолетовых отпечатков ладоней. Я мылась и плакала, а из комнаты раздавался громкий храп пьяного мужа, который не смог заглушить даже шум воды.
«Так больше не может продолжаться: кому-то из нас нужно уехать.  И это будет Влад».
Я решительно вышла из ванной и собрала чемоданы мужа, не забыв даже зубную щётку. Выставила всё у дверей и с чувством выполненного долга удалилась на кухню.
Остаток ночи я провела так же на кухне в обнимку с чашкой кофе и ноутбуком.
Утро пришло под звуки будильника мужа. Я продолжала пить кофе, слушая ненавязчивую мелодию из его мобильного и упорно читать новости, ожидая появления своего ночного кошмара. Показывать ему свой страх даже не собираюсь. Более того, я уверена, что теперь бракоразводный процесс состоится, и я смогу вычеркнуть этого человека из своей жизни.
Сонный муж не заставил себя долго ждать и, отключив будильник, скрылся в ванной, будто и, не заметив моего присутствия. Вернувшись через какое-то время, он удивлённо посмотрел на меня. Что выражал этот взгляд, я не знаю. Он рассматривал меня и… не узнавал…, что-то явно ища на задворках памяти, возможно силясь вспомнить события вчерашнего вечера. А я не тороплю. Пусть сам догадается, отчего мои запястья покрыты синяками и губа прокушена. Если бы у него была возможность осмотреть всё моё тело, то он бы ужаснулся: Влад всегда осторожно и с нежностью относился ко мне, боясь причинить хоть какую-то боль. Но что-то в нём явно сломалось. Что это было - алкоголь в его крови, ревность, любовь, или всё вместе взятое - теперь выяснять не имеет смысла. Он достаточно совершил ошибок, и сегодня ему придётся это понять и принять.

(ВКЛ.: Red – Already Over, Pt. 2)

- Кто это тебя так? – удивлённо, но немного затравленно спросил муж.
Я вскинула бровь, уставившись на него и пытаясь понять, это он так отмазаться сейчас пытается, или и вправду ничего не помнит….
- Как тебе сказать, дорогой, - начала я, выделяя последнее слово и отставляя кружку с остатками кофе. – Про историю с маньяками, напавшими на меня в подворотне я, наверное, промолчу. Тем более что маньяк был один, был он не в подворотне, и в данный момент он пытается узнать у меня же, откуда могли взяться столь странные отметины. Поэтому, - я замолчала, давая ему переварить полученную информацию.
Влад продолжал попытки вспомнить всё, и по сменяющимся эмоциям на его лице я поняла, что большую часть событий он всё-таки вспомнил.
- Так вот, - продолжила я, убедившись, что предыдущая информация была в полной мере усвоена, - поэтому, я надеюсь, что ты дашь мне развод и уйдёшь из моей жизни. Не хочу, чтобы всё, что произошло вчера вечером, повторилось. Твои вещи собраны. Ключи оставь на тумбочке. – Только мне одной известно, каких усилий стоила мне эта речь. Колени предательски тряслись, сердце отбивало бешеный ритм, но я выдержала.  Выдержала этот щенячий раскаявшийся взгляд. Смогла сдержать рвавшуюся наружу истерику. И вот теперь, я встала и молча вышла из кухни, чтобы одеться и покинуть квартиру. До вечера. До того момента, когда станет ясно, будет ли Влад продолжать отстаивать свои права на меня, или поймёт наконец, что я не смогу к нему вернуться.
День пролетел незаметно.
Дома всё было по-прежнему, разве что не было чемоданов в коридоре и ключи лежали на тумбочке. Влад уехал, оставив лаконичную записку:
«Прости»
На душе заскреблись кошки, и чувство вины снова накрыло с головой. Странная у меня психология: мне изменили. Я не осталась в долгу, и мне было стыдно. Меня изнасиловали. Но я опять испытываю чувство вины, словно специально спровоцировала, словно только этого и ждала. Машинально потираю запястье, спрятанное под длинным рукавом блузки. Осматриваюсь по сторонам и понимаю, что теперь я совсем одна. Раньше был Влад, человек который был для меня всем. Человек, который меня любил. Потом появился Том, ставший для меня целой вселенной, затмивший всех и вся, покоривший меня своей непосредственностью. Человек, которого любила я. А теперь в моей жизни никого не осталось. Я потеряла всех: такого надёжного Влада и такого эмоционального Тома.
Сожаление? Да. В момент, когда нужно забыть и начать всё с начала, меня накрывают воспоминания. Я рада, что они только хорошие. В моём сердце нет негатива. Я, наверное, простила Влада и благодарна ему за совместно прожитые годы. А Том… Том навсегда останется моей сказкой, моей частично сбывшейся мечтой, и если бы мне предложили прожить эту осень заново я бы без раздумий согласилась. Ни минуты не вычеркнула бы. Все беды и радости я хотела бы пережить заново. И тот факт, что я осталась у разбитого корыта, как та старуха из сказки про рыбку, меня не остановил бы.
Бы бы бы… Ели бы да кабы…
Булькающий звук из ноутбука оповестил меня, что кто-то неведомый желает со мной пообщаться. Давно обо мне никто не вспоминал. Интересно, кому я понадобилась в мой первый вечер полного одиночества. Я приняла вызов по скайпу от некоего абонента по имени Schäferin. Нетрудно было догадаться, что таким образом себя могла назвать только Оксана.
- Привееет! – довольно протянула подруга, помахав мне ручкой и посылая воздушный поцелуй.
- Привет, пастушка, - не теряя времени даром, подколола я.
Оксана вообще на меня никогда не обижалась. Даже когда во времена студенчества я намеренно коверкала её фамилию, добавляя на конце «Т» и акцентируя на этом внимание, проговаривая каждую букву.
- Аха! Ты оценила? – засмеялась она.
- Конечно! Как же Я и не оценила бы? Обижаешь! – продолжила издеваться я. – Как у вас дела?
Мне действительно интересно, как же у них продвигаются отношения. Зная свою подругу, я не удивлюсь, если она продолжает держать оборону и подпускает к себе бедного парня только по праздникам.
- Отлично! Лучше некуда!  - заёрзала на стуле Оксана. – А как у вас?
Похоже, наша скромница нашла своего принца, а принц смог подобрать ключик к этому неприступному сердечку. Хоть у кого-то всё хорошо.
- Нормально, - расплывчато ответила я, не желая вспоминать о произошедшем инциденте. Позже расскажу, когда ужасы бракоразводного процесса уже закончатся.
- А что с губой? – обеспокоенно всматриваясь в монитор, продолжила допрос подруга.
- С губой? – запоздало вспомнила я, прикладывая пальцы к немного припухшей ранке, - да так… ничего серьёзного: неудачно упала и прикусила.
«Медаль, Вам, Мария Александровна, за сообразительность. Лучше отмазки придумать не могла…»
- Ты вампир, Савельева, ты знаешь об этом? – удовлетворившись моим ответом, усмехнулась она.
- Угу, знаю, - ухмыльнулась я, продолжая поздравлять себя с отмазкой, так удачно придуманной только что.
Мы говорили долго и обо всём, начиная их отношениями с Густавом и заканчивая работой группы. Я не заметила, как темой разговора стал Том. Оксана жаловалась, что Каулитц очень злой и по непонятной причине ненавидит её, постоянно фыркая при каждом появлении в компании Шеффера. Её описание характера парня меня напрягало. Создавалось впечатление, что мы говорим о разных людях: мой Том был всегда смешлив и активен. Том же из жизни Оксаны был злым и мерзким парнем, постоянно третирующим свою новую девушку, отпуская в её адрес колкости, ругающимся со всеми участниками группы и даже продюсерами. На вопрос, а что об этом говорит Густав (он ведь лучше знает Тома), Оксана ответила, что Том переменился после последней поездки в Германию, как раз в то время, когда она появилась в жизни барабанщика. На мгновение мне показалось, что это я причина его перемен, но быстро отмела эту мысль, решив, что слишком много на себя беру. Выяснить причину такого поведения ни у кого не получается, все переживания Том делит только с братом, который не сдаёт старшего.
А ещё оказалось, что Том ревностно оберегает «мерзкую дешёвую кепочку» (так окрестила сей предмет гардероба его новая девушка, Рия, за что постоянно выслушивает от Тома). Каулитц никому не разрешает прикасаться к этой бейсболке, и вообще никогда с ней не расстаётся. Быстро сообразив, о какой именно кепке идёт речь, я растаяла. В душе разлилось тепло, и я снова поверила в то, что для Тома я была не просто очередным развлечением.
- А ты приезжай к нам на Рождество, - быстро перескочила с надоевшей ей темы Оксана. – К нам Джорджи с Анели придут.
- Хорошая идея, - отозвалась я, воспылав надеждой, что и близнецы приедут тоже. Пусть даже в компании новой девушки Тома…. И даже если он не захочет говорить со мной… он просто будет рядом.
- Надо подумать, - добавила я, на самом деле уже просчитывая все комбинации для того, чтобы точно поехать.
- А что тут думать? Праздник же! Выходные… - включив блондинку начала канючить Сабельфельд.
- Это у вас выходные, а у нас Рождество в январе, если ты забыла, - поправила я Оксану.
- Точно! Ну, ты всё равно постарайся приехать. Будет весело…
На этом наш разговор прервался. Какие-то проблемы у провайдера. Как итог, я осталась без интернета, и, судя по извинительному сообщению, растянуться это удовольствие может на пару дней.
Оставшийся до встречи месяц я готовилась к поездке, выискивая карнавальный костюм и усиленно вылизывая лицо и тело. В это рождество я должна быть идеальна. Надежда на встречу с кареглазым совершенством никогда не умрёт в моём сердце. И если она состоится, то я хочу быть безупречна. Хочу выглядеть лучше, чем в те две недели, проведённые вместе. Хочу снова очаровать его.

(ВКЛ.: Red – Reed)

В начале декабря я получила развод. С Владом мы встретились лишь однажды - в суде. Он больше не боролся за меня, и, судя по щетине на его лице, он очень сожалеет о случившемся.
- «Прости, Влад, но наши пути разошлись. Я больше не твоя. И спасибо тебе, мой, когда-то родной человек. За всё хорошее, что было в моей жизни благодаря тебе. Надеюсь, с другой девушкой ты будешь счастлив. Тем более что счастья ты заслуживаешь».
Нет, я ни слова вслух не произнесла, это были мысли, только мысли. Я действительно искренне желаю ему счастья с другой. Просто так случилось, что мы расстаёмся.
Больше мы не встречались.

Сегодня 24 декабря. Я лечу в Гамбург на празднование рождества. В моей дорожной сумке карнавальный костюм, так идеально подчёркивающий достоинства и скрывающий недостатки, что сама себя хочу, когда вспоминаю своё отражение. От предвкушения сегодняшнего вечера внутри всё переворачивается и ликует. Я нетерпеливо ёрзаю в кресле самолета, постоянно посматривая на часы, словно это ускорит течение времени. Наконец стюардесса объявила о готовящейся посадке и через какое-то время я прошла паспортный контроль, тут же оказываясь в объятиях подруги.
Всю дорогу до их с Густавом дома Оксана трещала без умолку, рассказывая о прелестях семейной жизни в доме Шеффера. Я делала вид, что внимательно слушаю, продолжая мечтать о том, как встречу Тома, перебирая возможные варианты: что я ему скажу, а что он мне ответит…. И будет ли вообще разговор? Мне казалось, что я непременно смогу снова покорить это ветреное сердце. Официально ветреное.
«Мечта моя. Как же я по тебе скучала».
В доме Густава всё было украшено к предстоящему празднику: у стены, между окон в гостиной стояла большая пушистая ёлка, украшенная в шотландском стиле. Я усмехнулась, представив Густава в килте, а рядом миниатюрную Оксану, которая наверняка будет эльфом. Посреди комнаты стоял большой стол, уже сервированный на 8 персон. Мысленно пересчитала всех кого знаю. Получилось, что Каулитц тоже приедут. Остаётся кто-то неизвестный, восьмой. Быстро отмела мысль о том, кем же может оказаться этот загадочный гость и побрела на голос подруги, доносящийся с кухни:
- Маш, чего застряла? Идём, поможешь.
Оксана вовсю кружила по огромной кухне в разноцветном фартуке с прихваткой в одной руке и большой соусной ложкой в другой.
- Оу! Стряпуха ты моя! – не сдержалась я от похвалы.
На кухне творился хаос, но было понятно, что покушать за сегодняшним столом будет очень много чего. Бедный Густав. Рядом с Сабельфельд ему придётся всё свободное время проводить в спортзале. Он итак к полноте склонен, а тут ещё и Оксана, искренне считающая, что мужчина должен очень много есть.
- Чего это стряпуха сразу? – попыталась обидеться подруга. – Между прочим, для вас стараюсь, чтобы голодными не остались, - указав в мою сторону ложкой, упрекнула меня. -  И нам ещё очень много чего надо успеть. Так что прости, дорогая, но отдыхать ты будешь завтра. А сейчас моешь руки, повязываешь фартук и в темпе начинаешь нарезать вон ту кучку овощей, - она запустила в меня фартуком и указала на большую миску, из которой разве что не вываливались овощи.
- Как скажете, шеф, - рассмеялась я и вылетела с кухни, потому что следом в меня полетела прихватка. – Ты убьёшь меня раньше времени и будешь одна готовить свою Маланьину свадьбу, - добавила я, выглядывая из-за косяка и показывая язык.
Быстро помыв руки и переодевшись, я занялась порученным делом. Через пару часов к нам присоединилась Анели, и уже к 8 вечера кухонный стол ломился от разнообразных блюд, приготовленных  по тайным рецептам трёх семей. Мальчики сегодня явно будут сытыми и довольными.
Довольно осмотрев результаты многочасового труда, мы втроём удалились наряжаться и причёсываться, закрывшись в разных комнатах. Благо квартира Шеффера позволяет уединиться каждой из нас.
К 10 часам вечера, когда я поправляла выбившуюся в процессе переодевания прядь из причёски, в дверь моей комнаты скромно постучались. Осмотрев себя со всех сторон, и решив, что вполне прекрасна, чтобы выйти в свет и предстать перед гостями, я открыла дверь и явила себя во всей красе.
Скромным стукальщиком оказалась Оксана. Увидев перед собой подругу, я усмехнулась: передо мной стоял прекрасный эльф, в плюшевом мини-платьице, высоких сапогах на шпильке и колпачке зелёного цвета. Длинные стройные ноги обтягивали телесные колготки в сеточку. Она была прекрасна.
- Ты чего? – растерянно осмотрев себя, спросила Оксана.
- Ничего, - пожав плечами, ответила я.  – Прекрасно выглядишь, - тут же добавила, немного покрутив перед собой подругу, осматривая сие прекрасие со всех сторон.
- Чему тогда ухмыляешься? – не веря озвученному комплименту, продолжила допрос она.
- Просто, увидев ёлку, я решила, что ты обязательно должна быть эльфом, - объяснив свой жест, я обошла  Оксану и вышла в гостиную.
- Понятно, - донеслось мне в спину.
В гостиной уже были Густав, Георг и Анели. Девушка, по всей видимости, была внучкой Клауса. На ней был бархатный красный костюмчик, похожий на Оксанин, только платье и колпачок окантовывала белая опушка из лебяжьих перьев. Впрочем, я тоже Снегурочка. Только русского разлива: короткое шёлковое небесно-голубое платье с серебристой опушкой по подолу и рукавам, в тон платья сапожки на каблучке и серебристые заколки в причёске. Пожалуй, я единственная сегодня без шапочки.
Парни оценивающе осмотрели нас, и по их взглядам стало понятно, что они довольны сегодняшней компанией. Сами же мальчики костюмами не заморачивались, облачившись в джинсы и футболки, водрузив на голову колпаки Санты.
- Так. Ну, раз все в сборе, то предлагаю начать наш праздничный ужин, - стала всех подталкивать к столу Оксана.
- Все? – удивлённо переспросила я, вспомнив, что стол накрыт не на пять персон.
- Да, - непонимающе зависла она.
- А как же… - не успела закончить я.
- А. Это? – обводя рукой сервировку, перебила меня подруга. – Эти трое опоздают. Ближе к 12 придут. А теперь, быстро к столу! – подтолкнула меня в спину Оксана, и меня снова охватило приятное волнение от предвкушения встречи с моим наваждением.
В качестве аперитива было предложено шампанское Freixenet Gordon Negro. Помнится это любимое шампанское близнецов. Я мысленно добавила ещё один плюсик в копилку предположений и с удовольствием отпила игристый напиток. Так как я весь день не ела, то вино сразу ударило мне в голову и, расслабившись, я стала увлечённо рассказывать какие-то забавные новогодние истории из нашей с Оксаной жизни в России. Все смеялись и что-то комментировали.
Так незаметно пролетели два часа ожидания опоздавших.
Раздался звонок. Я резко замолчала. Сердце практически выпрыгивало из груди. Алкоголь тут же выветрился из головы. Руки затряслись.
Я залпом осушила бокал шампанского, чтобы хоть как-то расслабиться, не нервничать в присутствии того, кто сейчас войдёт в эту комнату и уставилась в тарелку, боясь посмотреть в глаза долгожданным гостям. Рисунок столового сервиза я нашла крайне занимательным и теперь старательно рассматриваю серебристые завитки, опоясывающие край моей тарелки, пока в прихожей слышатся звуки открывающейся двери, весёлые возгласы гостей, шелест обёрток принесённых подарков и шорох снимаемых одежд.

Надеюсь, вы ещё здесь, дорогие мои партизаны)))
И ваше терпение ещё не исчерпано и мы с Мари ещё радуем вас своими истериками)

Хочу сразу сказать, что идея этой части появилась давно, хотя в начальном варианте её не было.
И виновата в этом безобразии Юля))
Дело было примерно так: я никак не могла подобрать трек к первой НЦ, попросила помочь Юлю, естественно не сказав зачем, но озвучив чего хочется от песни))) На что Юля почему-то спросила:
- Ты хочешь заставить Машку петь для Тома?
Так что воооот...
Спасибо, Юля))) Теперь Мари ещё и петь умеет)))

Всем приятного прочтения)))

(ВКЛ.: Barlow Girl – Never Alone)

Утром Георг и Анели уехали домой, пожелав мне счастливого пути, а пара Шеффер вызвалась провожать на самолёт, строго-настрого запретив вызывать такси. Всю дорогу Оксана строила планы на моё триумфальное возвращение в объятия Тома, а я радовалась и одновременно боялась. Боялась того, что Тому буду не нужна к тому времени. Если только вообще что-то значу для него. Да, мне многое рассказали про его изменившееся поведение, но я не умею верить. Я никогда никому не верю. Я даже собственным глазам и ушам не верю, что говорить о людях, окружающих меня. Нет, я не считаю их лгунами, я просто не уверена, что правильно понимаю мысль, выражаемую другим человеком. Потому и не верю. Я ведь вполне могу интерпретировать по-своему и увидеть любовь там, где её и в помине нет….
А как же хочется верить. Как хочется…
Огромное здание аэропорта встретило нас  шумом передвигающихся каров, важно перевозивших старичков от входа к терминалам и обратно, смехом малышей, резвившихся неподалёку, и голосом, сообщающим на нескольких языках о прибытии и отправлении рейсов. Эскалаторы медленно перевозили сонных пассажиров, а я глазела по сторонам, словно впервые в жизни вижу такое большое и современное помещение.
Густав, оставив нас с Оксаной у входа, скрылся в толпе людей, чтобы через какое-то время вернуться и утащить в сторону терминала, с которого мне следовало пройти регистрацию. Народу на наш рейс почти не было. Почему-то стало интересно, куда же спешат люди в Рождество, о чём я и попыталась узнать у Шеффера. Он как-никак частый гость в подобных заведениях. Ответ был ожидаем: люди возвращаются домой, встретив праздник на Родине. Логично. А русские, как всегда, будут праздновать до самого православного Рождества. Не завидую я соседям таких гостей. Значит,  рейсы в направлении России будут забиты до отказа не раньше 7 января, уже нового года.
Сейчас выход к терминалу пуст. Пара мужчин с дипломатами и мамочка с малышом на руках. Вот и все, кто сегодня составит мне компанию. Не густо.
Проболтавшись какое-то время по зданию, я попрощалась с подругой, пообещав завтра же заняться поиском песни, и ушла на паспортный контроль, снова погружаясь в воспоминания о Томе. Я многое отдала бы сейчас за то, чтобы просто увидеть его. Например, там, через стеклянную границу, символично разделяющую два государства. Теперь я на территории России. И пусть это германский аэропорт, дружеское государство весело помахало мне ручкой, пожелав счастливого Рождества в тот момент, когда пограничник дружелюбно улыбнулся мне, возвращая паспорт с очередной отметкой на одной из страниц.
Медленно плетусь между рядов пустующих сидений и сажусь на одно из них, прямо напротив той самой стены-границы, наблюдая за проходящими и пробегающими мимо людьми. Все они куда-то едут. Кто-то торопится, кому-то, как мне, не слишком хочется улетать, но время неумолимо отсчитывает мгновения, неизбежно приближая отъезд.
Продолжаю всматриваться в лица людей, пытаясь угадать настроение. Большинство из них в рождественской эйфории: веселятся, шутят, поздравляют друг друга. Но есть и такие, как я, грустные и потерянные. Например, парень с милым букетиком. Кого-то ждал. И этот кто-то так и не прилетел. Парень ещё раз посмотрел на табло, потом на терминал. Подошёл к администратору, видимо поинтересовался, все ли пассажиры прошли контроль, а возможно спросил, была ли среди пассажиров его девушка. Получив ответ, он покрутил в руке букетик и с грустной улыбкой вручил его оператору. Развернувшись, побрёл в сторону выхода. Но тут на него налетела хрупкая девушка, больше похожая на мальчика подростка, до этого стоявшая в стороне и наблюдавшая, как и я, за парнем. Брюнет удивлённо вскинулся, но увидев, кто именно так бесцеремонно повис на нём, подхватил её на руки и закружил по залу.
Вот, ещё одна счастливая пара.
Немного завидую этим двоим. По-доброму.
Влюблённые скрылись за поворотом, а я снова стала наблюдать за спешащими на свои рейсы пассажирами.
Объявили посадку самолёта из Лос-Анжелеса. Сердце тревожно ухнуло и забилось. Это странно конечно, нельзя вот так реагировать на любое упоминание о нём, но я не могу ничего с собой поделать. Пассажиры стали быстро выходить из коридора, а я с особой внимательностью вглядываться в каждого из них. Нет, я не ждала Тома, но так сильно надеялась, что вот сейчас, вот следующий парень будет он…
Замираю, в неверии уставившись в сторону входа. Но мои глаза не могут так сильно меня подводить. Я же не настолько больна, чтобы страдать галлюцинациями…
Прямо из-за спины огромных размеров женщины в розовой курточке со стразами и салатовых блестящих лосинах, вышли близнецы. Сначала Билл, сосредоточенно высматривающий свободное пространство вокруг необъятной дамы, чтобы хоть немного протиснуться и пройти вперёд. Дама на его действия опасливо оглядывалась и, казалось, вот-вот заорёт, что её посмели домогаться.
Следом шёл Том, растерянно оглядываясь по сторонам. Я не могла насмотреться на него. Он действительно сильно похудел, даже скорее осунулся. Джинсовая курточка, уже неизменная МОЯ кепочка и серые спортивные штаны. В целом небрежно, но для меня неотразимо.
Я медленно поднялась с уже насиженного места и подошла к стеклу. Прислонившись лбом к холодной поверхности, я смотрела на Тома. Не отрываясь. Стараясь впитать в себя каждую чёрточку такого близкого и такого далёкого парня. И любовалась им сквозь пелену застилающих глаза слёз. Нет, я не рыдала, они сами текли, не останавливаясь. То ли от счастья, то ли от грусти. Парни целенаправленно шли куда-то, а я, словно шпион, наблюдала за ними. Что-то их привело сюда. К кому-то они приехали в гости. А я снова улетаю. Улетаю от Тома. И вот он, рядом, только протяни руку и дотронься. Но эта стена. Эта граница.
Парни скрылись в толпе, а я ещё долго стояла так, прислонившись лбом к стеклу, заставляя людей удивлённо оборачиваться на меня и всматриваться. Кто-то останавливался, задавая немой вопрос и, получая в ответ неопределённую ухмылку, продолжал путь. Кто-то равнодушно проходил мимо, не замечая странную девушку за стеклом, нервно закусывающую губу и растерянно улыбающуюся своим мыслям.
Наверное, я счастливый человек, раз мне суждено было увидеть Тома. Я летела к нему, и я его увидела.
«Бойтесь мечтать – желания исполняются».
В следующий раз надо мечтать о чём-то более осязаемом. Хотя бы о поцелуе….
Кто-то тронул меня за плечо, и я обернулась. Передо мной стояла стюардесса и предлагала пройти в самолёт. Я почти пропустила посадку.
Ещё раз посмотрев в толпу, где скрылись близнецы, я пошла вслед  за девушкой в форменном костюме.
Я обязательно вернусь, Томми. В следующий раз только к тебе и никому больше.

POV Том

(ВКЛ.:  Imagine Dragons – Lost Cause)

Поговорили….
Весь выпитый за последние сутки алкоголь тут же выветрился, стоило мне увидеть причину своего плохого настроения. Мари. Собственной персоной.
Только Билл знает, чего мне стоит каждый новый день, начинаемый, к слову, с чашки крепкого кофе и заканчиваемый ей же. Больше ничего не помню из каждого прожитого дня, начиная с того самого, когда я, прилетевший на крыльях собственных чувств, не обнаружил ее в номере. Сейчас, когда прошло уже два месяца, жалею, что не поехал следом. Возможно, смог бы ее остановить. Кто знает….
Вот и вчера, в последний момент, отказавшись от поездки к друзьям, я начал методично накачиваться. Брат только и мог, что заставлять хоть немного поесть. Билл давно смирился с моим поведением, и молча терпит мои выходки. Иногда подобные запои оканчиваются разносом пары комнат. Благо дом большой и мы не замечаем особого дискомфорта от проводимого ремонта, просто перебираясь  на это время в другое крыло. Даже Рие иногда достаётся, но она с терпеливостью азиатской женщины молча выносит мои заскоки, чтобы утром снова сидеть у моей кровати с таблеткой от головной боли и стаканом воды. Из неё получилась бы идеальная жена. Иногда мне жаль, что ничего к ней не испытываю….  Но момент жалости быстро проходит, и я снова понимаю, что хватит с неё статуса официальной девушки Тома Куалитц.
«Что же ты со мной сделала, Мари?»
Первое время Билл пытался завести разговор на волнующую меня тему, но я запретил упоминать о ней. Что бы он ни пытался до меня донести, мне этого больше не надо. Хватило той синей папочки, которую я изучил гораздо позже. Оказалось все не так плохо, и возможно она не лгала мне, но я не смог ей простить ее же мужа. Решив, что теперь буду ждать ее шага навстречу, сам же тем временем буду всячески избегать всего, что может напомнить о ней. Кроме кепки. Странно, но именно эта бейсболка спасает меня от опрометчивых поступков. Нельзя сказать, что я веду себя хорошо, но могу еще хуже. Билл знает.
Когда Густав пригласил нас к себе на рождество, я, терзаемый предчувствием встречи с Мари, тут же согласился. Но позже, вспомнив о данном самому себе обещании, решил остаться. Несмотря ни на что. Брат без меня не поехал. Он вообще боится оставлять меня одного. Не знаю, как это объяснить, но я превратился в психа, этакового неуравновешенного маньяка. Знаю, что это ненормально, но помощь принимать упорно отказываюсь.
- Собирайся. – Я заглянул в комнату, где пьяный Билл пытался выключить ноут.
- Куда? – не отрываясь от своего занятия, спросил брат.
- В Германию летим.
- Ты уверен? – захлопывая крышку и разворачиваясь на стуле в мою сторону.
- Да, - уверенно отвечаю. – Обещаю, это в последний раз. Если ничего не получится, больше не вспоминаю о ней.
- Записать что ли…, - Билл задумчиво покрутился в кресле. - Вы опять с ней не встретитесь, ты начнёшь беситься и срывать на всех зло. А я снова буду выслушивать бесконечное нытьё, - закончив перечислять предположения, всё-таки встал и скрылся за дверью ванной.
- Можешь не записывать. Я всё решил. Если она уедет, я никогда больше не побегу за ней. И обещаю больше не устраивать истерик, - крикнул я вслед закрывающемуся брату.
- Ok, но ты мне обещал. – Так же послышалось из-за двери, и полилась вода.
- «Трезвеет», - подумал я и ушёл искать плеер в дорогу.
Вскоре Билл собрался, и мы ближайшим рейсом вылетели в Гамбург.
Весь перелёт я крутился  и не находил себе места. Миллион  раз ругал себя за малодушие и отказ от приглашения. Что ж я за человек-то такой? Мари ехала, можно сказать прямо в мои объятия. Так ведь нет, мне нужно было вспомнить про никому ненужные принципы и остаться в этом грёбанном ЛА. Уже 12 часов я мог бы наслаждаться обществом русской, вместо ненавистного  уже навязчивого присутствия филиппинки.
Паспортный контроль прошли на удивление быстро, словно кто-то свыше решил помочь нам встретиться. Внутренний трепет волнами накатывал снова и снова, периодически оглушая и вырывая из действительности. В такие моменты выручал Билл, непрерывно контролирующий моё состояние, и автопилот, любовно встроенный в моё бренное тело тем самым невидимым и великим.
- Каулитц! Что вы здесь забыли? – Удивлённый Густав поймал нас на выходе из аэропорта.
- К вам едем. Уже не ждёте? – двоякое чувство посетило меня: с одной стороны, я очень рад видеть  барабанщика, по которому, как оказалось, соскучился гораздо больше, чем думал, а с другой - совсем не понятно, что они забыли в международном аэропорту. Надеюсь, они не Мари провожают.
- Провожали подругу Оксаны, - почему-то безрадостно ответил барабанщик, и медленно отступавшее до этого момента беспокойство накрыло меня новой волной.
- Мари? – выдохнул я, всё ещё надеясь на чудо и общительность подруги барабанщика. Ведь у русской могут быть другие подруги? Да? Ведь могут?
- Да, - почему-то виновато ссутулился Шеффер. Не помню, чтобы я ему рассказывал о наших отношениях.
- Давно? – переспросил я, тут же осматриваясь по сторонам в поисках информационного табло, чтобы узнать, у какого выхода искать девушку.
- Самолёт только что взлетел, Том, - положив мне руку на плечо и развернув в сторону большого табло, тихо сказал брат. Несколько секунд я тупо пялился на светящиеся буквы и приписку «отправлен». Буквы моргнули и одна за другой стали сворачиваться, пока вся надпись не заменилась следующей по списку.
- Сука! – Выкрикнул я и швырнул о стену свою дорожную сумку, которую крепко сжимал до этого.
Густав и Билл молча наблюдали за моими метаниями, явно пережидая первую волну гнева. Оксана испуганно жалась к стене, видимо просчитывая шансы скрыться до наступления апокалипсиса. Впрочем, я быстро взял себя в руки и, подобрав сиротливо валявшуюся у стены сумку, направился в сторону касс. Больше меня ничего не держит на этом континенте. Хватит метаться и нарушать собственные обещания. Я улетаю в штаты и живу своей жизнью. Без Мари.

(ВКЛ.: Tyga – Rack City)

Яркие вспышки световых спецэффектов, отражаются в клубах дыма, поднимающихся к потолку и извивающихся причудливыми узорами, тут же растворяясь в плотном тумане. Голоса тонут в громкой музыке. Впрочем, и без шумовых помех извне я не услышу никого и ничего. Мне это не нужно. Я поглощён собственным несчастьем. Пожалейте меня кто-нибудь…
Продолжаю алкогольный марафон, вливая в себя стакан за стаканом коричневую сорокоградусную жидкость, любезно подливаемую официантом. Всё вокруг плывёт и качается, сливаясь в разноцветную муть, и я не знаю отчего: оттого, что чертовски пьян, или от того, что блуждающие огни прожекторов так неоднозначно отражаются в плотном тумане табачного дыма.
Звуки битов пробивают грудную клетку, внутренности сворачиваются от каждого нового удара. А мне плевать. Я амёба. Я упиваюсь своей болью. Звук глухо проникает сквозь затуманенное сознание, больше отбивая печень, нежели сбивая барабанные перепонки.
Опрокидываю очередной стакан виски и сразу затягиваюсь сигаретным дымом, только потом выдыхая алкогольные пары вместе с никотином. Расслабляющая волна накрывает сознание, и я глупо улыбаюсь, пытаясь сфокусировать взгляд на извивающихся телах.
«Кажется, этих двух я сегодня снял»
На столик завалились две длинноногие блондинки и стали эротично извиваться по поверхности, поочерёдно оказываясь в непосредственной близости со мной то одной, то другой оголяющейся частью тела. В конце концов, одна из них оседлала меня, запуская руку в штаны, а другая, оказавшись рядом, впилась в мои губы мокрым поцелуем, вцепившись тонкими пальцами в подбородок.
Плевать.
На то, что эти пальцы доставляют боль.
Плевать.
Завтра на лице будут синяки.
Плевать.
Поцелуй скорее противен, чем приятен, хотя она явно умеет это делать.
Плевать.
Сидящая на коленях блондинка слишком яростно орудует проворными пальцами в попытке довести меня до оргазма.
Плевать.
На всё.
Сбрасываю руку со своего лица, отталкивая девицу, что сидела рядом, снова затягиваюсь сигаретой и, ухмыльнувшись, выпускаю дым в лицо той, что сидит на коленях. Блондинка морщится, но темпа не сбавляет, начиная крутить своей тощей задницей в районе моего паха. Одобрительно скольжу рукой по её бедру и сильно сжимаю упругую ягодицу. Девушка подаётся вперёд и издаёт глухой стон наслаждения, откидывая голову назад и демонстрируя длинную шею. Провожу ладонью свободной руки по открытой части тела и сжимаю пальцы на горле, заставляя девушку хрипеть. Странно, но это ей нравилось. Захотелось сжать пальцы, полностью перекрыв кислород этому развратному созданию.
Не знаю, насколько далеко я бы зашел в исполнении своего желания, если бы не вмешалось провидение. Наблюдавшая за нами блондинка вскрикнула и начала хлопать по спине моей жертвы, пока не попала по моим пальцам. Мимолётное обжигающее касание от сбитого с сигареты тлеющего табака и блондинка соскочила с моих колен, начиная визжать и крутиться словно собака, гоняющаяся за хвостом. Её волосы забавно полыхали и я, ухмыльнувшись представившемуся зрелищу, осушил стакан, который только что подхватил с края стола. Подруга догадалась выплеснуть на пылающие волосы блондинки воду, что так и стояла не тронутой с начала вечера и вместе они удалились. Видимо в уборную.
Продолжаю лениво шарить взглядом по танцующим телам, загадочно извивающимся в клубах дыма.
На переходе между песнями звучит голос ди-джея.  Быстро перемещающиеся лучи замирают, чтобы изменить цвет и возобновить свой бег в новом, бешеном ритме. Огромные прожектора, словно пульсары, быстро сменяли режим, отчего движения танцующих становились отрывистыми.
Завораживает.

(ВКЛ.: Kevin Rudolf – In The City)

Мою идиллию нарушила груда мышц, нарисовавшаяся из ниоткуда и загородившая весь обзор на танцпол. Не то, чтобы мне интересно происходящее за его спиной, но тип этот меня раздражает. Мерзко хихикая, затягиваюсь и, подняв голову вверх, выпускаю струйку дыма в лицо огромному мужику, физиономию которого невозможно разглядеть из-за луча света, бьющего ему в спину и мне в глаза. Может он соблаговолит вкатить мне так, чтобы я надолго отключился. А лучше сразу до амнезии. Снова хихикаю, представляя заголовки газет: «Том Каулитц в реанимации», «Чем закончилась ночь Тома Каулитц в элитном клубе ЛА».
- Бла-бла-бла, - озвучиваю последнюю часть мысли. М-да, глубокомысленно.
А, плевать!
Огромная рука заторможенно, словно в замедленной съёмке, тянется ко мне. Её очертания двоятся, расплываются, порождая во мне истерический смех: «Восьмикрылый семирук». Бляяядь. Там вроде семихуй был…. Вот теперь начинаю ржать, отчётливо представив себе это нечто.
Рука аккуратно вынимает сигарету из моих губ и тушит её в пепельнице.
О, а у нас на столе даже пепельница была….
Чудище заморское наклоняется надо мной, подхватив под локоть, поднимает с дивана и молча куда-то ведёт.
- «Сейчас меня будут бить», - проносится в моей голове. – «Возможно ногами…. Интересно, а это кто?»
Громадина подхватывает меня за талию, за что получает по наглой руке. «Я чё, девка, лапать меня?» Ответного удара не последовало. Меня просто притянули ближе к себе и потащили в сторону подсобок.
- А ты кто? – озвучиваю мучающий меня вопрос и пытаюсь поднять голову, чтобы рассмотреть «собеседника».
- Допился, - ответил мне знакомый голос.
- Алекс? – Меньше всего ожидал увидеть футболочника в этом клубе.
- Кого-то другого ждал? – усмехнулся парень.
- А где Билл? – Я попытался затормозить, но пьяное тельце не желало слушаться, и я стал покорно перебирать конечностями в сторону подсобок.
- Дома ждёт. Уже извёлся весь. Ты бы хоть брата предупреждал, - отчитывал меня друг.
- У меня причина, - проворчал я. – И вообще: куда ты меня ведёшь?
- Знаем мы твою причину. К чёрному ходу.
- А чё к чёрному? Я звезда! Хочу лимузин и красную ковровую дорожку, - продолжил выпендриваться я.
- Ага. Сейчас. Оператор уже встречает. Давно фотки у Тони не выкупал? – буркнул Алекс и замолчал. До самого дома он больше не проронил ни слова.

- Ну, и где тебя носит? – брат с порога обрушился на меня с претензиями.
- Там, - расплывчато ответил я, махнув рукой в сторону улицы, и скатился по стене на пол.
Дома. Хорошо.
- Спасибо, Алекс, - поблагодарил брат нашего общего друга и закрыл за ним дверь.
Мамочка, блин. Сейчас нотации будет читать.
Но мои ожидания не оправдались: брат молча стянул с меня кроссовки и куртку, сгрудил меня себе на плечо и, пошатываясь (ну да, я тяжёленький), унёс в меня в спальню, где просто свалил на кровать и вышел, закрыв дверь на замок.
«Не доверяет? Тоже мне брат»
- Ты меня никогда не поймёшь, - крикнул я в сторону двери и подтянул ноги на кровать.
Замок снова щёлкнул и в проёме появился Билл.
- Куда уж мне, - проворчал он и с характерным стуком поставил стакан на тумбочку. – Утром выпьешь, тут таблетка.
Я перехватил запястье брата и потянул на себя, заставляя сесть на кровать.
- Ты обещал, Том, - тихо продолжил Билл и посмотрел на меня.
Падающий из коридора свет пробивался сквозь растрёпанные волосы брата, создавая своеобразный нимб над его головой.
«Святой бля. А я вот не святой совсем. Я грешник»
- Завтра начинаю новую жизнь. Должен же я попрощаться с Ней, - стал оправдываться я.
- Может, тогда завтра и поговорим? – брат попытался встать, но был притянут обратно.
- Ты не понимаешь меня! – снова набросился я на него с упрёками. – Ты тоже должен был влюбиться. И тогда ты знал бы, что я сейчас испытываю. Ты бы тоже мучился! И понимал меня…
Брат молча выслушивал мой бессвязный бред и нелепые упрёки, а я продолжал выливать на него все скопившиеся эмоции. Боже! Какая же я истеричка, оказывается.
- Тебе нужно проспаться, - заключил Билл, дослушав мою получасовую тираду. А потом встал и вышел, прикрывая за собой дверь, но, уже не закрывая на замок.
«Доверяет», - подумал я, тут же засыпая.

Утро встретило меня головной болью и неизменной в подобные утра обеспокоенной физиономией Рии. В руках она держала стакан и таблетку, которые с вечера принёс Билл, и нервно покусывала пухлую губу. Я молча выпил предложенное и устало упал на подушку, тут же прикрывая глаза. Даже думать больно. Холодная сухая ладошка накрыла мой лоб, даря несколько мгновений облегчения, и я благодарно простонал. Вот она, моя женщина. Всегда покорная. Всегда готовая помочь. И всегда с таблеткой от головной боли.

POV Мари

(ВКЛ.:  James Morrison – If You Don't Wanna Love Me)

Новый год мы решили провести на лыжном курорте. У нас на работе такая традиция: зимние праздники ехать в горы, чтобы покататься на сноубордах. Почему не лыжи? Не знаю. Как-то так повелось, что все начинали именно с доски, зато вопроса с проведением зимнего отдыха никогда не возникало. Семейные брали с собой своих супругов и детей. Те, кто находился в отношениях, тоже привозили партнёров. Я в этом году приехала одна, на радость Жени, который уже не первый год вздыхает по мне. Не то, чтобы я не догадывалась о его чувствах. Сложно не заметить откровенные признания, и состояние, в которое впадает парень при виде меня. Его буквально начинает трясти, то ли от волнения, то ли от возбуждения, я никогда не вдавалась в такие подробности. И никогда ничего ему не обещала.
Сейчас, когда я развелась, парень воодушевлённо нарезает круги вокруг меня, видимо решив, что место в моём сердце теперь свободно. Не говорить же ему, что моё сердце переехало в ЛА и отказывается возвращаться.
Заиграла медленная композиция. Сотрудники разбились по парам и медленно передвигаются по комнате. В дальнем углу встрепенулся Женя. Это конечно мило, но совершенно не нужно мне. Мы много раз говорили с ним на эту тему, но он продолжает ждать и надеяться на чудо. Вообще я не могу позволить себе такую роскошь как надежда влюбленного человека. Никогда не позволяла. И не позволю. Исключением стал Том.
Том. Я снова вспомнила о своем наваждении и поспешила скрыться на террасе. Россыпь звезд на небе поддерживает романтический настрой. Погрузившись в плетеное кресло, услужливо вытащенное кем-то я укуталась в плед и, потягивая глинтвейн, наблюдаю за ночными экстремалами, эффектно спускающимися по ярко освещённому светом фонарей склону. Том прекрасно смотрелся бы на сноуборде но, насколько мне известно, совершенно не любит зиму. Жаль. Я с удовольствием научила бы его, и мы вместе спускались бы вот так же, скользя по укатанной поверхности, вырывая снежные брызги на поворотах.
Закрываю глаза, представляя своего мальчика. На мгновение мне показалось, что спину обдало теплом и теплые ладони легли на плечи. Не знала, что настолько сильно хочу быть рядом с ним. Горячий шепот на ушко кажется знакомым, но почему то непохожим на шепот Тома. Я вполне могла забыть его голос. По крайней мере, шёпот, и сейчас не хочу открывать глаза. Хочу таять в этих мечтах.
- Замерзнешь.
Стая мурашек пробежала по спине, заставляя плавиться только от одного слова. И мне совершенно плевать, что он сейчас говорит по-русски. Это ведь мои мечты. И в них Том не обязан говорить на родном наречии.
- Ты меня согреешь, - отвечаю, боясь открыть глаза и разрушить иллюзию. Если сейчас кто-то выйдет на террасу и застанет меня разговаривающей самой с собой…. Не хочу знать, что тогда обо мне подумают.
Мою мочку захватывают в плен теплые губы, и я уплываю, растворяясь в наслаждении.
- Даешь разрешение? – тихий вопрос между сладкими поцелуями за ушком.
- А тебе оно нужно? – улыбаюсь и подставляюсь нежным губам, уже спускающимся по шее. Если это сон, то не хочу просыпаться хочу чувствовать его тепло.
Сильные руки подхватили меня. Несколько секунд полёта и вот меня бережно ставят на ноги в тёплой комнате. Горячие ладони с трепетом скользят по моему лицу, убирая пряди, и я понимаю, что нужно открыть глаза. Хотя бы затем, чтобы развеять эту иллюзию, пока в своих мечтах я не слишком далеко зашла.
Медленно поднимаю веки и вижу перед собой взволнованного Женю.
- Что ты здесь делаешь? – шёпотом спрашиваю я и убираю его ладони от своего лица.
Парень удивлённо посмотрел на меня и попытался сделать шаг навстречу. Вскинув руку перед собой, останавливаю его и прошу удалиться. Женя с надеждой посмотрел мне в глаза, но заметив непреклонный настрой, развернулся и вышел, тихонько прикрывая дверь комнаты.
Я осталась одна.
Осмотревшись по сторонам, стала медленно снимать с себя верхнюю одежду, всё ещё переваривая произошедшее несколько минут назад.

А в это время, на другом конце Земли, под звуки той же мелодии:

POV Том

Сегодня последний день старого года. Я закрылся в комнате и, усевшись на кровати, наигрываю мелодию Джеймса Моррисона. На конкурсе, в котором мы участвуем в качестве членов жюри, часто поют именно его песни. Грустные и красивые. Всего несколько мелодий, проигранных на кастинге, и вот я уже практически его фанат. Почти все песни напоминают о Мари. И пусть я для всех больше не думаю о ней, но глубоко внутри ещё не готов попрощаться с этим чувством. Да и времени пока прошло совсем немного. Внешне спокойный и общительный, глубоко внутри я продолжаю свои истерики.
- If You asked me to leave… - подпеваю сильную строчку, выражающую мою сегодняшнюю мысль. Всего одно слово и я примчусь на другой конец света, только для того, чтобы сказать «здравствуй». Только для того, чтобы снова увидеть эти глаза.
- And we'd still be afraid, I'm going nowhere, I'm going nowhere, - иду в никуда….
Громкий стук в дверь. Уже не первый за сегодня. Но я продолжаю наигрывать мелодию, мысленно подпевая.
- Том, - приглушённый возглас брата за дверью.
Усмехаюсь. Рия начала жаловаться брату на нерадивого любовника. Знает, что ей не открою, решила тяжёлую артиллерию привлечь.
- Билл? – переспрашиваю я, но продолжаю перебирать струны, даже не собираясь двигаться с места.
- Открой дверь, Том, – младший решил не сдаваться. Впрочем, как всегда. Билл не умеет проигрывать. Билл всегда добивается своего, и если я сейчас не открою, то он просто не уйдёт.
- Зачем? – продолжаю издеваться. Просто из вредности. Просто потому, что мне плохо и мне нужно кого-то позлить. Эгоист.
- Поговорить нужно, - не отступает от своего намерения он. Настойчивый младший брат. Хотя в последнее время именно я веду себя словно капризный ребёнок, у которого отобрали игрушку.
- If You Don't Wanna Love Me, - практически шепчу в пустоту. Ты не хочешь любить меня…
- Том!? – обеспокоенно переспрашивает брат. – С тобой всё в порядке?
«Нет, Билл. Со мной всё плохо, но об этом знаешь только ты»
Неохотно откладываю гитару и плетусь открывать. На пороге стоит немного растрёпанный Билл, видимо она его вытянула прямо из постели. Совсем обнаглела азиатская женщина. Из-за плеча брата ожидаемо выгладывает Зоммерфельд, и я снова усмехаюсь. Как же она предсказуема всё-таки.
- Слушаю, - сухо спрашиваю я, придерживая дверь и давая понять, что не желаю никого впускать.
- Ты зачем закрылся? – поинтересовался брат и, оттолкнув меня, прошёл в номер.
Закрываю за ним дверь, оставляя Рию снаружи. Если брат хочет поговорить со мной, то разговор будет без посторонних ушей. А то, что филиппинские уши сейчас посторонние, даже не обсуждается.

(ВКЛ.: Trey Songz – Ready To Make Luv)

- Объяснишь? – плюхнувшись на кровать и перетянув гитару на свои колени, спросил Билл.
- Что именно? – делаю вид, что ничего не понимаю, но забираю у брата инструмент, тут же отставляя в угол.
- Почему твоя женщина жалуется на тебя и не даёт мне спать?
- Моя? – ухмыляюсь. Быстро же она стала «моей». - Жалуется? – продолжаю удивляться. - И что же я успел натворить за эту неделю?
- Ты не пускаешь её в комнату, - ответил мне брат. – И это, кстати, не впервые. Она своим постоянным присутствием в гостиной задолбала, если честно.
- А ты не смотри на неё, - проворчал я и плюхнулся рядом.
- Это сложно, знаешь? – Билл посмотрел на меня и откинулся на кровать, поудобнее устраиваясь на предплечьях.
- Знаю. Зато ты понимаешь, почему я закрываюсь от неё, - разворачиваюсь, чтобы видеть его и подворачиваю под себя ногу.
- Том. Ты как ребёнок. Зачем же тогда таскаешь за собой?
- Мне удобно, - безразлично пожимаю плечами. – К тому же, мне нужно забыться, и тебе это прекрасно известно.
- Это жестоко, Том. По отношению к ней – жестоко.
- И что? Я её насильно не держу. Не нравится – пусть уезжает.
- Боюсь, Том, она не из тех, кто просто так способен уехать.
- Тогда пусть терпит. В конце концов, она знала, на что подписывалась.
- Долго собираешься скорбеть? – кивнув в сторону гитары, поинтересовался Билл.
- Я же не нарушаю уговор? – начинаю злиться я. – Ведь нет?
- Не нарушаешь, - согласился брат, - но от этого мне, лично, легче не стало. Или ты думаешь, что улыбаясь окружающим, ты способен обмануть не только их, но и меня?
- Не думаю. Но пока не готов отпустить её.
- Как знаешь. Хотя бы побрейся, - умоляюще посмотрев на меня, он протянул руку и потеребил отросшую бороду.
- Зачем? Меня вполне устраивает такая длина, - погладив мягкие волосы на подбородке, сообщаю я.
- Ты себя в зеркало видел?
- В принципе да.
- Давно?
- Имеет значение?
- Понятно. Надеюсь, ты больше не будешь закрываться от неё? – он кивнул в сторону двери, намекая на Рию.
- С чего бы это?
- Том!
- Билл!?
- Понятно. Надеюсь, ты всё-таки справишься с собой, иначе я сам привезу Мари.
- Силой?
- А хоть бы и силой. Мне не нравится этот чувак, - он абстрактно обвёл меня рукой и вышел за дверь, немного придержав её и пропуская в комнату Рию.

(ВКЛ.: Empyr – New Day)

«Faithful stars Will shine again tonight» - орёт мой будильник.
Рядом зашевелилась сонная Рия и попыталась подползти ближе, прижимаясь к моему телу. Выдыхаю, пытаясь справиться с раздражением, резко провожу ладонями по лицу, заодно сгоняя остатки сна. Сколько бы я себе не обещал, никак не могу привыкнуть к ней. А в такую жару горячее тело под боком раздражает вдвойне.
«And Whisper your song» - продолжает телефон голосом  Бена. Тянусь к тумбочке, чтобы выключить песню.
«But who's to blame?» - символично обрывается песня, после нажатия заветной кнопки.
«Кого винить?» Себя? Рию? Мари, которую никак не получается выбросить из головы?
Сегодня я решил избавиться от дредлоков. Раньше я смеялся над попытками Билла снимать стресс подобным образом, но вот пришёл день и я сам решил кардинально изменить внешность. А ведь когда-то клялся, что никогда не откажусь от них. Но, как говорится «никогда не говори никогда».
Быстро принимаю душ, одеваюсь и выбегаю из дома, успевая скрыться незамеченным. Все вопросы потом. По факту. Забавно будет посмотреть на лицо Билла, когда он увидит меня в новом образе.
Процедура длилась достаточно долго, и Билл успел проснуться и потерять меня. Как бы не пытался брат вытянуть из меня информацию о том, где я и чем занят, я упорно не сдавался. Только заверил, что я не с бабами и не в баре. Это его немного успокоило, но каждые полчаса, словно ревнивая жена, Билл продолжал названивать мне и интересоваться, всё ли у меня в порядке, и когда меня ждать.
И вот теперь, когда всё закончилось, я сижу в кресле, держу в руках зеркало и рассматриваю себя со всех сторон. Не могу сказать, что мне не идёт. Просто непривычно.
Пытаюсь поискать в душе облегчение. Нифига! Как так то? Близнецу всегда помогает, а мне нет?
Расплачиваюсь с мастером и плетусь в спортзал. К Рою. Хотя бы два часа не копаться в своих переживаниях.
- Давно занимаетесь? – голос Роя за спиной.
Как я и думал, узнавать теперь меня будут не все. По крайней мере, со спины.
- Как сказать, - разворачиваюсь к нему лицом и вижу, как обычная заинтересованность новым человеком сменяется удивлением. Не ожидал?
- Том?
- Ага, - начинаю смеяться. А это, оказывается, весело. Вот в чём прикол кардинальных изменений!?
- Как так то? – продолжает удивляться Рой. – А Рия уже видела?
Блядь! Вот зачем вспомнил?
- Нет. Ты первый, - хлопаю ему по плечу и иду переодеваться.
Пока я тренировался Рой, не хуже бабки-сплетницы, растрезвонил всем и вся и, выходя из душа, я сразу попал на возбуждённого Билла. Он нервно расхаживал по раздевалке, периодически останавливаясь и подцепляя мыском кроссовка кем-то брошенный утяжелитель.
- Давно тут? – спрашиваю брата и тянусь к ящику.
Билл останавливается, обхватывает ладонями мои плечи и крутит перед собой, осматривая со всех сторон.
- В общем-то, неплохо, - задумчиво резюмирует он. – Зачем расплёл?
- Решил воспользоваться твоим способом снятия стресса, - пожимаю плечами и начинаю переодеваться.
- Помогло? – он облокотился на соседний ящик.
- Пока не понял. Вроде не очень, - натягивая боксеры и доставая джинсы, ответил я.
- Ладно. Что сделано, то сделано. Но теперь ты пойдёшь со мной к татуировщику.
- Зачем? - замираю на одной ноге, так и не всунув ногу во вторую штанину.
- Мне тоже нужно стресс снять.
- Понятно, - отмираю, всё-таки запустив ногу в брючину, и, позвякивая пряжкой ремня, полностью натягиваю штаны. -  Уже придумал что наколешь?
- Нет. Но обязательно что-нибудь безумное, - он оттолкнулся от ящика и вышел. – Я курить, - крикнул уже из коридора, предупреждая меня о своём местонахождении.
На выходе из раздевалки меня уже ждала Рия, и по блеску в глазах я понял, что сегодня нас «случайно встретит» Энтони.  Надо срочно что-то придумать. Утром я так торопился, что забыл любимую кепку дома. Недолго думая стягиваю шапочку с Роя.
- Эй, - возмутился парень и сделал выпад в мою сторону, чтобы отобрать свою вещь.
- Поделись с ближним, - заржал я, убирая руку с головным убором за спину. – Мне фотосессия предстоит, а ты шапочку зажал.
- Что ещё за фотосессия? – стормозил Зоммерфельд и посмотрел на сестру.
- Ну, как же? – я наигранно округлил глаза. - Тони опять гуляет где-то рядом. Да, Рия? – тут же поворачиваясь в сторону девушки, спрашиваю я и натягиваю на голову шапочку Роя.
- А мне откуда знать? – слишком резко ответила она и тут же отвернулась.
Я пожал плечами и многозначительно кивнул в сторону Рии, как бы говоря её брату «ну, вот, видишь».
Рой только сокрушённо покачал головой.
Комментарии излишни.

POV Мари

(ВКЛ.: Sam Salter - Like A Ghost)

- Проснись и пой, именинница! – дикие вопли оглушили меня, не подозревавшую такой подставы и ответившую на вызов не глядя.
Угадайте кто?! Оксана. Засланка такая, позвонила мне в 6 утра. Пьяная в стельку и орёт в трубку поздравления. Оказывается, они в клубе напиваются. Дойдя до определённой кондиции, Сабельфельд вспомнила, что у её подруги уже наступил день рождения. Желание поздравить первым у многих в крови. И Оксана одна из них. И вот теперь эта неадекватная компания, с подачи кипишной Сабельфельд, напивается в честь меня.
- А ничего, что я сплю? – сонно ворчу я, хотя поздравлению ой как рада.
- А нечего спать! У тебя праздник сегодня! – орёт это чудовище, перекрикивая музыку. Трубку приходится убрать на безопасное расстояние, чтобы окончательно не оглохнуть.
- Не ори, я тебя прекрасно слышу! – осторожно возвращая трубку к уху, говорю я. На том конце зависли, только биты медленной песни пробивают из динамика. – Чего замолчала-то? Поздравляй, давай! Я тебя слушаю!
Послышалось какое-то копошение и тихие маты.
- А, вот! – победно прозвучал голос Оксаны и шумы в трубке изменились, становясь значительно громче и впуская в переплетение звуков эхо. Походу громкую связь включила... Отодвигаю трубку подальше от уха, снова оберегая свой слух. Уши мне ещё пригодятся.
- ПОЗДРАВЛЯЕМ! – в четыре голоса орут все вместе на русском. Трое явно коверкают на немецкий лад. Но как же я люблю немецкий акцент! Насколько могу судить, кроме Густава и Оксаны, там ещё и Гео с Анели присутствуют.
Что я говорила? Спать хочу? Нееет! Больше не хочу! С таких поздравлений утро начинать и позитив не то, что на весь день, он на неделю обеспечен. И плевать, что я на сегодня взяла выходной.
Покричав ещё какое-то время поздравления на разные лады, спев международное хеппибёздей и пожелав кучу всего, дружная компания отключилась, напоследок пожелав хорошего дня.
Сладко потягиваюсь и плетусь на кухню. Варить кофе.
Звонок в дверь вырвал меня из мечтаний. Я удивлённо посмотрела на часы и пошла открывать. Восемь утра… Круто! День сюрпризов начался. Надеюсь приятных.
На пороге стоял Женя. С букетом цветов и тортиком. Парень переминался с ноги на ногу, словно нашкодивший школьник в кабинете директора.
- Я за тобой, - неуверенно сказал он. – Вот, - протянул цветы и тортик. – С днём рождения!
Скромняга.
- Спасибо, - забрав цветы и коробку, поблагодарила я. – Только я сегодня выходной взяла…. Зайдёшь? – проявила чудеса гостеприимства я, на самом деле мечтая, чтобы он отказался. После новогоднего случая на базе - боюсь оставаться с ним наедине. Вдруг он перестанет робеть….
Женя не отказался. И следующие полчаса мы молча попивали чай с тортиком. Надежды на то, что он уйдёт никак не хотели сбываться, но тут снова вмешался счастливый случай. Не думала, что так сильно обрадуюсь встрече с мужем. О, да. Влад тоже пришёл поздравить с утра пораньше с букетом цветов, коробочкой любимого мной «Рафаэлло» и машиной под окном, чтобы отвезти на работу. Вообще для него подвиг, приехать в половине девятого утра, особенно если учесть, что спит он минимум до 12 ежедневно.
- Привет, - обрадовавшись своевременному визиту, пропела я.
Ответный привет и дежурный поцелуй в щёчку. Мы всегда так поздравляли друг друга.
- Заходи, - открывая дверь пошире, впустила бывшего мужа.
На кухне что-то упало, и в коридоре послышались тихие шаги. Женя.
«Представление началось», - подумалось мне. Я ждала словесной перепалки, или даже мордобоя, но в очередной раз была приятно удивлена.
- Я, наверное, пойду, - тихо сказал сослуживец и прошёл в коридор, тут же здороваясь за руку с Владом.
Я продолжаю ждать бури, но мальчики играли в джентльменов. Скрепя зубами и рассыпая искры из глаз, молча провожали друг друга, демонстративно заявляя права на то, что не принадлежит ни одному из них. Влад с чувством превосходства разделся и, достав тапочки из знакомого закоулка, одел их и громко пошаркал на кухню. Женя сделал вид, что он тут вообще ночевал и даже потянулся за прощальным поцелуем, за что был одарен уничтожающим взглядом не только Влада, успевшего вернуться в коридор, но и моим.

(ВКЛ.: Trading Yesterday – For You Only)

Выпроводив, наконец, первого гостя, я собралась развлекать второго. Хотя внутренний страх всё-же оставался. Воспоминания о заявлении прав ещё не стерлись, и утренняя провокация Жени могла мне сейчас аукнуться. Кому ж я так насолила там, наверху, что на мою голову так и сыплются неприятности.
- Что он тут забыл? – почти прошипел бывший муж, хотя надо отдать должное, очень старался говорить ровно и без претензий.
- То же, что и ты, - равнодушно ответила я, засыпая кофе в джезву. Любовь к крепкому напитку у нас всегда была одна на двоих. Я это помню.
- Всю ночь? – не сдержался он, повышая голос.
- Для тебя это важно? – всё так же спокойно продолжаю я. Главное не сорваться на крик. Ведь именно этого он и добивается.
- Ты знаешь, - уже практически рычит он.
- Мне кажется, тебя это не касается, - упёрто не сознаюсь я, продолжая заниматься напитком.
- Какая же ты! – бросив чайную ложку на стол, выпалил он и, с грохотом отодвинув стул, пошёл одеваться. Ложка, проскакав по столу, с жалобным звоном приземлилась на пол. Из коридора послышалось шуршание одежды, шарканье обуви, щелчок открывающейся щеколды и громкий хлопок дверью.
Уже в полной тишине я доварила кофе и, разлив его по подготовленным чашкам, села за стол и грустно уставилась на сервировку. Раскрытая коробка конфет. Смятый фантик. Тортик, порезанный и разложенный по блюдечкам. Недоеденный кусок Жени, и мой - с надломленным кусочком, так и оставшимся в ложечке тут же. Ополовиненная чашка чая. Две чашки горячего кофе. Если не знать, как началось это утро, то можно подумать, что здесь празднует весёлая компания. Просто все вышли покурить.
Складываю голову на предплечья и закрываю глаза.
С одной стороны я даже рада, что всё так получилось. Никаких надежд тем, кому я их давать не собиралась. Я, наконец-то, свободна. Каждый будет думать, что я с другим. Может хоть это их остановит? А с другой – это произошло в мой день. В мой праздник.
«Вот такой подарок ты мне приготовил, да?» - задаю я вопрос куда-то в потолок, возводя глаза, словно разговариваю с кем-то свыше.
Естественно, мне никто не ответил.
Я грустно улыбнулась и стала убираться со стола.
За окном тем временем стало светать. Первые лучи зимнего солнца пробивались сквозь портьеры, снова поднимая мне настроение. Прохожу по квартире, раскрывая шторы, и устанавливая рамы на проветривание, впуская свежий морозный воздух. Открывая окно в спальне, я замерла, так и не выпустив ткань из рук: дом напротив моих окон украшала растяжка с поздравлением.
«С днём рождения, милая!» гласила надпись на ткани. Но главное не это. Важно то, что кроме надписи на ней было изображение Тома. Улыбаюсь. Сердце снова начинает трепетать в груди, а я пытаюсь понять, что вообще происходит. Это поздравление от Тома? Если это мне, то, что мешало Тому поздравить иначе, не так. Может лично. Может по скайпу. В конце концов, по телефону. Ведь при желании мужчина может найти всё что угодно. Если женщина любима, то говорить свой телефон или адрес не обязательно. Он вычислит. Он найдёт. Он приедет.
Немного запоздало, и в данный момент некстати, я вспомнила, что в нашем дворе живут фанаты группы. Об этом кричат все доступные поверхности. Поэтому, есть вероятность, что поздравление, всё же, не мне. Скорее всего, не мне. Забавно. Получается, что в моём доме живёт фанатка Тома и у нас с ней день рождения в один день.
Чтобы не мучить себя предположениями, решаюсь уточнить свои догадки. Набираю номер Оксаны. Всё-таки маленькая надежда на поздравление, если не от Тома, то хотя бы от группы у меня оставалось.
- Привет, - всё ещё рассматривая фото на баннере, здороваюсь я. Не помню таких снимков в общем доступе. Может просто не обращала внимание? Хотя снимок определённо хорош.
- Привет, - немного сонно, но не таким пьяным голосом здоровается подруга. – Уже соскучилась?
- Ага, - соглашаюсь я. – Представляешь, смотрю сейчас в окно. На улице зима. Ночью выпал снег и теперь переливается в утренних лучах сказочными искрами. Солнце ещё не до конца встало, и лучи отбрасывают загадочные тени…
- Короче, Склифосовский! – обрывает меня подруга. – Я, конечно, понимаю, что у тебя день рождения и всё такое, но не могла бы ты поближе к сути.
- Короче. Смотрю в окно и хочу спросить у тебя: что я вижу?
- Эммм…, - расплывчато тянет она. – Красивый рассвет?
- Нет, дорогая, совсем не рассвет. Неужели не догадываешься?
- Вообще-то нет!
- Жаль. И не знаешь от кого?
- Что от кого?
- Короче, у меня перед окнами растяжка с поздравлением. Я решила, что от вас.
- Нет. Извини, но мы не догадались.
- А мой адрес? Ты не давала его Тому?
- Нет, Мари. Прости. Но Том о тебе даже не спрашивает.
- Жаль, - настроение немного испортилось. – Прости за беспокойство. Пока и… спокойной ночи.
- Угу. Маш. Ты только не расстраивайся! Хочешь, я узнаю, не от него ли это?
- Нет, Оксан, спасибо. Не надо. Если бы он захотел поздравить, то придумал бы что-то более реальное. Да?
- Думаю, да. Ты уж прости. Но Том реалист. Не думаю, что он способен на романтичную чушь.
- Не извиняйся. Я тоже так думаю. Пока.
- Пока.
И всё-же, я буду думать, что это мне. От Тома. Мне так больше нравится.
За день мне доставили ещё два букета. Один был с подписью от Оксаны, а второй… Второй просто с пожеланием счастливого дня рождения, но он был самый красивый: пепельно-розовые бутоны, 23 штуки. Это были розы. Крупные наполовину раскрытые бутоны загадочного розового цвета, перевязанные простой атласной широкой лентой. И записка, лаконичная, но написанная красивыми округлыми буквами с вензелями, словно кто-то старательно подбирал шрифт при формировании её. Да, она напечатана на принтере, но ощущение, что в неё вложены чувства, не покидало. Именно этому букету было отведено лучшее место в спальне. Рядом с кроватью. Хочу просыпаться и видеть эти цветы, подаренные тайным поклонником. И пусть я не знаю от кого, мне просто очень нравится именно этот букет. Он дороже остальных.

POV Том

- Тоом? – Билл, в который раз отвлекает меня. Сегодня мы весь день провели на студии. Я снова и снова записывал гитарную партию и никак не мог настроиться на нужную волну. Всё, что выходило из под этих пальцев было бездарно и криво.
- Что? – ответил я, продолжая насиловать инструмент.
- А что это за счета? – помахал он двумя голубыми листками в воздухе. Тоже мне, нашёл время платежи разбирать. Лучше бы не мешал. Больше пользы было.
- Я отсюда не вижу, может, прочитаешь?
- Я не силён в русском. Прочитать не смогу.
- Не бери в голову, Билл. Просто подпиши. Это нужно мне, - как можно ровнее ответил я, рука дрогнула и пальцы соскользнули со струн. Жалобный звук гитары привёл меня в чувство. На сегодня хватит, видимо. Откладываю инструмент и выхожу из бокса.
- И всё же? – не унимается брат.
- Не важно, - выдёргиваю листки из пальцев брата, тут же сворачивая и убирая в карман.
- Надеюсь, это не то, о чём я подумал?
- Надейся. Я курить.
- Блядь. Ребёнок! Меня подожди.

POV Мари

На день святого Валентина растяжка повторилась. На этот раз сомнений, кому она адресована не было.
«Мари от всего сердца»
Естественно, по всем правилам праздника, подписи к поздравлению не прилагалось. Фоном служила фотография воздушных шаров, подарков и цветов.
Вообще странно это. Либо ту фанатку тоже зовут Мари, либо оба поздравления для меня.
А на следующий день в БТК появилось поздравление фанатам от Билла. Фотография, к которой прилагалось поздравление, была поразительно похожа на ту, с «моей» растяжки.
Теперь я окончательно убедилась, что поздравления от Каулитц. Ну не могут фанаты найти фотографию раньше, чем этого захотят близнецы. А то, что фото с растяжек были сделаны их руками, сомнений не возникало.
Моё нетерпение в ожидании заветного приглашения на собеседование по визе теперь утроится. Я так хочу в эти объятия. Так хочу увидеть своего мальчика, что готова бросить всё и лететь к нему немедленно. Жаль, что он для меня недоступен. Пока не доступен.

(ВКЛ.:  Blue – Hurt lovers)

Долгожданная виза. Счастье переполняет через край, и я готова плясать прямо рядом с посольством, пугая прохожих. Минуя огромное количество времени и кучу волокиты я, наконец, прошла собеседование и теперь стою, глупо улыбаясь своим мыслям, сжимаю пальцами заветную карточку и мечтаю, мечтаю, мечтаю... Я правам не так была рада, как этому разрешению.
Не желая терять больше ни минуты, звоню Оксане и сообщаю о скором приезде. Немедленном приезде. Потому что вместо того, чтобы ехать домой и праздновать, как это делаю обычно, я лечу к авиакассам, приобретать билет. Билет навстречу своему наваждению и персональному божеству. Одна загвоздка: Каулитц сейчас не в Гамбурге, а в Кёльне, на съёмках шоу. Надеюсь, у моих сообщников не окажется неотложных дел дома, и они смогут приехать в нужный мне город.
Проблем с приездом не возникло. И вот мы, все вместе, находимся в снимаемой на этот день студии на окраине города. К нам присоединились два совершенно юных паренька, чем-то напоминающих братьев Каулитц на заре их карьеры. Я даже умилённо ахнула при виде этих дарований и немного поностальгировала по первому клипу группы. Том там такой смешной. Так старательно изображал из себя мачо. А стекающие по мордашке струи воды…. Мне всегда казалось, что им очень холодно. У Билла даже губы синели.
- Ты танцевать умеешь? – вопрос Густава заставил меня развернуться, удивлённо вскинув бровь.
Мы уже репетируем песню и я, не имея никакого опыта работы с группой, стараюсь попасть в ноты. Получается плохо. Одно дело петь в караоке, или детском хоре, а другое дело вот так, с профессиональными музыкантами, где соврать хотя бы одну ноту для меня лично сравнимо с позором. И плевать, что они всё понимают. Мне становится стыдно всякий раз, когда я не попадаю в тональность. Парни терпеливо начинают заново, а я краснею, бледнею и заикаюсь.
- Умеет. Еще как, - ответила Оксана, до этого молча сидевшая в кресле и листавшая журнал.
Возмущённо выдохнув и многозначительно закатив глаза, разворачиваюсь обратно:
- Ага, а еще вышиваю, вяжу, макраме плету и на рояле сама сыграю при желании! Сабельфельд, хорош палить меня с потрохами! – возмущённо выдаю я, уткнув руки в бока.
- Ты сама неплохо палишься, - апатично ответила подруга, с громким шелестом перелистывая очередную страницу глянцевого издания.
- Ok,- согласилась я, -  но танцевать не буду! – хватит с меня пения. Мне бы слова не перепутать.
- Будешь, - сказал, как отрезал, Густав. И откуда в нём только задатки лидера? С виду спокойный молчаливый мальчик…. А на интервью так вообще делает вид, что просто посидеть пришёл.
- Может мне еще стриптиз сбацать? - возмущённо разворачиваюсь к барабанщику. Совсем обнаглели.
- А можешь? – с надеждой переспросил Георг, как будто это ему готовят сюрприз.
- Бляядь с вами лучше вообще молчать… - сокрушённо соглашаюсь я, возвращаясь к стойке.
- Вот-вот, - вставила свои три копейки Оксана.
- Так что насчет стриптиза? – не отставал от меня Листинг, за что получил прилетевшей думочкой от Анели. – Ауч, -  обиженно потирая ушибленный затылок, возмутился Гео. – За что?
- Совсем дурной? – переспросила я под аккомпанемент возмущённого шипения Анн.
- Ладно-ладно, я пошутил, - выставив ладони в примирительном жесте, согласился парень. – Может, и вправду станцуешь? Не обязательно стриптиз. Том любитель женской пластики, -  уже без доли иронии спросил Листинг.
- Вот ты мне лучше скажи чего он не любитель в женщинах, - переключившись на гитариста, продолжила выяснять отношения я.
- Болтливых не любит, пожав плечами, ответил басист и уткнулся в струны, создавая видимость важности настройки.
- А теперь скажи мне, где логика? Он не любит болтливых баб, а я возвращаюсь к нему с песней…, может лучше на самом деле сразу стриптиз?
- Распутных баб он тоже не любит, - как бы сам себе сообщил Густав, теребя палочки.
- Отлично! И что я здесь делаю? – разведя руки в стороны и покрутившись на месте, спрашиваю я.
- Готовишь сюрприз Тому, - отвлекаясь от рассматривания струн, резюмировал Гео.
- Спасибо, что напомнил, - иронично заканчиваю я и снова встаю у микрофона, одевая наушники. – Ну?! – возмущённо требую к себе внимания, - мы сегодня закончим репетировать, или позориться завтра будем?
Сухой звук ударов палочек Густава и первые аккорды. Сегодня мы не уйдём из студии, пока я не выучу эту долбанную партию. Пока всё не будет идеально.

- И всё-таки просто стоять и петь не вариант, - резюмировала Оксана, когда мы, наконец, закончили мучить друг друга и удовлетворённые результатом стали расползаться от оборудования.
- Стриптиз? – Георг снова попытался пошутить, за что получил подзатыльник от Анели. – Ты меня сегодня прибьёшь, - рассмеялся Листинг и сгрёб в охапку свою девушку. – Но на стриптиз в твоём исполнении сегодня я надеюсь, - и чмокнул девушку в носик.
- Мечтай, - буркнула Анн и недовольно отвернулась.
Я понимающе улыбнулась, наблюдая за этой шуточной перепалкой. Всё бы отдала, чтобы вот так сейчас ворчать на Тома.
- Если ты составишь мне компанию, - начала я, обращаясь к Оксане, - тогда всё возможно.
- А чего это сразу я? – возмутилась Сабельфельд.
- Есть варианты? – переспросила я, осматриваясь по сторонам.
- Анели… - начала было Оксана, но была перебита Георгом:
- Даже не думай! – и ревностно отвернул девушку от нас, загораживая собой и демонстрируя нам свою широкую спину.
- Ой, Оксан, давай ты не будешь спорить, - хитро прищурилась я, - не забывай, что у меня есть фотки с нашего диплома…
- Всё, уговорила, - оборвала меня подруга, а Густав заинтересованно навострил уши:
- Что за фотки? – переспросил он, переводя взгляд с Сабельфельд на меня и обратно.
- Обычный выпускной. Обычные пьяные девчонки… - растягивая слова начала перечислять я.
- Всё-всё! Я уже согласилась! Не продолжай, - взмолилась Оксана.
- Ладно-ладно, - согласилась я. – Через час приходи ко мне в номер, будем танец продумывать.
- Только, чур, ничего сложного.
- Договорились, - закончила я и первой вышла из студии, намереваясь заехать в салон по дороге к отелю.

POV ТОМ

(ВКЛ.:  Nina Simone – Feeling Good)

Маленькое кафе на окраине Кёльна, полностью арендованное для нашей небольшой компании.
Сегодня день рождения у девушки Густава, и он настаивал на нашем присутствии. Не знаю зачем. Может Оксана наша фанатка? Вроде не замечал за ней…. Хотя я и не обращал на неё особого внимания, если хорошо подумать, так что всё вполне возможно. Впрочем, немного развеяться перед съёмками на DSDS тоже не помешает. Опять же, эта встреча ещё один повод увидеться с G&G. Так почему мы должны отказываться?
Рия на сегодняшний вечер сопровождать меня отказалась. И я рад этому факту. Мало того, что она вместе с нами прилетела в Германию, так ещё и для поддержания имиджа пары мне пришлось притащить её на конкурс. Она не мешала, нет, но в её присутствии я чувствую себя скованно. Весь вечер сидел, словно на иголках и боялся пошутить, чтобы ненароком не раззадорить фантазию девушки. Снова подумываю, зачем мне весь этот фарс.
Но сейчас не об этом. Сейчас мы сидим в маленьком уютном блюз-кафе. Приглушённый свет, создающий соответствующую атмосферу. Тихая музыка доносится из динамиков голосом афроамериканской исполнительницы. В целом создана атмосфера середины 50–х  годов. Где-то в Нью-Йорке.
Единственный сервированный столик в углу зала, за которым восседаем мы, выхватывает яркий луч прожектора. Мы словно на солнечном острове среди окружающей кромешной тьмы. Официанты в белых перчатках время от времени выныривают из этой черноты и обновляют блюда. Кожаный диванчик поскрипывает от каждого движения. Лично я чувствую себя гангстером. Не знаю как другие. Дайте мне сигару и шляпу что ли.
В какой-то момент Юштель и Джорджи исчезли. Я попытался узнать у именинницы, куда мог свалить её кавалер, ещё и, прихватив с собой моего главного на сегодня мальчика для битья (да, Георгу сегодня достаётся не по детски, весь свой запас чёрного юмора и язвительности я выливаю на него). Оксана пожала плечами и ответила, что далеко всё равно не уйдёт. Я усмехнулся наивной самоуверенности русской и стал всматриваться в действия на маленькой сцене в противоположном углу. Там явно возились музыканты и настраивали инструменты. Из-за странного освещения в помещении лиц видно не было, просто тени блуждающие по возвышению от инструмента к инструменту, тихо переговаривающиеся о чём-то своём.

(ВЫКЛ. / ВКЛ.: Lalo Project – In This Moment)

В какой-то момент, когда мне уже надоело следить за таинственными музыкантами, на сцене появился луч от прожектора, являя нам клавишника. Молодого парня, взволнованно закусившего губу. Смешной. Первые аккорды.  Мы с братом переглянулись. Второй луч выцепляет ударную установку, за которой сидит сам Густав с микрофоном:
- Хочу поздравить дорогого мне человека с днём рождения. Не все могли присутствовать на твоём празднике, поэтому сегодня мы собрали всех, и подготовили сюрприз. И не только для тебя. – Густ хитро улыбнулся и подмигнул своей девушке.
Мы с Биллом одновременно посмотрели в её сторону. Оксана пожала плечами и, загадочно улыбнувшись, кивнула в сторону сцены. Мол, смотрите, вам тоже будет интересно. Смотрим.
Ещё два ярких пятна. Свет на Гео и второго гитариста, тоже совсем молоденького парнишку. По центру стоит микрофон в стойке, освещённый таким же лучом, что и парни. Но солиста ещё нет. Ждём. Из тени к микрофону проходит девушка в длинном узком атласном платье, окутывающем красивую фигуру, словно вторая кожа. Очень высокий каблук. Волосы собраны наверх, на голове маленькая шляпка с плотной вуалью, так что видно только пухлые губы, накрашенные кроваво-красной, в тон платья, помадой. Перехватывает микрофон руками в длинных перчатках, начинает петь, покачиваясь и едва извиваясь на месте. От движения в разрез платья выскальзывает длинная нога в чулке. «Хочу её!» Солистка вынимает микрофон из стойки и красиво идет к нашему столику, берёт за руку именинницу и отступает назад, возвращаясь на сцену, вовлекая в простенький, но красивый танец девушку. Оксана приближается к поющей незнакомке и откидывает вуаль наверх. Замираю, не веря своим глазам. Медленно перевожу взгляд на брата. Билл усмехается и многозначительно смотрит на меня. Значит, не только я вижу это. Мари? Но как? Снова перевожу взгляд на сцену. Девушка продолжает петь с закрытыми глазами. Её подруга танцует рядом. Синхронно двигаются. Мари медленно открывает глаза и смотрит на меня. А я до сих пор не могу отойти от шока. Билл пихает меня в бок:
- А поёт она хреново.
Ухмыляюсь: 
- Кто бы говорил.
Получаю смачный пинок под столом от брата. Тянусь за сигаретами, закуриваю. Краем глаза замечаю, что Билл делает то же самое. Затягиваюсь:
- Теперь у нас есть бэк вокал, - на выдохе.
- Через мой труп, - затягивается.
- Какую смерть предпочитаешь? - Не отрывая глаз от девушки.
- Ты без неё совсем не можешь? - Внимательно смотрит на меня.
- Ты знаешь, - отзеркалив его взгляд.
- Знаю, - опускает глаза и стряхивает пепел с сигареты.
- Так что насчёт смерти? – Ухмыляюсь и перевожу взгляд на сцену, где поёт моя Мари. Для меня. Теперь я знаю что моя.
- Надо поговорить с Про, - берёт бокал с шампанским в руку и салютует мне.
- С ним я справлюсь, - салютую в ответ и отпиваю.
- Ok, но пойдём вместе. Если что Дива всегда поможет. – Ставит бокал на стол и складывает руки на груди.
- Я знал, что ты согласишься, - хлопаю брата по плечу.
- Пф-ф. Можно подумать у меня был выбор, - безразлично смотрит на сцену.
Перевожу взгляд туда же и любуюсь танцующей девушкой. Такая красива, такая желанная и моя. Плавные движения в такт музыке переливаются в складках платья. Каждый изгиб такого пленительного тела напоминает мне, как долго я хотел снова увидеть её. Просто увидеть.
Воспоминания кадрами проскальзывают в моей голове, словно в сопливой мелодраме. Вот она, заплаканная в кафе, куда притащил меня сердобольный брат. Даже тогда, в жуткой истерике, она хамила. Она отшивала нас, звёзд под предлогом того, что не верит в человечность известных людей. Как позже выяснилось, она действительно не верила, что мы – это мы. Забавно. Но, даже поняв, что я, её кумир, снизошёл до неё, она всё равно пряталась от меня.
Усмехаюсь. Мы, словно Том и Джерри носились по стране: она убегала, а я догонял и каждый раз, когда мне удавалось её поймать, она таяла. Ей нравилась эта игра, пока мне не надоело бегать. Но для меня было уже поздно.
Для меня. Я влюбился как мальчишка в неприступную девушку. Она умело держала меня на расстоянии. И она уехала домой.
Зачем? Ждала, что я и в Россию рвану вслед за ней? Вот только не учла, что я могу знать о её прошлом и настоящем. Играла?
А что сейчас движет ею? Почему она приехала сейчас? Почему долгие полгода она не желала меня видеть, а сейчас, когда я почти справился со своими эмоциями и смирился с её отсутствием, она снова появляется в моей жизни?
Странная обида накатывает на меня и вот, я больше не хочу возвращаться к прошлому. Больше не хочу играть в её игры. Почему-то только сейчас до меня дошло, что всё это игра. Жестокая и бесчеловечная игра на чувствах мачо. На моих чувствах. Месть всем мужчинам на Земле? Но почему я?
- Я знаю, что поступила глупо, уехав, не попрощавшись, - голос Мари вырвал меня из мыслей. – Но так было надо, Том, - продолжила, смотря мне в глаза и взволнованно закусывая губы. - Я не могла больше задерживаться.
Молча смотрю на неё, иронично приподняв бровь. Ну же! Объясни мне, в какие игры ты играешь, девочка! Она неуверенно шагнула на встречу, но тут же остановилась, заметив на моих губах усмешку.
- Том. Я приехала. Прости меня, если я тебя чем-то обидела, - дрогнувшим голосом добавила она.
Я лишь отрицательно покачал головой и, затушив сигарету, осушил бокал.
Неужели она думала, что всё будет так просто? Думала, что она, вся такая красивая, приедет, и я тут же брошусь к её ногам? Она забыла, с кем имеет дело?
Губы Мари дрогнули, и она виновато улыбнулась:
- Прости, - прошептала.
- Your stop feels this moment, - допевает последнюю строчку, глядя мне в глаза.

(ВКЛ.: Любовные Истории – Не забывай обо мне)

- Оксана! Сегодня твой день и я хочу поздравить тебя с днём рождения! – повернувшись к подруге, продолжила она немного дрожащим голосом. – Я знаю, что ты скучаешь по русской речи и любишь одну очень попсовую группу, - многозначительно поиграла бровями, а парни на сцене синхронно хмыкнули. – А ещё, я знаю, что мы теперь будем видеться реже. Намного реже, - добавила с какой-то грустью. – Поэтому я хочу подарить тебе эту песенку, - она обернулась к парням и те заиграли незатейливую мелодию. Свет в помещении окончательно погас, лишь на одну из стен направили прожектор, заставляя светиться загадочным светом белую поверхность.
На импровизированном экране стали отражаться снимки девчонок. Видимо со времён совместной учёбы. Такие смешные. Мари совсем зелёная, немного смешная. Огромные наивные глаза, ярко накрашенные губы, и бесконечные ноги. Почему именно ноги? Она забавно одевалась: невероятно короткие юбки, которые даже не видно из-под широких блузок и каблуки, такие же высокие, как и сейчас.
Оксана сначала удивлённо рассматривала  сменяющиеся картинки, но потом присоединилась к Мари и они вместе пели песню, совершенно забыв про то, что они не одни в этом кафе.
- Только ты не забывай обо мне.
Они пели друг для друга. Мне так хотелось встать и забрать её с собой. Увезти далеко, туда где никто нас не найдёт и целовать, целовать, целовать бесконечно долго и нежно. Понимаю, что не могу без неё, но глупая гордость заставляет сейчас сидеть, молча смотреть за импровизированным концертом и равнодушно курить, словно это не моя Мари сейчас поёт. Словно это не моя Мари исчезнет сегодня из моей жизни навсегда.
Интересно, а о чём эта песня? Впервые жалею, что совершенно не знаю русский.
Перевожу взгляд на стену и продолжаю рассматривать фото. Видимо девчонки уже постарше, потому что стиль Мари изменился, сменив короткие юбки на классические до колена и брюки. И взгляд изменился. В нём больше нет той наивности, он стал более серьёзным, словно за тот период в её жизни произошло что-то, отчего люди взрослеют. И никаких джинс. За всё время я только однажды видел её в джинсах, и то, они не были классическими.
Невольно ухмыляюсь, когда при смене фотографий Густав слажал. Чтобы Юштель и напартачил? На стене отобразились наши девчонки, танцующие на бильярдном столе. Мари и Оксана на столе? Только эти безбашенные могут такое отмочить. Они одеты, вполне прилично одеты, но танцуют явно неприличные танцы на бильярдном столе, совершенно не боясь повредить каблуками зелёное сукно…. Очень интересно кто был фотографом этого кадра, и зрителем тоже. Ревность.  Жгучая ревность непонятно к чему, непонятно к кому, просто накрывающая с головой и перекрывающая кислород, заставляя возмущенно и судорожно втянуть в себя воздух и обжечься, расплющивая сигарету в пепельнице.
Новая сигарета и новые фото. На этот раз с рождества, когда они отмечали его здесь, в Германии, и когда я отказался от приглашения. Девчонки уже втроём под ёлкой в разных позах. Мари всё так же сногсшибательна. Смеётся, кажется, что натянуто, но она улыбается. Дурачатся все втроём.
А эти фото с репетиций. Интересно, как долго они репетировали, прежде чем устроить этот вечер? Мари, душащая Оксану, с наигранной яростью смотрит на свою жертву. Оксана, так же наигранно боится. Актрисы. Да, в Мари определённо есть талант к актёрству. Сколько раз я ставил её в ситуацию импровизации. Она ведь всегда с блеском выходила из любой, даже самой каверзной ситуации. Вот и со мной она играла. В который раз убеждаю себя, что не по-настоящему у нас всё было. Всё, что произошло между нами, было мастерски подстроено. Спланировано и сыграно. И я, отказываясь сейчас от нее, поступаю правильно.
- Да, - вслух озвучиваю свою мысль и киваю в знак согласия.
- Что? – вздрагивает от неожиданности брат и переводит взгляд на меня.
- Что? – переспрашиваю я, не поняв сразу, чего хочет от меня брат.
- Ты сказал «да», что это значит?
- А, это? Это значит, что я правильно поступаю.
По щекам Мари текли слёзы, а она продолжала петь для своей подруги. Оксана утирала стекающую влагу пальцами и тоже готова была расплакаться.
- Не забывай обо мне, - вполголоса повторила она, повернувшись ко мне. И ещё тише:  – Никогда. - Что-то следом шепнув  имениннице, ушла, так и не закончив песню. Парни продолжали играть, а Оксана, растерянно споткнувшись на полуслове, грустно проводила взглядом подругу и немного осуждающе посмотрела на меня.
Вот и всё. Она ушла.
Оксана дальше поёт песню, уходя  к Густаву и нежно обвивая его шею рукой, а Мари, возможно, уходит всё дальше и дальше, оставляя меня наедине с воспоминаниями о ней.
- Интересно, что она сейчас сказала? – озвучиваю мысль, а Билл протягивает мне айфон, на котором высвечивается перевод произнесённой фразы.
Не забывать? Отчего-то больно. Внутри всё сжимается так, что вдохнуть не представляется возможным. Но я сильней. Я справлюсь. Ведь уже справился!? Это просто мимолётное помутнение рассудка. Я снова смогу жить без неё. Снова забуду. Ведь забыл? Ведь, правда, забыл?
На стене сменяются кадры, останавливаясь на последнем: крупным планом Оксана и Мари, улыбаются, прижавшись щекой к щеке. Счастливые и беззаботные.
- Пускай останется всё на фотографиях, где ты со мной, - тянет Оксана последнюю строчку и целует Густава. – Спасибо вам, мальчики, - благодарит она парней и, вернув микрофон в стойку, выходит на улицу. Надеется остановить Мари?
Сценический свет гаснет, и мы снова оказываемся на загадочном острове света среди темноты.

(ВКЛ.: Guns N' Roses - This I Love )

- Она больше не вернется, - Билл взглядом проводил скрывающийся за дверью силуэт.
- Знаю, - равнодушно пожав плечами, отвечаю я.
Можно подумать мне от этого легче. Я, между прочим, сейчас любовь свою прогнал. И буду ли я ещё когда-то любить так сильно большой вопрос.
- Так просто отпустишь? – удивленно разворачивается в мою сторону всем корпусом.
- Есть варианты? – ухмыльнувшись, поворачиваю в его сторону голову, тут же встречаясь взглядами.
Не смотри так на меня, Билл, не надо. И так тошно.
- Остановить, - сухо отвечает.
Он меня сейчас тихо ненавидит. И я его понимаю. Сам себя ненавижу.
- Не буду, - равнодушно отвечаю я, словно не Мари отшил, а покурить купил.
- Больной? – удивляется брат.
- На всю голову, - соглашаюсь и снова закуриваю. Это уже вошло в привычку: курить, когда на душе погано.
- Заметно. – Он затушил свою сигарету, заставляя меня чувствовать себя ещё отвратительнее.
Теперь я ещё и слаб.
- Я перестал тебя понимать, - добавил он и растерянно окинул взглядом сервировку.
Творческий беспорядок. Всё именно так, как и должно быть на столе, когда люди обедают. Только один нетронутый прибор, по всей видимости, изначально предназначавшийся Мари.
- Я сам себя не понимаю, - отчего-то рассматривая пустой бокал для вина на пустующем месте.
- Не остановишь? – всё ещё надеясь образумить меня, спросил брат.
- Нет, - равнодушно.
- Она любит, - грустно и тихо добавил брат.
Я услышал. Я не мог не услышать, ведь речь идёт о Мари.
- Уверен? – всё так же равнодушно переспрашиваю.
Я ведь так хочу верить брату. И я верю брату. Но он тоже может ошибаться. Чёртова близнецовая связь. Мы часто путаем одни и те же вещи. Одни и те же чувства интерпретируем одинаково и обжигаемся тоже. Мари стала исключением. Отчего-то именно на ней наша идентичность дала сбой. Я влюбился, кажется, за двоих. Нельзя так сильно любить одному человеку. Завидую Биллу. Он не знает, каково это разрываться между любовью и недоверием, желанием и действительностью.
- Блядь, Каулитц, ты заебал меня своей любовью, - психанул Билл и бросил на стол вилку, которой только что хотел подцепить кусок картошки.
- Сам заебался, - усмехаюсь, виновато ковыряя пальцем вышивку на скатерти.
- Она все бросила и приехала, - распаляясь не на шутку, продолжил брат.
- Уверен? – заинтересованно поворачиваю голову в его сторону.
- Знаю, - уже рычит.
Теперь и у брата сдали нервы. А ведь нам сегодня ещё на съёмки шоу.
- Продолжаешь следить? – понимающе хмыкнул я.
- Кто-то должен это делать, - немного сбавляя обороты, закончил Билл и стал собираться.
Да, нам действительно уже пора.
- Я не просил, - решив внести ясность, закончил я, забирая со стола сигареты.
- Ты мне мозг своим поведением выносил, этого мало?  - вставая из-за стола и направляясь к выходу, парировал Билл.
Я не знал что ответить. Поэтому счел правильным промолчать.
- Она в разводе, - не дождавшись от меня комментария, нарушил молчание Билл, разворачиваясь у самого выхода. – Мы не попрощались. Некрасиво, получается, - опомнился брат и вернулся в кафе, чтобы откланяться.
- Давно? – равнодушно переспрашиваю, когда с прощаниями было покончено, и мы садились в машину. Почему-то в душе пустота. Может, вот оно, облегчение? Когда дальше ничего не нужно. Когда всё, что делал раньше, больше не имеет смысла. Когда всё, о чём мечтал, теряет всякий смысл и стремиться к этим мечтам нет никакого желания. Кажется, это называется апатия?
- Почти сразу, - брат внимательно рассматривал меня, а я продолжал равнодушно смотреть перед собой, так и не вставив ключ в замок зажигания, к слову, совершенно ничего не замечая. – Муж развод не давал, - продолжил Билл. – Потом что-то у них случилось, он съехал и подписал документы.
- И что же её удерживало от приезда раньше? – безучастно спрашиваю, крутя в руке связку.
- Ждала собеседования в посольстве. У них там какие-то проблемы были. Целая партия документов затерялась. Документы Мари были в этой куче. Пришлось восстанавливать. В общем, волокита.
- А теперь у неё есть виза, - не спрашиваю, утверждаю. Ведь именно к этому вёл брат, рассказывая про долгие бюрократические мытарства.
- Том. Она только два дня назад получила разрешение. Вчера была уже здесь, чтобы подготовить вот это, - он неопределённо махнул в сторону кафе. – После этого у тебя есть сомнения?
- И ты молчал? – почему-то только сейчас меня торкнуло. Словно тумблер включился и я осознал, что отпускать её не имею права.
- А ты бы услышал? – Удивлённо переспросил мой брат, но мне уже было не до разборок, я заводил машину и направлялся…, а куда, собственно, я собрался?
Резко торможу, лишь немного тронувшись с места, и поворачиваюсь к брату:
- Где? – знаю, что не нужно продолжать, близнец без слов всё поймёт.
- Не успеем, - мотнул головой Билл. – Работа не будет ждать, - словно сам себя убеждая в правильности выбранного пути. И успокаивающе добавил: -  Не волнуйся, Алекс проследит.
Он снова сделал всё для того, чтобы мы были вместе. А говорят, близнецы ревнуют друг друга. Мы, наверное, неправильные близнецы. И Билл точно старший. Да.
Мы поехали на съёмки.
Мы дурачились, примеряя различные образы, когда в гримёрку ввалился Алекс. Я замер, в ожидании новостей, а Билл удивлённо приподнял бровь:
- Я, кажется, просил не выпускать её из виду, - деловым тоном переспросил брат.
- Она вылетела в Россию, - отчитался охранник. – В моём контракте чётко указан объект. И это точно не девушка.
- Свободен, - отправил работника Билл и немного поникнув, повернулся ко мне.
Я залпом осушил стакан виски, забытый Андрэасом. Он приходил поддержать нас перед съёмками и только недавно ушёл, пожелав удачи.
Покрутившись растерянно на месте, я направился на выход, оставив комментарии при себе.
- Ты куда? – удивился Билл.
- На площадку, - ответил я уже практически на выходе.
- Вот в этом? – Билл безумно уставился на меня, не веря в то, что я могу пойти в странной рубашке и так не дающей покоя всем своим уродством кепке.
- Почему нет? – переспросил я, тут же останавливаясь и разворачиваясь, готовый отстаивать свой прикид.
- Тогда я пойду так, - выпалил Билл и, стянув плед с дивана, накинул поверх кожаной куртки.
Я только усмехнулся и вышел, слыша торопливые шаги брата за спиной. Я знаю, что он может выйти даже в куске облезлого искусственного меха, но менять сегодня ничего не буду.
На съёмках коньяк, смешавшись с водой, услужливо поставленной перед нами, и тепло софитов сделали своё дело. Алкоголь вдарил по мозгам и я, поддерживая имидж весёлого распиздяя, шутил весь вечер, распугивая окружающих и заставляя Билла нервничать. Только он знает, что сейчас я готов всех порвать, но должен улыбаться. И я улыбаюсь. И я шучу.

Аха))) Не раньше следующей недели))) У меня дел много сейчас, писать не совсем успеваю)))